Каждый следующий день был далеким будущим и сам мог о себе позаботиться, а лето протянулось золотой дорогой в бесконечность. Ему хватало интересных вещей вокруг.
Несколько дней спустя дедушка и Муллан отправились подыскать «резвую лошадку». Бабушка Майкла хранила неодобрительное молчание, а дядя Шон считал, что это напрасная трата денег.
— Но урожай-то будет хорошим, — сказал дедушка, тихонько потерев деревянную спинку стула. — Нам она по карману, а когда продадим бычков, травы будет сколько угодно.
— Я думал — для овец, — буркнул Шон, но дедушка будто не услышал.
— Низине надо отдых дать, ну а одна лошадка вреда ей не причинит.
— Через три месяца наступит зима, — Шон пустил в ход последний довод. — Как с кормами?
— С божьего соизволения такого удачного сенокоса уже десять лет не бывало. Хватит на один лишний рот. — Он обменялся торжествующим взглядом с Мулланом. Шон неохотно умолк.
Они взяли с собой Майкла и отправились посмотреть лошадь в повозке, которую черепашьим шагом тащил Феликс, один из двух тяжеловозов. Демон сидел в повозке сзади, пыль выбелила его черную шерсть, и он пыхтел. Иногда их обгоняли машины, и Феликс раздраженно вскидывал голову, но он был ветеран и не собирался выкидывать дурацкие штучки посреди дороги. Так, во всяком случае, сказал дедушка. На лошадях ехали и другие, и они не раз останавливались, полностью перекрывая дорогу, чтобы покалякать с дальними соседями, а дым их трубок завивался вокруг них, и ветер уносил его вместе с запахом «Клана» и «Боевого коня».
Дважды они проезжали под арками оранжистов, оставшихся после двенадцатого числа, пестрыми и унылыми. Майкла всегда завораживали деревянные изображения, которые они обрамляли, — всадник на белой лошади, красная рука, миниатюрные лестницы, но он знал, что чем-то они плохи. Вот почему дедушка машинально сплевывал в пыль дороги, когда их тени ложились на повозку, а потом виновато поглядывал на Муллана. Муллан был протестантом. Двенадцатого июля он шагал по дорогам, грудь его была увешана орденами, и, проходя мимо фермы, он приподнимал свою хорошую шляпу, будто перед незнакомыми людьми, хотя почти вся семья выходила посмотреть и махала ему. В этот день он находился в другом мире с другими людьми, которые не имели ничего общего с ними. А тринадцатого он снова становился старым Мулланом в кепке и старье. Но так устроена жизнь.
До цели они добрались, когда утро сменилось дневной жарой, и остановились перед обычным скоплением беленых зданий. Они отряхнули пыль с одежды. Злобно залаяла собака, и дедушка положил руку на ошейник Демона. Они услышали детские голоса. Хлопнула дверь, и из дома вышел коренастый мужчина без пиджака, натягивая подтяжки на плечи.
— А, Пат, приехал посмотреть ее? Я так и знал, — они хлопнули ладонью о ладонь. Мужчина порылся в кармане, вытащил помятую сигарету, сунул ее в рот, ухмыльнулся Майклу всеми своими зубами (их было не так уж много, и все черные), а затем направился к одному из строений, дернув головой, чтобы они шли за ним. — Привел ее сюда нарочно, чтобы тебе не пришлось гонять по лугу за ней. Отличная кобылка.
Он с лязгом отодвинул засовы на нижней половине двери, и они услышали, как внутри топнуло копыто. Муллан чиркнул спичку о каблук и раскурил свою трубку.
Она была гнедой с двумя белыми чулочками и звездочкой на лбу.
— На две белые ноги он клюнет, — шепнул Майкл, и дедушка ему подмигнул.
Они вошли в стойло, проваливаясь в толстую подстилку из соломы, а кобылка фыркнула на чужой запах и отступила в угол. Дедушка ласково огладил ее, вытащил морковку и дал ей погрызть, ощупал ноги, потом по очереди поднял копыта и осмотрел стрелки.
— Лет сколько?
— Недавно пять стукнуло, я же тебе говорил. — Он закурил и прищурил глаза от дыма.
Пат поднял верхнюю губу кобылки, прищурился на зубы, кивнул. Заметил, что ушей она не прижала и не показала белки глаз. Норов спокойный.
— Посмотреть бы ее на ходу, а? — сказал он.
— Пожалуйста.
Хозяин набросил ей на голову уздечку и вывел по шуршащей соломе на солнце во двор. Демон, продолжая лежать, внимательно следил за ними. Хозяин начал водить ее взад-вперед. Она была не подкована, но опускала копыта на землю с особой грацией. Она казалась безупречной, как полностью заведенная игрушка. Майкл глаз с нее не сводил.
— Хорошо, — сказал Муллан, и Майкл понял, что кобылка почти куплена.
— Я бы сказал — пятнадцать ладоней в холке, — начал Пат.
— Ну, нет! — хозяин совсем запыхался. — Четырнадцать с третью.
