шлюха захочет узнать его мнение о статусе икон святых великомучеников прежде, чем соблаговолит раздеться.
Поэтому он не удивился, услышав, как хорошо воспитанный мужчина в парной выражается подобным образом. Что его удивило, так это то, что его толкнули ногой в лодыжку, и тот же голос прибавил:
– Поистине неразумно уснуть в парной. Криспин открыл глаза.
В клубящемся тумане их осталось всего двое. Вопрос о боге был адресован ему.
Задавший его, тоже свободно закутанный в белую простыню, сидел и смотрел на него очень голубыми глазами. У него были великолепные золотистые волосы, точеные черты лица, покрытое шрамами, тренированное тело, и он был верховным стратигом Империи.
Криспин поспешно сел.
– Мой господин! – воскликнул он.
Леонт улыбнулся.
– Удобный случай поговорить, – пробормотал он. И вытер пот со лба краем простыни.
– Это совпадение? – настороженно спросил Криспин.
Его собеседник рассмеялся.
– Едва ли. Город слишком велик для этого. Я подумал, что надо организовать встречу, чтобы узнать твои взгляды по некоторым интересующим меня вопросам.
Его манеры были до крайности учтивыми. Солдаты его любят, говорил Карулл. Готовы умереть за него. И умирали – на полях сражений далеко на западе, в пустынях маджритов, и на дальнем севере, у Карша и Москава.
В нем не было ни капли высокомерия. В отличие от его жены. Но все равно самонадеянная уверенность, с которой была устроена эта встреча, вызывала протест. Всего несколько мгновений назад в парной находилось, по крайней мере, шесть человек и прислуживающий раб…
– Интересующие вопросы? Например, мое мнение об антах и их готовности к вторжению? – Он понимал, что это слишком резкий ответ и, вероятно, неразумный. С другой стороны, дома всем известен его характер, пускай его узнают и здесь.
Леонт казался просто озадаченным.
– Зачем мне у тебя спрашивать об этом? Ты получил военное образование?
Криспин покачал головой. Стратиг посмотрел на него.
– Может быть, ты обладаешь сведениями о городских стенах, водных источниках, состоянии дорог, о тропах через горы? Кто из их военачальников применяет необычное построение войск? Сколько стрел их лучники носят в колчанах? Кто командует их флотом в этом году и насколько хорошо он знает гавани?
Леонт внезапно улыбнулся. У него была ослепительная улыбка.
– Не могу представить себе, что ты можешь мне действительно помочь, даже если бы захотел. Даже если такие вещи, как вторжение, планируются. Нет-нет, признаюсь, меня больше интересуют твоя вера и твои взгляды на изображение бога.
Тут одно воспоминание стало на место, словно щелкнул ключ в замке. Раздражение сменилось другим чувством.
– Ты их не одобряешь, если мне позволено будет высказать предположение?
Красивое лицо Леонта осталось невозмутимым.
– Не одобряю. Я разделяю мнение, что создавать святые образы – значит принижать чистоту бога.
– А те, кто почитает их или поклоняется таким образам? – спросил Криспин. Он уже знал ответ. Он уже вел подобные разговоры. Только не потея в парной и не с таким человеком.
Леонт сказал:
– Это, разумеется, идолопоклонство. Возвращение к варварству. А ты что об этом думаешь?
– Людям нужна тропинка к их богу, – тихо ответил Криспин. – Но, признаюсь, я предпочитаю не высказывать свои взгляды по таким вопросам. – Он выдавил из себя улыбку. – Как ни странно для Сарантия проявлять сдержанность в высказывании своих взглядов насчет веры. Господин мой, я нахожусь здесь по распоряжению императора и буду стараться угодить ему своей работой.
– А патриархам? Им тоже постараешься угодить?
– Человек всегда надеется угодить сильным мира сего, – тихо произнес Криспин. Он вытер краем простыни пот со лба. Сквозь пар, как ему показалось, он заметил, как голубые глаза сверкнули, а губы слегка дрогнули. Леонт все же обладал чувством юмора. Это было некоторым облегчением. Криспин никак не мог прогнать от себя мысль о том, что они здесь одни и что жена этого человека сегодня утром была в комнате у Криспина и сказала… то, что сказала. Он решил, что утренняя встреча не имеет отношения к этой встрече.
Он выдавил из себя еще одну улыбку.
– Если ты находишь меня неподходящим собеседником по военным вопросам – и я понимаю почему, – с чего ты решил, что нам нужно обсуждать мою работу в святилище? Смальту и ее форму? Ты разбираешься в окраске стекла или хочешь больше узнать об этом? О способах его резки? Какого ты мнения о достоинствах и методах размещения смальты под разными углами на известковом основании? У тебя есть свои взгляды на использование гладких камней для изображения человеческого тела?
