Он ничего на это не сказал, только сам приподнял брови, а потом проделал несколько резких выпадов мечом в гостиной матери, словно насмехаясь над самим собой. Принял боевую стойку, целясь мечом в вазу с яблоками на столе.
Авита Криспина поморщилась при виде этой картины. И сухо заметила:
– Постарайся не пораниться, дорогой.
Криспин рассмеялся и вложил меч в ножны, потом с облегчением взял свою чашу с вином.
– Тебе положено дать мне наказ вернуться с ним или на нем, – возмущенно пробормотал он.
– Это о щите, дорогой, – мягко поправила его мать. У него не было щита, и он понятия не имел, как биться на мечах, а у этих охотников имелись собаки. Помешает ли им туман? Или вода в канаве у дороги? Или охотничьи псы просто пойдут по знакомому запаху девушки прямо по маленькому мостику и приведут за собой мужчин? В этот момент лай стал резким. Кто-то крикнул, почти перед ними:
– Они пошли в поле! Вперед!
По крайней мере, получен ответ на один вопрос. Криспин вздохнул и поднял отцовский меч. Он не молился. Подумал об Иландре, как всегда, но не помолился. Варгос широко расставил ноги, держа свой посох перед собой обеими руками.
– Он здесь! – внезапно произнесла Линон таким тоном, какого Криспин никогда у нее не слышал. – О, властелин миров, я так и знала! Криспин, не двигайся! И другим не разрешай двигаться.
– Стойте смирно! – резко приказал Варгосу и девушке Криспин, повинуясь инстинкту.
В это мгновение несколько событий произошло одновременно. Проклятый мул издал резкий крик, напрягся и замер. Торжествующий лай собак стал пронзительным, захлебывающимся, полным паники. А крики людей превратились в визг ужаса, распоровший туман.
Туман, клубящийся над дорогой, на секунду разошелся.
И в это мгновение Криспин увидел нечто невероятное. Существо из страшных снов, из ночных кошмаров. Мозг отключился, в отчаянии отказываясь верить тому, что увидели глаза. Кай услышал, как Варгос что-то хрипит, наверное, молитву. Потом туман снова сдвинулся, словно занавес. Ничего не стало видно. С исчезнувшей дороги все еще раздавались вопли, пронзительные, ужасные. Мул трясся на одеревеневших ногах. Криспин услышал рядом журчание струи его мочи. Собаки скулили, словно щенки, которых стегают кнутом. Судя по звукам, они удирали назад, на запад.
Раздался рокочущий звук, словно сама земля задрожала у них под ногами. Криспин перестал дышать. Впереди, в группе преследователей, тонкий вопль первого человека резко взлетел и оборвался. Рокот прекратился. Криспин слышал, что топот бегущих ног, крики людей и лай собак быстро удаляются назад, туда, откуда они пришли. Варгос упал на колени на холодное, пропитанное водой поле, посох выпал из его пальцев. Девушка цеплялась за дрожащего мула, стараясь успокоить его. Криспин видел, как беспомощно дрожит его рука, держащая меч.
– Что это? Линон! Что это?
Но не успела птица у него на шее ответить, как туман перед ними снова раздвинулся. На этот раз он не просто закружился, а отступил, открыв дорогу по ту сторону от узкой канавы впервые за это утро, и Криспин ясно увидел то, что явилось к ним в тот день. Его понимание мира и полумира навсегда изменилось в тот момент, когда он тоже опустился на колени в грязь и отцовский меч выпал из его руки. Девушка осталась стоять возле мула, оцепенев. Это он запомнит.
* * *
Очень далеко на западе в это время осеннее солнце уже давно встало над лесом недалеко от Варены. Небо было голубым, солнечный свет играл на рыжих дубовых листьях и на последних яблоках в саду у дороги, которая немного дальше к югу соединялась с большим трактом, ведущим в Родиас.
Во дворе дома, стоящего в том саду, на каменной скамье у двери сидел старик, закутавшись в шерстяной плащ от холодного ветра, и наслаждался утренним светом и яркими красками. Он держал двумя руками глиняную чашку с травяным чаем, грел ладони. Слуга кормил кур и ворчал по давней привычке. Две собаки спали у открытых ворот на солнышке. На дальнем поле паслись овцы, без пастуха. День был таким ясным, что на северо-востоке можно было разглядеть башни Варены. На крыше дома звонко щебетала какая-то птица.
Зотик внезапно резко вскочил. Поставил чашку с чаем на скамью, пролив немного жидкости. Можно было заметить, что руки у него дрожат. Но слуга не смотрел на него. Алхимик сделал пару шагов к воротам, потом повернулся лицом на восток с мрачным, напряженным выражением на морщинистом лице.
