Солнце после стольких недель полумрака. Оно пьянило больше вина.
Первой это заметила Котт. Легкий намек в воздухе.
— Дым.
— Где?
— Вон там впереди.
Они спешились, привязали лошадей, которые упоенно щипали траву, и пошли вперед, держа оружие наготове.
Неказистая ограда, козий запах. Деревья стали еще реже. Аккуратно сложенная поленница и бронзовый топор на ней. По небольшой поляне были разбросаны небольшие навесы, некоторые прибитые к могучим стволам, крытые корой и дерном, как в деревнях дальше на севере, с подпорками из толстых жердей. Без стен. С трех сторон открытые воздуху. Один, несомненно, служил кузницей — плоский камень вместо наковальни, кожаные меха, прислоненные к каменному горну.
Они вспугнули курицу, и она сердито на них заквохтала. Майкл с Котт уставились на нее голодным взглядом.
— Майкл…
— Что?
— Я чую здесь труды братьев. Это один из их приютов.
Он поднял брови. В глубине Волчьего Края?
Они разом остановились. В стволе дерева была вырезана глубокая ниша, а в ней — крест, к которому еще льнула кора. Перед деревом спиной к ним стоял человек в шерстяном одеянии, воздев вверх руки. Котт подняла лук, но опустила его, нахмурясь, когда Майкл обжег ее взглядом.
Они подождали. Казалось, прошла вечность, прежде чем человек сотворил крестное знамение и обернулся.
— Pax vobiscum.
Они неподвижно смотрели на него. Майкл понимал, какой страшный должен быть у них вид. Следы тягот долгого пути и сражений, одежда заскорузла от грязи, превратилась в лохмотья, запах лошадей и пота окружает их густым туманом… Обнаженный меч и стрела, оттягивающая тетиву. Он почему-то смущался, точно бабушка поймала его в воскресенье с немытым лицом.
Человек улыбнулся. Круглое, полное, румяное, как яблоко, лицо, а плечи под грубой сутаной широкие, точно у землекопа. Он был невысок, коренаст, с толстыми пальцами. Ему бы копать торф в Антриме, сдвинув кепку на затылок, если бы не живой ум в его глазах, не морщины раздумий у висков. Он широко развел руки.
— Добро пожаловать, странники. Здесь вам ваше оружие не нужно.
У Майкла словно тяжелый груз свалился с плеч. Он вложил Ульфберт в ножны. Котт поколебалась, но убрала стрелу в колчан, хотя и продолжала подозрительно хмуриться.
— Я брат Неньян, — сказал их новый знакомый. — Я могу предложить вам очень немного, но все, что у меня есть, то ваше.
У Майкла потекли слюнки при мысли о козах и курах. Он чувствовал себя дикарем, варваром за пиршественным столом.
— Благодарю тебя, — сказал он со всей любезностью, на какую был способен. — Мы проделали долгий путь.
17
Жилье брата Неньяна дальше за деревьями оказалось более солидным: длинная низкая хижина с дверью, в которую Майкл мог войти только нагнувшись. Накрапывал мелкий дождик, окутывая лес туманной дымкой. Стук капель по деревьям был точно раскаты дальнего грома. Они расседлали лошадей и растерли их, а брат молча наложил добрую меру ячменя для каждой.
Жилая хижина брата Неньяна, на взгляд Майкла, мало чем отличалась от тех, что строили племена, но была заметно чище и не такой душной из-за нововведения — окон в стенах, сложенных из дерна и обмазанных глиной. Стекла в них заменяли тонко растянутые желудки животных. В одном углу были сложены поленья, в другом лежала кипа козьих шкур, третий занимал отлично сколоченный стол с неизбежным крестом на нем. В середине помещения был выкопан очаг, в котором ало тлели угли, а вокруг него стояла и лежала всякая утварь — даже бронзовая, как с удивлением заметил Майкл, а также разные глиняные сосуды. В хижине было темновато, дымно, в воздухе стоял запах старой стряпни и золы, но земляной пол был чисто выметен, хотя из него и торчали вездесущие корни, и нигде не было заметно следов насекомых, которыми кишели хижины племен. Майклу оставалось только надеяться, что он и Котт принесли сюда лишь немного своих. От тепла они уже заметно оживились.
Котт села. Глаза ее зелено светились, на спине висел колчан, а лицо казалось каменным. Она отводила взгляд от креста на низком столе и упорно смотрела на глиняные горшки у очага с тоскливой жадностью и опаской.
Брат умело раздул огонь, поставил на него бронзовый котел и принялся помешивать в нем. Огонь освещал его лицо снизу, придавая ему одновременно и что-то херувимское и что-то демоничное. Майкл слышал стук дождя по крыше, уже припустившего вовсю и хлеставшего по мутноватым оконцам.
— Похлебка из козьего мяса, — внезапно сказал брат Неньян. — Вы явились вовремя. Обычно ничего лучше каши, сыра или пресной лепешки я предложить не могу, но вчера одна из моих питомиц погибла и тем пополнила мой стол.
