Они могли убить его так же легко, как ударили по коленям, и так же безнаказанно. Это Сарантий. Здесь простые люди погибают каждый день, чтобы послужить примером остальным. Конец копья был направлен ему в грудь.
– Того, кто ударит еще раз, ждет наконечник копья, а не древко, – сказал держащий оружие человек, его голос глухо звучал из-под шлема. Он был совершенно спокоен. Воины императорской гвардии были обучены лучше всех остальных солдат в Городе.
– Значит, вам хватит работы, – ничуть не испугавшись, заявил Дацилион. – Кажется, спонтанная демонстрация, организованная прославленными Далейнами, не достигла желаемой цели.
Трое Бдительных посмотрели вверх, на трибуны, и тот, кто держал копье, выругался, потеряв хладнокровие. Теперь кулаки замелькали повсюду, драки вспыхивали вокруг тех, кто выкрикивал это явно заказанное имя. Фотий лежал неподвижно, не смея даже потереть ноги, пока наконечник копья не дрогнул и не отодвинулся от него. Зеленоглазый самозванец в порванной голубой тунике куда-то исчез. Фотий представления не имел, куда он делся.
Паппион опустился рядом с ним на колени. Фотий вытер с лица слезы и пот. Теперь его туника и ноги были испачканы пылью той священной земли, по которой скакали колесницы. Он ощутил внезапный прилив дружеских чувств к лысеющему стеклодуву. Паппион, конечно, был из Зеленых, но он, несмотря на это, человек порядочный. И он помог разоблачить обман.
Аспорт из команды Синих! Аспорт? Фотий чуть не задохнулся. Как это похоже на Далейнов, этих высокомерных патрициев, так мало уважать сограждан, чтобы вообразить, будто жалкая пантомима поможет усадить задницу Флавия на Золотой Трон!
Бдительные рядом с ними внезапно выстроились в шеренгу с военной четкостью. Фотий быстро бросил взгляд мимо них. На ипподром въехал всадник и медленно двинулся вдоль спины к его центру.
Потом его увидели и другие. Кто-то выкрикнул его имя, а затем это имя подхватили другие голоса. На этот раз крики возникли действительно спонтанно. Всадник натянул поводья и остановился, и вокруг него тут же выстроилась охрана из Бдительных. Именно их военный строй и их молчание заставили всех посмотреть на них, и постепенно двадцатитысячная толпа замерла.
– Граждане Сарантия, я принес вам весть, – крикнул Валерий, командир Бдительных, хриплым, грубым голосом солдата.
Разумеется, все не могли его слышать, но его слова повторяли в толпе, как происходило всегда. Они неслись по этой огромной площади, вверх по трибунам, через спину с ее обелисками и статуями, через пустую катизму, где во время скачек сидит император, до самых арок, откуда смотрели несколько возничих и служащих ипподрома, укрывшихся от палящего солнца.
Фотий увидел рядом с собой на песке брошь. Он быстро накрыл ее ладонью. Кажется, никто не заметил. Позже он продаст ее и получит достаточно денег, чтобы изменить свою жизнь. Но сейчас он с трудом встал на ноги. Он был весь в пыли, липкий от пота, но решил, что ему следует стоять, когда будет названо имя императора.
Он ошибался насчет того, что сейчас произойдет, но как ему было понять тот танец, который плясали в тот день?
* * *
Много позже оказалось, что расследование, которое проводил императорский квестор под руководством начальника канцелярии, не смогло установить личность Убийц самого известного в то время сарантийского аристократа. Это стало неожиданностью и вызывало беспокойство.
Довольно легко установили, что Флавий Далейн, только недавно вернувшийся в Город, вышел из своего дома наутро после смерти императора Апия в сопровождении двух старших сыновей, племянника и небольшой свиты. Члены семьи подтвердили, что он направлялся в палату Сената, чтобы официально оказать поддержку сенаторам в минуты испытаний и принятия ответственного решения. Предполагали – но в Императорском квартале этого не подтвердили, – что он договорился встретиться там с канцлером, после чего Гезий должен был сопровождать его в Аттенинский дворец, чтобы отдать последний долг усопшему.
Тело Далейна и то, что осталось от его одежды, когда покойника на носилках отнесли в дом, а потом к месту последнего упокоения – в семейный мавзолей, было в таком состоянии, что широко распространившиеся слухи насчет его облачения в то утро не могли получить официального подтверждения.
