Ты доволен тем, что предложено здесь мозаичнику? Ты не жалеешь, что приехал?
Криспин потер голый подбородок.
– Никогда не видел ничего, даже отдаленно похожего на это. Нет ничего в Родиасе, ничего в мире, что могло бы… Не понимаю, как такой купол построен. Как он посмел с таким размахом… И кто это сделал, мой повелитель? – Они все еще стояли возле дверцы, которая вела сквозь стену в простую часовню и в Императорский квартал.
– Мне представляется, что он придет сюда, когда услышит наши голоса. Он большинство ночей здесь проводит. Вот почему с лета я приказал зажигать здесь свечи. Говорят, что я не сплю, знаешь ли. Это неправда, хотя мне полезно, чтобы так говорили. Но я думаю – это правда в отношении Артибаса: мне кажется, он бродит здесь, осматривая сделанное, или склоняется над своими чертежами всю ночь напролет. – Трудно было понять выражение лица императора. – Ты не боишься, родианин? Он не слишком велик для тебя? Криспин поколебался, глядя на Валерия.
– Только глупец не испугается такого купола, как этот. Когда твой архитектор заглянет к нам, спроси его, не боится ли он собственного проекта.
– Я уже спрашивал. Он говорит, что был в ужасе и сейчас еще в ужасе. Говорит, что не спит по ночам, потому что если он ложится спать дома, ему снятся кошмары, в которых купол падает. – Валерий помолчал. – Что ты изобразишь для меня на куполе моего святилища, Кай Криспин?
Криспин услышал громкое биение собственного сердца. Он почти ожидал этого вопроса. И покачал головой.
– Ты должен простить меня. Слишком рано, мой повелитель.
Собственно говоря, это была ложь.
Еще до того, как Криспин пришел сюда, он уже знал, что хочет здесь изобразить. Мечту, дар, нечто, вынесенное из Древней Чащи в День Мертвых. Сегодня, среди воплей на ипподроме, ему был послан этот образ. В этом тоже было нечто от полумира.
– Чересчур рано, – раздался новый, ворчливый голос. Звуки здесь отражались эхом. – Кто этот человек и что случилось с Спросом, мой повелитель?
Официальное обращение прозвучало с опозданием, мимоходом. Низенький, помятый, пожилой человечек в столь же помятой тунике появился из-за ряда свечей у них за спиной. Его светлые, как солома, волосы в беспорядке торчали космами. Он босыми ногами ступал по ледяному мраморному полу, как увидел Криспин. Сандалии он нес в одной руке.
– Артибас, – сказал император. Криспин видел, что он улыбается. – Должен сказать, что ты выглядишь точно так, как должен выглядеть главный архитектор Империи. Твои волосы соревнуются с куполом в их устремленности к небу.
Человечек рассеянно провел ладонью по волосам, что привело их в еще больший беспорядок.
– Я уснул, – сказал он. – Потом проснулся. И мне в голову пришла удачная мысль. – Он поднял свои сандалии, словно этот жест что-то объяснял. – Я бродил по святилищу.
– В самом деле? – спросил Валерий терпеливо.
– Ну да, – ответил Артибас. – Это понятно. Поэтому я босой.
Последовало короткое молчание.
– Понятно, – повторил император с некоторой укоризной. Криспин уже знал, что этот человек не любит, когда ему что-нибудь непонятно. Все равно – что.
– Отмечаешь шершавые мраморные плитки? – рискнул высказать предположение Криспин. – Полагаю, это один из способов их отличить. Я бы сказал, что в более теплое время года это сделать легче.
– Я проснулся с одной мыслью, – сказал Артибас, бросая на Криспина острый взгляд. – Хотел посмотреть, получится ли. Получается! Я отметил десяток плит, которые каменотесы должны отшлифовать.
– Ты ожидаешь, что люди будут входить сюда босиком? – спросил император с задумчивым выражением лица.
– Возможно. Не все верующие будут обуты. Но дело не в этом. Я хочу, чтобы мрамор был идеальным, знает ли кто-нибудь об этом или нет. Мой повелитель, – маленький архитектор прищурился и посмотрел на Криспина. Выражением лица он напоминал сову, – кто этот человек?
– Мозаичник, – ответил император, проявляя терпение, удивившее Криспина.
– Понятно, – сказал архитектор. – Я об этом слышал.
– Из Родиаса, – прибавил Валерий.
– Это все слышали, – сказал Артибас, все еще глядя снизу вверх на Криспина.
Император рассмеялся.
– Кай Крисп Варенский, это Артибас Сарантийский, человек, обладающий некоторыми незначительными способностями и всей учтивостью человека, рожденного в Городе. Почему я тебя терплю, архитектор?
– Потому что ты любишь, чтобы все делалось, как следует. Понятно. – Кажется, это было любимым словом этого человека. – Этот человек будет работать вместе с Спросом?