Стратиг смотрел на него серьезно, без всякого выражения. Криспин помолчал, потом сбавил тон.
– У каждого из нас есть своя область приложения усилий, мой господин. Твоя область имеет гораздо большее значение, по-моему, но моя, может быть, сохранится дольше. Наверное, нам лучше всего беседовать – если ты окажешь мне такую честь – совсем о другом. Ты был вчера на ипподроме?
Леонт слегка изменил позу на своей скамье; его белая простыня сползла на бедра. Свежий шрам тянулся по диагонали от ключицы до талии багровой линией, как шов. Он наклонился и вылил еще один ковш воды на камни. На мгновение пар окутал комнату.
– Сирос не испытывал затруднений, рассказывая нам о своих замыслах и намерениях, – заметил стратиг.
«Нам», – подумал Криспин.
– Как я понял, госпожа ваша супруга ему покровительствовала, – пробормотал он. – И я полагаю, он выполнял для вас частный заказ.
– Да, деревья и цветы в мозаике. Для наших супружеских покоев. Олень у ручья, кабаны и охотничьи собаки и тому подобное. Конечно, такие изображения у меня не вызывают вопросов. – Он говорил очень серьезно.
– Конечно. Прекрасная работа, я уверен, – мягко сказал Криспин.
Последовало короткое молчание.
– Откуда мне знать, – ответил Леонт. – Полагаю, она достаточно искусная. – Его зубы опять блеснули в улыбке. – Как ты говоришь, я могу судить об этом не больше, чем ты можешь оценить тактику боя.
– Ты же спишь в этой комнате, – ответил Криспин, противореча собственным аргументам. – И смотришь на мозаику каждую ночь.
– Не каждую, – коротко возразил Леонт. – Я не слишком обращаю внимание на цветы на стенах.
– Но тебя до такой степени волнует бог в святилище, что ты даже организовал эту встречу?
Леонт кивнул головой.
– Это другое. Ты намереваешься создать изображение бога на потолке?
– На куполе. Мне кажется, что именно этого от меня и ожидают, мой господин. Если не будет других указаний императора или патриархов, как ты сказал, я должен буду его создать.
– Ты не боишься запятнать себя ересью?
– Я создавал образы бога с тех пор, как был еще подмастерьем, мой господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Поэтому он не удивился, услышав, как хорошо воспитанный мужчина в парной выражается подобным образом. Что его удивило, так это то, что его толкнули ногой в лодыжку, и тот же голос прибавил:
– Поистине неразумно уснуть в парной. Криспин открыл глаза.
В клубящемся тумане их осталось всего двое. Вопрос о боге был адресован ему.
Задавший его, тоже свободно закутанный в белую простыню, сидел и смотрел на него очень голубыми глазами. У него были великолепные золотистые волосы, точеные черты лица, покрытое шрамами, тренированное тело, и он был верховным стратигом Империи.
Криспин поспешно сел.
– Мой господин! – воскликнул он.
Леонт улыбнулся.
– Удобный случай поговорить, – пробормотал он. И вытер пот со лба краем простыни.
– Это совпадение? – настороженно спросил Криспин.
Его собеседник рассмеялся.
– Едва ли. Город слишком велик для этого. Я подумал, что надо организовать встречу, чтобы узнать твои взгляды по некоторым интересующим меня вопросам.
Его манеры были до крайности учтивыми. Солдаты его любят, говорил Карулл. Готовы умереть за него. И умирали – на полях сражений далеко на западе, в пустынях маджритов, и на дальнем севере, у Карша и Москава.
В нем не было ни капли высокомерия. В отличие от его жены. Но все равно самонадеянная уверенность, с которой была устроена эта встреча, вызывала протест. Всего несколько мгновений назад в парной находилось, по крайней мере, шесть человек и прислуживающий раб…
– Интересующие вопросы? Например, мое мнение об антах и их готовности к вторжению? – Он понимал, что это слишком резкий ответ и, вероятно, неразумный. С другой стороны, дома всем известен его характер, пускай его узнают и здесь.
Леонт казался просто озадаченным.
– Зачем мне у тебя спрашивать об этом? Ты получил военное образование?
Криспин покачал головой. Стратиг посмотрел на него.
– Может быть, ты обладаешь сведениями о городских стенах, водных источниках, состоянии дорог, о тропах через горы? Кто из их военачальников применяет необычное построение войск? Сколько стрел их лучники носят в колчанах? Кто командует их флотом в этом году и насколько хорошо он знает гавани?
Леонт внезапно улыбнулся. У него была ослепительная улыбка.