Одежда вся сгорела, вместе с пурпурной каймой, которая вызвала так много толков, или без нее, а большая часть кожи аристократа обуглилась дочерна или совсем исчезла. То, что осталось от его лица, выглядело ужасно, черты лица под некогда знаменитой серебряной сединой невозможно было различить. Его старший сын и племянник также погибли, как и четыре человека из свиты. Уцелевший сын, как сообщалось, ослеп, и смотреть на него теперь больно и страшно. Ожидали, что он примет монашеский обет и удалится из Города.
Таковы последствия сарантийского огня.
Он был одной из тайн Империи, свирепо охраняемой, ибо это оружие спасало Город – до сих пор – от нападений с моря. Ужас мчался впереди этого расплавленного, жидкого пламени, которое сжигало корабли и людей и горело прямо на поверхности воды.
Никогда в памяти живущих или в военных хрониках не отмечалось случая применения его в стенах города или во время сражений на суше.
Поэтому знающие люди, конечно, заподозрили стратига флота и всех прочих военных командиров, которые имели возможность подкупить морских инженеров, знающих технику подачи жидкого огня по шлангам и метания его по воздуху в наступающих с моря врагов Сарантия.
Постепенно многие соответствующие лица были подвергнуты искусному допросу. Но их смерть, тем не менее, не позволила установить, кто же именно организовал это отвратительное убийство выдающегося патриция. Стратиг флота, человек старой закалки, предпочел покончить жизнь самоубийством, но оставил письмо, в котором заявил о своей непричастности к любым преступлениям. Он писал, что не может пережить того позорного факта, что оружие, доверенное ему, было использовано подобным образом. Его смерть, следовательно, также оказалась бесполезной.
Надежные источники сообщали, что сифонный аппарат находился в руках трех человек. Или пяти. На них были ошейники и одежда в стиле бассанидов, они носили варварские усы и длинные волосы, как самые заядлые болельщики Зеленых. Или Синих. По другим слухам, они были одеты в светло-коричневые туники городской стражи. Говорили, что они бросились бежать по улице на восток. Или на запад. Или через черный ход дома на престижной тенистой улице, где стоит городской дом Далейнов. Уверенно заявляли, что убийцы были киндатами в серебристых одеждах и синих шапочках. Какого-либо явного мотива не усматривалось, но эти поклонники двух лун вполне способны творить зло ради самого зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
– Того, кто ударит еще раз, ждет наконечник копья, а не древко, – сказал держащий оружие человек, его голос глухо звучал из-под шлема. Он был совершенно спокоен. Воины императорской гвардии были обучены лучше всех остальных солдат в Городе.
– Значит, вам хватит работы, – ничуть не испугавшись, заявил Дацилион. – Кажется, спонтанная демонстрация, организованная прославленными Далейнами, не достигла желаемой цели.
Трое Бдительных посмотрели вверх, на трибуны, и тот, кто держал копье, выругался, потеряв хладнокровие. Теперь кулаки замелькали повсюду, драки вспыхивали вокруг тех, кто выкрикивал это явно заказанное имя. Фотий лежал неподвижно, не смея даже потереть ноги, пока наконечник копья не дрогнул и не отодвинулся от него. Зеленоглазый самозванец в порванной голубой тунике куда-то исчез. Фотий представления не имел, куда он делся.
Паппион опустился рядом с ним на колени. Фотий вытер с лица слезы и пот. Теперь его туника и ноги были испачканы пылью той священной земли, по которой скакали колесницы. Он ощутил внезапный прилив дружеских чувств к лысеющему стеклодуву. Паппион, конечно, был из Зеленых, но он, несмотря на это, человек порядочный. И он помог разоблачить обман.
Аспорт из команды Синих! Аспорт? Фотий чуть не задохнулся. Как это похоже на Далейнов, этих высокомерных патрициев, так мало уважать сограждан, чтобы вообразить, будто жалкая пантомима поможет усадить задницу Флавия на Золотой Трон!
Бдительные рядом с ними внезапно выстроились в шеренгу с военной четкостью. Фотий быстро бросил взгляд мимо них. На ипподром въехал всадник и медленно двинулся вдоль спины к его центру.
Потом его увидели и другие. Кто-то выкрикнул его имя, а затем это имя подхватили другие голоса. На этот раз крики возникли действительно спонтанно. Всадник натянул поводья и остановился, и вокруг него тут же выстроилась охрана из Бдительных. Именно их военный строй и их молчание заставили всех посмотреть на них, и постепенно двадцатитысячная толпа замерла.