— А ты мне сказал: четырнадцать, — небрежно бросил Пат. — Просто пони.
— Так я же знал, назови я правильный рост, ты бы и посмотреть на нее не захотел. А на нее посмотреть стоит, верно? — Пат поглядел на него с досадой, но и с улыбкой, и тот ощерил в ухмылке безобразный рот, понимая, что рассчитал правильно.
Они торговались, а кобылка стояла рядом, ничего не понимала, но как будто внимательно слушала. Мышцы на ее боках подрагивали.
— Шестьдесят фунтов вроде бы честная цена.
— Шестьдесят гиней будут почестнее, да и с прибавкой.
— Ну, так что скажешь?
— Ну, так сколько ты предлагаешь? По-деловому.
— Нет, нет. Решать тебе. Сколько ты хочешь?
Хозяин назвал цену, от которой дедушка и Муллан прыснули и утерли глаза.
— Так ты шутник, — захохотал Муллан.
Цена снизилась. Они спорили. Дедушка сделал вид, что сердито уходит. Муллан удержал его. Они вскинули руки, указывая на ее рост. Это же лошадь, а не пони. Есть больше. Требует больше ухода. Не совсем то, что им нужно.
Цена еще понизилась.
Хозяин печально покачал головой. Любимица всей семьи. Его дочь будет безутешна. Тяжелые времена, ничего не поделаешь. Пат попытался еще раз добиться снижения цены, но наткнулся на каменную стену. Хозяин уперся. Он и дедушка испытующе посмотрели друг на друга; наконец Пат плюнул на ладонь и протянул руку. Они обменялись рукопожатием, и каждый мысленно поздравил себя с выгодной сделкой.
— Мы ее купили! — завопил Майкл.
Муллан погладил его по голове.
— Два белых чулка, Майк, не забывай. Как же было не купить ее? А теперь лезь в повозку.
Домой они ехали даже еще медленнее. Феликс двигался шагом, чтобы сберечь ноги кобылки, привязанной к задку. Воздух слабо зазолотился, возвещая приближение вечера. Перед ними из живых изгородей выпархивали вспугнутые дрозды. Дороги были пустынны. Пат и Муллан обсуждали пастбища, зимние корма, сено — хороший добротный лошадиный разговор, сочный и вкусный, как яблоки. Майкл оглянулся на морду кобылки, украшенную белой звездой. Лошадь широко раскрытыми глазами уставилась налево, на лес.
Они почти добрались до дома, и деревья заслоняли изгибы речки. В предвечерней тишине они слышали, как она шумит на камнях. Лес тут, примерно в полумиле выше моста, был очень густым, вдаваясь клином в луга и ячменные поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Несколько дней спустя дедушка и Муллан отправились подыскать «резвую лошадку». Бабушка Майкла хранила неодобрительное молчание, а дядя Шон считал, что это напрасная трата денег.
— Но урожай-то будет хорошим, — сказал дедушка, тихонько потерев деревянную спинку стула. — Нам она по карману, а когда продадим бычков, травы будет сколько угодно.
— Я думал — для овец, — буркнул Шон, но дедушка будто не услышал.
— Низине надо отдых дать, ну а одна лошадка вреда ей не причинит.
— Через три месяца наступит зима, — Шон пустил в ход последний довод. — Как с кормами?
— С божьего соизволения такого удачного сенокоса уже десять лет не бывало. Хватит на один лишний рот. — Он обменялся торжествующим взглядом с Мулланом. Шон неохотно умолк.
Они взяли с собой Майкла и отправились посмотреть лошадь в повозке, которую черепашьим шагом тащил Феликс, один из двух тяжеловозов. Демон сидел в повозке сзади, пыль выбелила его черную шерсть, и он пыхтел. Иногда их обгоняли машины, и Феликс раздраженно вскидывал голову, но он был ветеран и не собирался выкидывать дурацкие штучки посреди дороги. Так, во всяком случае, сказал дедушка. На лошадях ехали и другие, и они не раз останавливались, полностью перекрывая дорогу, чтобы покалякать с дальними соседями, а дым их трубок завивался вокруг них, и ветер уносил его вместе с запахом «Клана» и «Боевого коня».
Дважды они проезжали под арками оранжистов, оставшихся после двенадцатого числа, пестрыми и унылыми. Майкла всегда завораживали деревянные изображения, которые они обрамляли, — всадник на белой лошади, красная рука, миниатюрные лестницы, но он знал, что чем-то они плохи. Вот почему дедушка машинально сплевывал в пыль дороги, когда их тени ложились на повозку, а потом виновато поглядывал на Муллана. Муллан был протестантом. Двенадцатого июля он шагал по дорогам, грудь его была увешана орденами, и, проходя мимо фермы, он приподнимал свою хорошую шляпу, будто перед незнакомыми людьми, хотя почти вся семья выходила посмотреть и махала ему. В этот день он находился в другом мире с другими людьми, которые не имели ничего общего с ними. А тринадцатого он снова становился старым Мулланом в кепке и старье. Но так устроена жизнь.