— Гоблины? — Майкл вытащил из кармана почерневший от крови колокольчик.
Брат Неньян заговорил не сразу.
— Наверное, Мейф. Она всегда забредала слишком далеко. Да, гримирч бродят у границ приюта, высматривая отбившихся от стада. Последние недели они что-то зачастили сюда. Их взбудоражило какое-то происшествие в лесу. Но не бойтесь. Тут мы в безопасности.
— Мы не боимся, — холодно сказала Котт.
Брат Неньян улыбнулся.
— Я верю тебе, дитя. Всякий, кто добрался до этого места, должен иметь канаты вместо нервов.
— Всякий, кто живет в глубине Волчьего Края в одиночестве, тоже не может пожаловаться на свои нервы, — сказал Майкл полувопросительно.
Брат слегка наклонил голову и помешал в дымящемся котле.
— У нас у каждого есть свои способы уцелеть. У меня — моя вера. У тебя, — он обратился к Котт, — есть, по-моему, что-то иное. Быть может, другая кровь в жилах. Только разница не так уж велика, позволь тебе сказать.
— Но делает нас врагами, — ответила Котт. Ее уши торчали из черных волос, а глаза блестели по-кошачьи. Она почти утратила человеческий облик. Майкл растерялся, осознав, насколько он свыкся с ее наружностью. Только теперь, глядя на такого обычного человека, размешивающего похлебку, он понял, насколько необычно выглядит она.
— Я пригласил тебя под свой кров, хотя и почуял в тебе кровь вирим. Не заслужил ли я хоть немного доверия в ответ? — спросил Неньян.
— Такие, как ты, века подвергали гонениям племена и вирим. Ты думаешь, нам так просто забыть об этом?
— Котт! — перебил Майкл, но она и внимания не обратила.
— Мы — древесный народ. Чем это делает нас в ваших глазах? Даже воду в лесу вы отравляете. Я чую то, что ты называешь святостью этого места, то, что отгоняет зверей. Но не меня, святой человек, потому что я обладаю и человеческой кровью. Я — подмененная, и моя душа уже в закладе.
Брат Неньян уставился на Котт. Добродушие на его круглом лице сменилось чем-то вроде печали.
— Дитя, мы трое — лишь искорка во тьме этого леса. Он сокрушил был нас, если бы мог. В вас обоих я замечаю нечто, чему не место здесь. Быть может, до сих пор оно вас оберегало, но берегитесь, как бы в конце концов оно вас не погубило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Первой это заметила Котт. Легкий намек в воздухе.
— Дым.
— Где?
— Вон там впереди.
Они спешились, привязали лошадей, которые упоенно щипали траву, и пошли вперед, держа оружие наготове.
Неказистая ограда, козий запах. Деревья стали еще реже. Аккуратно сложенная поленница и бронзовый топор на ней. По небольшой поляне были разбросаны небольшие навесы, некоторые прибитые к могучим стволам, крытые корой и дерном, как в деревнях дальше на севере, с подпорками из толстых жердей. Без стен. С трех сторон открытые воздуху. Один, несомненно, служил кузницей — плоский камень вместо наковальни, кожаные меха, прислоненные к каменному горну.
Они вспугнули курицу, и она сердито на них заквохтала. Майкл с Котт уставились на нее голодным взглядом.
— Майкл…
— Что?
— Я чую здесь труды братьев. Это один из их приютов.
Он поднял брови. В глубине Волчьего Края?
Они разом остановились. В стволе дерева была вырезана глубокая ниша, а в ней — крест, к которому еще льнула кора. Перед деревом спиной к ним стоял человек в шерстяном одеянии, воздев вверх руки. Котт подняла лук, но опустила его, нахмурясь, когда Майкл обжег ее взглядом.
Они подождали. Казалось, прошла вечность, прежде чем человек сотворил крестное знамение и обернулся.
— Pax vobiscum.
Они неподвижно смотрели на него. Майкл понимал, какой страшный должен быть у них вид. Следы тягот долгого пути и сражений, одежда заскорузла от грязи, превратилась в лохмотья, запах лошадей и пота окружает их густым туманом… Обнаженный меч и стрела, оттягивающая тетиву. Он почему-то смущался, точно бабушка поймала его в воскресенье с немытым лицом.
Человек улыбнулся. Круглое, полное, румяное, как яблоко, лицо, а плечи под грубой сутаной широкие, точно у землекопа. Он был невысок, коренаст, с толстыми пальцами. Ему бы копать торф в Антриме, сдвинув кепку на затылок, если бы не живой ум в его глазах, не морщины раздумий у висков. Он широко развел руки.
— Добро пожаловать, странники. Здесь вам ваше оружие не нужно.
У Майкла словно тяжелый груз свалился с плеч. Он вложил Ульфберт в ножны. Котт поколебалась, но убрала стрелу в колчан, хотя и продолжала подозрительно хмуриться.