– Что это? Линон! – громко и резко произнес он. – Что это?
Он не знал, что повторяет вопрос другого человека. И он тоже не получил ответа. Разумеется. Только один из псов встал и вопросительно склонил голову набок.
Зотик долго стоял так, неподвижно, словно к чему-то прислушивался. С закрытыми глазами. Слуга не обращал на него внимания, он уже привык. Куры были на-кормлены, а потом и коза, и он подоил их единственную корову. Собрал яйца. Сегодня их оказалось шесть штук. Слуга отнес их в дом. Все это время алхимик не двигался. Пес поколебался, потом подошел и улегся рядом с ним. Второй пес остался у ворот, на солнце.
Зотик ждал. Но мир, или полумир, больше ничего ему не послал. После этой единственной, резкой дрожи в душе, в крови, этого дара – или наказания, – посланного человеку, который когда-то ходил и наблюдал в сумраке, неведомом большинству людей.
– Линон, – еще раз позвал он в конце концов, на этот раз тихо, будто вздохнул. Он открыл глаза и посмотрел на далекие деревья леса через калитку ограды. На этот раз обе собаки сели и наблюдали за ним. Он, не глядя, протянул руку и погладил ту, что сидела у его колена. Через какое-то время он вернулся в дом, оставив забытый чай остывать на каменной скамье у дома. Солнце поднималось все выше в ясную, безоблачную голубизну осеннего неба.
* * *
Два раза в жизни Варгосу казалось, что он видит одного из «зубиров», но он никогда не был в этом уверен. Мимолетное видение в полумраке, не более того, саврадийского дикого быка, хозяина Древней Чащи и всех великих лесов, символа бога.
Однажды на закате летнего дня, когда он работал один на отцовском поле, он поднял взгляд, прищурился и увидел массивного, лохматого зверя на краю леса. День уже угасал, расстояние было большим, но что-то слишком крупное двигалось на фоне темной завесы деревьев, а потом исчезло. Это мог быть олень, но он казался огромным, и Варгос не заметил высоких, ветвистых рогов.
Отец избил его ручкой топора за то, что в тот вечер он посмел высказать предположение, будто видел одного из священных лесных животных. Видеть «зубира» Дано не каждому, эта честь принадлежит жрецам и воинам, посвятившим себя Людану. Непочтительным четырнадцатилетним мальчишкам такая честь не может быть оказана в том мировом порядке, каким видели его иниции – и отец Варгоса в том числе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Авита Криспина поморщилась при виде этой картины. И сухо заметила:
– Постарайся не пораниться, дорогой.
Криспин рассмеялся и вложил меч в ножны, потом с облегчением взял свою чашу с вином.
– Тебе положено дать мне наказ вернуться с ним или на нем, – возмущенно пробормотал он.
– Это о щите, дорогой, – мягко поправила его мать. У него не было щита, и он понятия не имел, как биться на мечах, а у этих охотников имелись собаки. Помешает ли им туман? Или вода в канаве у дороги? Или охотничьи псы просто пойдут по знакомому запаху девушки прямо по маленькому мостику и приведут за собой мужчин? В этот момент лай стал резким. Кто-то крикнул, почти перед ними:
– Они пошли в поле! Вперед!
По крайней мере, получен ответ на один вопрос. Криспин вздохнул и поднял отцовский меч. Он не молился. Подумал об Иландре, как всегда, но не помолился. Варгос широко расставил ноги, держа свой посох перед собой обеими руками.
– Он здесь! – внезапно произнесла Линон таким тоном, какого Криспин никогда у нее не слышал. – О, властелин миров, я так и знала! Криспин, не двигайся! И другим не разрешай двигаться.
– Стойте смирно! – резко приказал Варгосу и девушке Криспин, повинуясь инстинкту.
В это мгновение несколько событий произошло одновременно. Проклятый мул издал резкий крик, напрягся и замер. Торжествующий лай собак стал пронзительным, захлебывающимся, полным паники. А крики людей превратились в визг ужаса, распоровший туман.
Туман, клубящийся над дорогой, на секунду разошелся.
И в это мгновение Криспин увидел нечто невероятное. Существо из страшных снов, из ночных кошмаров. Мозг отключился, в отчаянии отказываясь верить тому, что увидели глаза. Кай услышал, как Варгос что-то хрипит, наверное, молитву. Потом туман снова сдвинулся, словно занавес. Ничего не стало видно. С исчезнувшей дороги все еще раздавались вопли, пронзительные, ужасные. Мул трясся на одеревеневших ногах. Криспин услышал рядом журчание струи его мочи. Собаки скулили, словно щенки, которых стегают кнутом. Судя по звукам, они удирали назад, на запад.