– Граждане Сарантия, я принес вам весть, – крикнул Валерий, командир Бдительных, хриплым, грубым голосом солдата.
Разумеется, все не могли его слышать, но его слова повторяли в толпе, как происходило всегда. Они неслись по этой огромной площади, вверх по трибунам, через спину с ее обелисками и статуями, через пустую катизму, где во время скачек сидит император, до самых арок, откуда смотрели несколько возничих и служащих ипподрома, укрывшихся от палящего солнца.
Фотий увидел рядом с собой на песке брошь. Он быстро накрыл ее ладонью. Кажется, никто не заметил. Позже он продаст ее и получит достаточно денег, чтобы изменить свою жизнь. Но сейчас он с трудом встал на ноги. Он был весь в пыли, липкий от пота, но решил, что ему следует стоять, когда будет названо имя императора.
Он ошибался насчет того, что сейчас произойдет, но как ему было понять тот танец, который плясали в тот день?
* * *
Много позже оказалось, что расследование, которое проводил императорский квестор под руководством начальника канцелярии, не смогло установить личность Убийц самого известного в то время сарантийского аристократа. Это стало неожиданностью и вызывало беспокойство.
Довольно легко установили, что Флавий Далейн, только недавно вернувшийся в Город, вышел из своего дома наутро после смерти императора Апия в сопровождении двух старших сыновей, племянника и небольшой свиты. Члены семьи подтвердили, что он направлялся в палату Сената, чтобы официально оказать поддержку сенаторам в минуты испытаний и принятия ответственного решения. Предполагали – но в Императорском квартале этого не подтвердили, – что он договорился встретиться там с канцлером, после чего Гезий должен был сопровождать его в Аттенинский дворец, чтобы отдать последний долг усопшему.
Тело Далейна и то, что осталось от его одежды, когда покойника на носилках отнесли в дом, а потом к месту последнего упокоения – в семейный мавзолей, было в таком состоянии, что широко распространившиеся слухи насчет его облачения в то утро не могли получить официального подтверждения.
Одежда вся сгорела, вместе с пурпурной каймой, которая вызвала так много толков, или без нее, а большая часть кожи аристократа обуглилась дочерна или совсем исчезла. То, что осталось от его лица, выглядело ужасно, черты лица под некогда знаменитой серебряной сединой невозможно было различить. Его старший сын и племянник также погибли, как и четыре человека из свиты. Уцелевший сын, как сообщалось, ослеп, и смотреть на него теперь больно и страшно. Ожидали, что он примет монашеский обет и удалится из Города.
Таковы последствия сарантийского огня.
Он был одной из тайн Империи, свирепо охраняемой, ибо это оружие спасало Город – до сих пор – от нападений с моря. Ужас мчался впереди этого расплавленного, жидкого пламени, которое сжигало корабли и людей и горело прямо на поверхности воды.
Никогда в памяти живущих или в военных хрониках не отмечалось случая применения его в стенах города или во время сражений на суше.
Поэтому знающие люди, конечно, заподозрили стратига флота и всех прочих военных командиров, которые имели возможность подкупить морских инженеров, знающих технику подачи жидкого огня по шлангам и метания его по воздуху в наступающих с моря врагов Сарантия.
Постепенно многие соответствующие лица были подвергнуты искусному допросу. Но их смерть, тем не менее, не позволила установить, кто же именно организовал это отвратительное убийство выдающегося патриция. Стратиг флота, человек старой закалки, предпочел покончить жизнь самоубийством, но оставил письмо, в котором заявил о своей непричастности к любым преступлениям. Он писал, что не может пережить того позорного факта, что оружие, доверенное ему, было использовано подобным образом. Его смерть, следовательно, также оказалась бесполезной.
Надежные источники сообщали, что сифонный аппарат находился в руках трех человек. Или пяти. На них были ошейники и одежда в стиле бассанидов, они носили варварские усы и длинные волосы, как самые заядлые болельщики Зеленых. Или Синих. По другим слухам, они были одеты в светло-коричневые туники городской стражи. Говорили, что они бросились бежать по улице на восток. Или на запад. Или через черный ход дома на престижной тенистой улице, где стоит городской дом Далейнов. Уверенно заявляли, что убийцы были киндатами в серебристых одеждах и синих шапочках. Какого-либо явного мотива не усматривалось, но эти поклонники двух лун вполне способны творить зло ради самого зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137