До цели они добрались, когда утро сменилось дневной жарой, и остановились перед обычным скоплением беленых зданий. Они отряхнули пыль с одежды. Злобно залаяла собака, и дедушка положил руку на ошейник Демона. Они услышали детские голоса. Хлопнула дверь, и из дома вышел коренастый мужчина без пиджака, натягивая подтяжки на плечи.
— А, Пат, приехал посмотреть ее? Я так и знал, — они хлопнули ладонью о ладонь. Мужчина порылся в кармане, вытащил помятую сигарету, сунул ее в рот, ухмыльнулся Майклу всеми своими зубами (их было не так уж много, и все черные), а затем направился к одному из строений, дернув головой, чтобы они шли за ним. — Привел ее сюда нарочно, чтобы тебе не пришлось гонять по лугу за ней. Отличная кобылка.
Он с лязгом отодвинул засовы на нижней половине двери, и они услышали, как внутри топнуло копыто. Муллан чиркнул спичку о каблук и раскурил свою трубку.
Она была гнедой с двумя белыми чулочками и звездочкой на лбу.
— На две белые ноги он клюнет, — шепнул Майкл, и дедушка ему подмигнул.
Они вошли в стойло, проваливаясь в толстую подстилку из соломы, а кобылка фыркнула на чужой запах и отступила в угол. Дедушка ласково огладил ее, вытащил морковку и дал ей погрызть, ощупал ноги, потом по очереди поднял копыта и осмотрел стрелки.
— Лет сколько?
— Недавно пять стукнуло, я же тебе говорил. — Он закурил и прищурил глаза от дыма.
Пат поднял верхнюю губу кобылки, прищурился на зубы, кивнул. Заметил, что ушей она не прижала и не показала белки глаз. Норов спокойный.
— Посмотреть бы ее на ходу, а? — сказал он.
— Пожалуйста.
Хозяин набросил ей на голову уздечку и вывел по шуршащей соломе на солнце во двор. Демон, продолжая лежать, внимательно следил за ними. Хозяин начал водить ее взад-вперед. Она была не подкована, но опускала копыта на землю с особой грацией. Она казалась безупречной, как полностью заведенная игрушка. Майкл глаз с нее не сводил.
— Хорошо, — сказал Муллан, и Майкл понял, что кобылка почти куплена.
— Я бы сказал — пятнадцать ладоней в холке, — начал Пат.
— Ну, нет! — хозяин совсем запыхался. — Четырнадцать с третью.
— А ты мне сказал: четырнадцать, — небрежно бросил Пат. — Просто пони.
— Так я же знал, назови я правильный рост, ты бы и посмотреть на нее не захотел. А на нее посмотреть стоит, верно? — Пат поглядел на него с досадой, но и с улыбкой, и тот ощерил в ухмылке безобразный рот, понимая, что рассчитал правильно.
Они торговались, а кобылка стояла рядом, ничего не понимала, но как будто внимательно слушала. Мышцы на ее боках подрагивали.
— Шестьдесят фунтов вроде бы честная цена.
— Шестьдесят гиней будут почестнее, да и с прибавкой.
— Ну, так что скажешь?
— Ну, так сколько ты предлагаешь? По-деловому.
— Нет, нет. Решать тебе. Сколько ты хочешь?
Хозяин назвал цену, от которой дедушка и Муллан прыснули и утерли глаза.
— Так ты шутник, — захохотал Муллан.
Цена снизилась. Они спорили. Дедушка сделал вид, что сердито уходит. Муллан удержал его. Они вскинули руки, указывая на ее рост. Это же лошадь, а не пони. Есть больше. Требует больше ухода. Не совсем то, что им нужно.
Цена еще понизилась.
Хозяин печально покачал головой. Любимица всей семьи. Его дочь будет безутешна. Тяжелые времена, ничего не поделаешь. Пат попытался еще раз добиться снижения цены, но наткнулся на каменную стену. Хозяин уперся. Он и дедушка испытующе посмотрели друг на друга; наконец Пат плюнул на ладонь и протянул руку. Они обменялись рукопожатием, и каждый мысленно поздравил себя с выгодной сделкой.
— Мы ее купили! — завопил Майкл.
Муллан погладил его по голове.
— Два белых чулка, Майк, не забывай. Как же было не купить ее? А теперь лезь в повозку.
Домой они ехали даже еще медленнее. Феликс двигался шагом, чтобы сберечь ноги кобылки, привязанной к задку. Воздух слабо зазолотился, возвещая приближение вечера. Перед ними из живых изгородей выпархивали вспугнутые дрозды. Дороги были пустынны. Пат и Муллан обсуждали пастбища, зимние корма, сено — хороший добротный лошадиный разговор, сочный и вкусный, как яблоки. Майкл оглянулся на морду кобылки, украшенную белой звездой. Лошадь широко раскрытыми глазами уставилась налево, на лес.
Они почти добрались до дома, и деревья заслоняли изгибы речки. В предвечерней тишине они слышали, как она шумит на камнях. Лес тут, примерно в полумиле выше моста, был очень густым, вдаваясь клином в луга и ячменные поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83