Раздался рокочущий звук, словно сама земля задрожала у них под ногами. Криспин перестал дышать. Впереди, в группе преследователей, тонкий вопль первого человека резко взлетел и оборвался. Рокот прекратился. Криспин слышал, что топот бегущих ног, крики людей и лай собак быстро удаляются назад, туда, откуда они пришли. Варгос упал на колени на холодное, пропитанное водой поле, посох выпал из его пальцев. Девушка цеплялась за дрожащего мула, стараясь успокоить его. Криспин видел, как беспомощно дрожит его рука, держащая меч.
– Что это? Линон! Что это?
Но не успела птица у него на шее ответить, как туман перед ними снова раздвинулся. На этот раз он не просто закружился, а отступил, открыв дорогу по ту сторону от узкой канавы впервые за это утро, и Криспин ясно увидел то, что явилось к ним в тот день. Его понимание мира и полумира навсегда изменилось в тот момент, когда он тоже опустился на колени в грязь и отцовский меч выпал из его руки. Девушка осталась стоять возле мула, оцепенев. Это он запомнит.
* * *
Очень далеко на западе в это время осеннее солнце уже давно встало над лесом недалеко от Варены. Небо было голубым, солнечный свет играл на рыжих дубовых листьях и на последних яблоках в саду у дороги, которая немного дальше к югу соединялась с большим трактом, ведущим в Родиас.
Во дворе дома, стоящего в том саду, на каменной скамье у двери сидел старик, закутавшись в шерстяной плащ от холодного ветра, и наслаждался утренним светом и яркими красками. Он держал двумя руками глиняную чашку с травяным чаем, грел ладони. Слуга кормил кур и ворчал по давней привычке. Две собаки спали у открытых ворот на солнышке. На дальнем поле паслись овцы, без пастуха. День был таким ясным, что на северо-востоке можно было разглядеть башни Варены. На крыше дома звонко щебетала какая-то птица.
Зотик внезапно резко вскочил. Поставил чашку с чаем на скамью, пролив немного жидкости. Можно было заметить, что руки у него дрожат. Но слуга не смотрел на него. Алхимик сделал пару шагов к воротам, потом повернулся лицом на восток с мрачным, напряженным выражением на морщинистом лице.
– Что это? Линон! – громко и резко произнес он. – Что это?
Он не знал, что повторяет вопрос другого человека. И он тоже не получил ответа. Разумеется. Только один из псов встал и вопросительно склонил голову набок.
Зотик долго стоял так, неподвижно, словно к чему-то прислушивался. С закрытыми глазами. Слуга не обращал на него внимания, он уже привык. Куры были на-кормлены, а потом и коза, и он подоил их единственную корову. Собрал яйца. Сегодня их оказалось шесть штук. Слуга отнес их в дом. Все это время алхимик не двигался. Пес поколебался, потом подошел и улегся рядом с ним. Второй пес остался у ворот, на солнце.
Зотик ждал. Но мир, или полумир, больше ничего ему не послал. После этой единственной, резкой дрожи в душе, в крови, этого дара – или наказания, – посланного человеку, который когда-то ходил и наблюдал в сумраке, неведомом большинству людей.
– Линон, – еще раз позвал он в конце концов, на этот раз тихо, будто вздохнул. Он открыл глаза и посмотрел на далекие деревья леса через калитку ограды. На этот раз обе собаки сели и наблюдали за ним. Он, не глядя, протянул руку и погладил ту, что сидела у его колена. Через какое-то время он вернулся в дом, оставив забытый чай остывать на каменной скамье у дома. Солнце поднималось все выше в ясную, безоблачную голубизну осеннего неба.
* * *
Два раза в жизни Варгосу казалось, что он видит одного из «зубиров», но он никогда не был в этом уверен. Мимолетное видение в полумраке, не более того, саврадийского дикого быка, хозяина Древней Чащи и всех великих лесов, символа бога.
Однажды на закате летнего дня, когда он работал один на отцовском поле, он поднял взгляд, прищурился и увидел массивного, лохматого зверя на краю леса. День уже угасал, расстояние было большим, но что-то слишком крупное двигалось на фоне темной завесы деревьев, а потом исчезло. Это мог быть олень, но он казался огромным, и Варгос не заметил высоких, ветвистых рогов.
Отец избил его ручкой топора за то, что в тот вечер он посмел высказать предположение, будто видел одного из священных лесных животных. Видеть «зубира» Дано не каждому, эта честь принадлежит жрецам и воинам, посвятившим себя Людану. Непочтительным четырнадцатилетним мальчишкам такая честь не может быть оказана в том мировом порядке, каким видели его иниции – и отец Варгоса в том числе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137