– Он будет работать вместо Спроса. По-видимому, Сирос ввел нас в заблуждение относительно своих идей об обратном переносе мозаик на купол. Он случайно не обсуждал их с тобой, Артибас?
Это было сказано мягко, но архитектор повернулся и посмотрел на императора, прежде чем ответить, и заколебался в первый раз.
– Я – проектировщик и строитель, мой повелитель. Я строю тебе святилище. То, как его нарядят, – это область художников. Меня это мало интересует, и мне некогда заниматься этим. Мне не нравится Сирос и его покровительница тоже, но это тоже вряд ли имеет значение, не так ли? – Он снова посмотрел на Криспина. – Сомневаюсь, чтобы и этот мне понравился. Он слишком высокий, и у него рыжие волосы.
– Сегодня вечером мне сбрили бороду, – сообщил ему Криспин, ему было смешно. – Боюсь, что в противном случае у тебя бы не осталось никаких сомнений. Скажи, вы обсуждали, как нужно подготовить поверхности под мозаику?
Человечек замер.
– Зачем бы я стал обсуждать строительную деталь с декоратором?
Улыбка Криспина слегка угасла.
– Возможно, – мягко произнес он, – в один из ближайших дней мы посидим за бутылкой вина и рассмотрим другой подход к этому вопросу? Я был бы тебе благодарен.
Артибас скорчил гримасу.
– Полагаю, мне следует проявить вежливость. Ты здесь новичок, и все такое. Собираешься высказать пожелания насчет штукатурки? Понятно. Я вижу. Ты из тех любителей во все вмешиваться, у которых есть свое мнение, но отсутствуют знания?
Криспину прежде доводилось работать с подобными людьми.
– У меня есть твердое мнение насчет вина, – ответил он, – но нет знаний о том, где найти лучшее вино в Сарантии. Я оставлю решение последнего вопроса за тобой, если ты позволишь мне высказать некоторые мысли по поводу штукатурки.
Архитектор несколько мгновений стоял неподвижно, потом позволил себе улыбнуться – чуть-чуть.
– По крайней мере, ты умен. – Он переступил босыми ногами на холодном мраморном полу, стараясь подавить зевок.
Валерий сказал, по-прежнему своим лукавым, терпеливым тоном:
– Артибас, я сейчас отдам тебе приказ. Будь внимателен. Надень свои сандалии – ты мне окажешь плохую услугу, если умрешь от ночного холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Криспин потер голый подбородок.
– Никогда не видел ничего, даже отдаленно похожего на это. Нет ничего в Родиасе, ничего в мире, что могло бы… Не понимаю, как такой купол построен. Как он посмел с таким размахом… И кто это сделал, мой повелитель? – Они все еще стояли возле дверцы, которая вела сквозь стену в простую часовню и в Императорский квартал.
– Мне представляется, что он придет сюда, когда услышит наши голоса. Он большинство ночей здесь проводит. Вот почему с лета я приказал зажигать здесь свечи. Говорят, что я не сплю, знаешь ли. Это неправда, хотя мне полезно, чтобы так говорили. Но я думаю – это правда в отношении Артибаса: мне кажется, он бродит здесь, осматривая сделанное, или склоняется над своими чертежами всю ночь напролет. – Трудно было понять выражение лица императора. – Ты не боишься, родианин? Он не слишком велик для тебя? Криспин поколебался, глядя на Валерия.
– Только глупец не испугается такого купола, как этот. Когда твой архитектор заглянет к нам, спроси его, не боится ли он собственного проекта.
– Я уже спрашивал. Он говорит, что был в ужасе и сейчас еще в ужасе. Говорит, что не спит по ночам, потому что если он ложится спать дома, ему снятся кошмары, в которых купол падает. – Валерий помолчал. – Что ты изобразишь для меня на куполе моего святилища, Кай Криспин?
Криспин услышал громкое биение собственного сердца. Он почти ожидал этого вопроса. И покачал головой.
– Ты должен простить меня. Слишком рано, мой повелитель.
Собственно говоря, это была ложь.
Еще до того, как Криспин пришел сюда, он уже знал, что хочет здесь изобразить. Мечту, дар, нечто, вынесенное из Древней Чащи в День Мертвых. Сегодня, среди воплей на ипподроме, ему был послан этот образ. В этом тоже было нечто от полумира.
– Чересчур рано, – раздался новый, ворчливый голос. Звуки здесь отражались эхом. – Кто этот человек и что случилось с Спросом, мой повелитель?
Официальное обращение прозвучало с опозданием, мимоходом. Низенький, помятый, пожилой человечек в столь же помятой тунике появился из-за ряда свечей у них за спиной. Его светлые, как солома, волосы в беспорядке торчали космами. Он босыми ногами ступал по ледяному мраморному полу, как увидел Криспин. Сандалии он нес в одной руке.