– Не могу представить себе, что ты можешь мне действительно помочь, даже если бы захотел. Даже если такие вещи, как вторжение, планируются. Нет-нет, признаюсь, меня больше интересуют твоя вера и твои взгляды на изображение бога.
Тут одно воспоминание стало на место, словно щелкнул ключ в замке. Раздражение сменилось другим чувством.
– Ты их не одобряешь, если мне позволено будет высказать предположение?
Красивое лицо Леонта осталось невозмутимым.
– Не одобряю. Я разделяю мнение, что создавать святые образы – значит принижать чистоту бога.
– А те, кто почитает их или поклоняется таким образам? – спросил Криспин. Он уже знал ответ. Он уже вел подобные разговоры. Только не потея в парной и не с таким человеком.
Леонт сказал:
– Это, разумеется, идолопоклонство. Возвращение к варварству. А ты что об этом думаешь?
– Людям нужна тропинка к их богу, – тихо ответил Криспин. – Но, признаюсь, я предпочитаю не высказывать свои взгляды по таким вопросам. – Он выдавил из себя улыбку. – Как ни странно для Сарантия проявлять сдержанность в высказывании своих взглядов насчет веры. Господин мой, я нахожусь здесь по распоряжению императора и буду стараться угодить ему своей работой.
– А патриархам? Им тоже постараешься угодить?
– Человек всегда надеется угодить сильным мира сего, – тихо произнес Криспин. Он вытер краем простыни пот со лба. Сквозь пар, как ему показалось, он заметил, как голубые глаза сверкнули, а губы слегка дрогнули. Леонт все же обладал чувством юмора. Это было некоторым облегчением. Криспин никак не мог прогнать от себя мысль о том, что они здесь одни и что жена этого человека сегодня утром была в комнате у Криспина и сказала… то, что сказала. Он решил, что утренняя встреча не имеет отношения к этой встрече.
Он выдавил из себя еще одну улыбку.
– Если ты находишь меня неподходящим собеседником по военным вопросам – и я понимаю почему, – с чего ты решил, что нам нужно обсуждать мою работу в святилище? Смальту и ее форму? Ты разбираешься в окраске стекла или хочешь больше узнать об этом? О способах его резки? Какого ты мнения о достоинствах и методах размещения смальты под разными углами на известковом основании? У тебя есть свои взгляды на использование гладких камней для изображения человеческого тела?
Стратиг смотрел на него серьезно, без всякого выражения. Криспин помолчал, потом сбавил тон.
– У каждого из нас есть своя область приложения усилий, мой господин. Твоя область имеет гораздо большее значение, по-моему, но моя, может быть, сохранится дольше. Наверное, нам лучше всего беседовать – если ты окажешь мне такую честь – совсем о другом. Ты был вчера на ипподроме?
Леонт слегка изменил позу на своей скамье; его белая простыня сползла на бедра. Свежий шрам тянулся по диагонали от ключицы до талии багровой линией, как шов. Он наклонился и вылил еще один ковш воды на камни. На мгновение пар окутал комнату.
– Сирос не испытывал затруднений, рассказывая нам о своих замыслах и намерениях, – заметил стратиг.
«Нам», – подумал Криспин.
– Как я понял, госпожа ваша супруга ему покровительствовала, – пробормотал он. – И я полагаю, он выполнял для вас частный заказ.
– Да, деревья и цветы в мозаике. Для наших супружеских покоев. Олень у ручья, кабаны и охотничьи собаки и тому подобное. Конечно, такие изображения у меня не вызывают вопросов. – Он говорил очень серьезно.
– Конечно. Прекрасная работа, я уверен, – мягко сказал Криспин.
Последовало короткое молчание.
– Откуда мне знать, – ответил Леонт. – Полагаю, она достаточно искусная. – Его зубы опять блеснули в улыбке. – Как ты говоришь, я могу судить об этом не больше, чем ты можешь оценить тактику боя.
– Ты же спишь в этой комнате, – ответил Криспин, противореча собственным аргументам. – И смотришь на мозаику каждую ночь.
– Не каждую, – коротко возразил Леонт. – Я не слишком обращаю внимание на цветы на стенах.
– Но тебя до такой степени волнует бог в святилище, что ты даже организовал эту встречу?
Леонт кивнул головой.
– Это другое. Ты намереваешься создать изображение бога на потолке?
– На куполе. Мне кажется, что именно этого от меня и ожидают, мой господин. Если не будет других указаний императора или патриархов, как ты сказал, я должен буду его создать.
– Ты не боишься запятнать себя ересью?
– Я создавал образы бога с тех пор, как был еще подмастерьем, мой господин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137