— Я брат Неньян, — сказал их новый знакомый. — Я могу предложить вам очень немного, но все, что у меня есть, то ваше.
У Майкла потекли слюнки при мысли о козах и курах. Он чувствовал себя дикарем, варваром за пиршественным столом.
— Благодарю тебя, — сказал он со всей любезностью, на какую был способен. — Мы проделали долгий путь.
17
Жилье брата Неньяна дальше за деревьями оказалось более солидным: длинная низкая хижина с дверью, в которую Майкл мог войти только нагнувшись. Накрапывал мелкий дождик, окутывая лес туманной дымкой. Стук капель по деревьям был точно раскаты дальнего грома. Они расседлали лошадей и растерли их, а брат молча наложил добрую меру ячменя для каждой.
Жилая хижина брата Неньяна, на взгляд Майкла, мало чем отличалась от тех, что строили племена, но была заметно чище и не такой душной из-за нововведения — окон в стенах, сложенных из дерна и обмазанных глиной. Стекла в них заменяли тонко растянутые желудки животных. В одном углу были сложены поленья, в другом лежала кипа козьих шкур, третий занимал отлично сколоченный стол с неизбежным крестом на нем. В середине помещения был выкопан очаг, в котором ало тлели угли, а вокруг него стояла и лежала всякая утварь — даже бронзовая, как с удивлением заметил Майкл, а также разные глиняные сосуды. В хижине было темновато, дымно, в воздухе стоял запах старой стряпни и золы, но земляной пол был чисто выметен, хотя из него и торчали вездесущие корни, и нигде не было заметно следов насекомых, которыми кишели хижины племен. Майклу оставалось только надеяться, что он и Котт принесли сюда лишь немного своих. От тепла они уже заметно оживились.
Котт села. Глаза ее зелено светились, на спине висел колчан, а лицо казалось каменным. Она отводила взгляд от креста на низком столе и упорно смотрела на глиняные горшки у очага с тоскливой жадностью и опаской.
Брат умело раздул огонь, поставил на него бронзовый котел и принялся помешивать в нем. Огонь освещал его лицо снизу, придавая ему одновременно и что-то херувимское и что-то демоничное. Майкл слышал стук дождя по крыше, уже припустившего вовсю и хлеставшего по мутноватым оконцам.
— Похлебка из козьего мяса, — внезапно сказал брат Неньян. — Вы явились вовремя. Обычно ничего лучше каши, сыра или пресной лепешки я предложить не могу, но вчера одна из моих питомиц погибла и тем пополнила мой стол.
— Гоблины? — Майкл вытащил из кармана почерневший от крови колокольчик.
Брат Неньян заговорил не сразу.
— Наверное, Мейф. Она всегда забредала слишком далеко. Да, гримирч бродят у границ приюта, высматривая отбившихся от стада. Последние недели они что-то зачастили сюда. Их взбудоражило какое-то происшествие в лесу. Но не бойтесь. Тут мы в безопасности.
— Мы не боимся, — холодно сказала Котт.
Брат Неньян улыбнулся.
— Я верю тебе, дитя. Всякий, кто добрался до этого места, должен иметь канаты вместо нервов.
— Всякий, кто живет в глубине Волчьего Края в одиночестве, тоже не может пожаловаться на свои нервы, — сказал Майкл полувопросительно.
Брат слегка наклонил голову и помешал в дымящемся котле.
— У нас у каждого есть свои способы уцелеть. У меня — моя вера. У тебя, — он обратился к Котт, — есть, по-моему, что-то иное. Быть может, другая кровь в жилах. Только разница не так уж велика, позволь тебе сказать.
— Но делает нас врагами, — ответила Котт. Ее уши торчали из черных волос, а глаза блестели по-кошачьи. Она почти утратила человеческий облик. Майкл растерялся, осознав, насколько он свыкся с ее наружностью. Только теперь, глядя на такого обычного человека, размешивающего похлебку, он понял, насколько необычно выглядит она.
— Я пригласил тебя под свой кров, хотя и почуял в тебе кровь вирим. Не заслужил ли я хоть немного доверия в ответ? — спросил Неньян.
— Такие, как ты, века подвергали гонениям племена и вирим. Ты думаешь, нам так просто забыть об этом?
— Котт! — перебил Майкл, но она и внимания не обратила.
— Мы — древесный народ. Чем это делает нас в ваших глазах? Даже воду в лесу вы отравляете. Я чую то, что ты называешь святостью этого места, то, что отгоняет зверей. Но не меня, святой человек, потому что я обладаю и человеческой кровью. Я — подмененная, и моя душа уже в закладе.
Брат Неньян уставился на Котт. Добродушие на его круглом лице сменилось чем-то вроде печали.
— Дитя, мы трое — лишь искорка во тьме этого леса. Он сокрушил был нас, если бы мог. В вас обоих я замечаю нечто, чему не место здесь. Быть может, до сих пор оно вас оберегало, но берегитесь, как бы в конце концов оно вас не погубило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83