– Артибас, – сказал император. Криспин видел, что он улыбается. – Должен сказать, что ты выглядишь точно так, как должен выглядеть главный архитектор Империи. Твои волосы соревнуются с куполом в их устремленности к небу.
Человечек рассеянно провел ладонью по волосам, что привело их в еще больший беспорядок.
– Я уснул, – сказал он. – Потом проснулся. И мне в голову пришла удачная мысль. – Он поднял свои сандалии, словно этот жест что-то объяснял. – Я бродил по святилищу.
– В самом деле? – спросил Валерий терпеливо.
– Ну да, – ответил Артибас. – Это понятно. Поэтому я босой.
Последовало короткое молчание.
– Понятно, – повторил император с некоторой укоризной. Криспин уже знал, что этот человек не любит, когда ему что-нибудь непонятно. Все равно – что.
– Отмечаешь шершавые мраморные плитки? – рискнул высказать предположение Криспин. – Полагаю, это один из способов их отличить. Я бы сказал, что в более теплое время года это сделать легче.
– Я проснулся с одной мыслью, – сказал Артибас, бросая на Криспина острый взгляд. – Хотел посмотреть, получится ли. Получается! Я отметил десяток плит, которые каменотесы должны отшлифовать.
– Ты ожидаешь, что люди будут входить сюда босиком? – спросил император с задумчивым выражением лица.
– Возможно. Не все верующие будут обуты. Но дело не в этом. Я хочу, чтобы мрамор был идеальным, знает ли кто-нибудь об этом или нет. Мой повелитель, – маленький архитектор прищурился и посмотрел на Криспина. Выражением лица он напоминал сову, – кто этот человек?
– Мозаичник, – ответил император, проявляя терпение, удивившее Криспина.
– Понятно, – сказал архитектор. – Я об этом слышал.
– Из Родиаса, – прибавил Валерий.
– Это все слышали, – сказал Артибас, все еще глядя снизу вверх на Криспина.
Император рассмеялся.
– Кай Крисп Варенский, это Артибас Сарантийский, человек, обладающий некоторыми незначительными способностями и всей учтивостью человека, рожденного в Городе. Почему я тебя терплю, архитектор?
– Потому что ты любишь, чтобы все делалось, как следует. Понятно. – Кажется, это было любимым словом этого человека. – Этот человек будет работать вместе с Спросом?
– Он будет работать вместо Спроса. По-видимому, Сирос ввел нас в заблуждение относительно своих идей об обратном переносе мозаик на купол. Он случайно не обсуждал их с тобой, Артибас?
Это было сказано мягко, но архитектор повернулся и посмотрел на императора, прежде чем ответить, и заколебался в первый раз.
– Я – проектировщик и строитель, мой повелитель. Я строю тебе святилище. То, как его нарядят, – это область художников. Меня это мало интересует, и мне некогда заниматься этим. Мне не нравится Сирос и его покровительница тоже, но это тоже вряд ли имеет значение, не так ли? – Он снова посмотрел на Криспина. – Сомневаюсь, чтобы и этот мне понравился. Он слишком высокий, и у него рыжие волосы.
– Сегодня вечером мне сбрили бороду, – сообщил ему Криспин, ему было смешно. – Боюсь, что в противном случае у тебя бы не осталось никаких сомнений. Скажи, вы обсуждали, как нужно подготовить поверхности под мозаику?
Человечек замер.
– Зачем бы я стал обсуждать строительную деталь с декоратором?
Улыбка Криспина слегка угасла.
– Возможно, – мягко произнес он, – в один из ближайших дней мы посидим за бутылкой вина и рассмотрим другой подход к этому вопросу? Я был бы тебе благодарен.
Артибас скорчил гримасу.
– Полагаю, мне следует проявить вежливость. Ты здесь новичок, и все такое. Собираешься высказать пожелания насчет штукатурки? Понятно. Я вижу. Ты из тех любителей во все вмешиваться, у которых есть свое мнение, но отсутствуют знания?
Криспину прежде доводилось работать с подобными людьми.
– У меня есть твердое мнение насчет вина, – ответил он, – но нет знаний о том, где найти лучшее вино в Сарантии. Я оставлю решение последнего вопроса за тобой, если ты позволишь мне высказать некоторые мысли по поводу штукатурки.
Архитектор несколько мгновений стоял неподвижно, потом позволил себе улыбнуться – чуть-чуть.
– По крайней мере, ты умен. – Он переступил босыми ногами на холодном мраморном полу, стараясь подавить зевок.
Валерий сказал, по-прежнему своим лукавым, терпеливым тоном:
– Артибас, я сейчас отдам тебе приказ. Будь внимателен. Надень свои сандалии – ты мне окажешь плохую услугу, если умрешь от ночного холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137