– Интересно. Восхитительно. С нетерпением жду возможности прочитать твою монографию по этой теме. А ты не можешь поднапрячься и попробовать определить, где мы? Это нам очень помогло бы.
– Я бы с удовольствием, но ты же знаешь, как это делается. Кстати, чисто из любопытства, что ты делаешь в болотах на спорной территории? Насколько я знаю, у тебя была тихая, спокойная работа в Шастеле.
Алексий по-прежнему стоял на фоне горящей Перимадеи. Геннадий старался не смотреть.
– Надеюсь, она у меня и осталась, хотя если я не вернусь в ближайшее время, там решат, что я умер, и отдадут ее кому-то другому. Нет, я ездил на Остров, повидаться с племянником.
– Племянник? Ах да, помню. Тот мальчик, которого Бардас Лордан спас в Городе и взял с собой в Скону. Что ж, тоже любопытно.
– Да, конечно, – с ноткой нетерпения сказал Геннадий. – Дело в том, что Эйтли Зевкис… ты помнишь ее?
– Конечно, она служила у Бардаса, а сейчас торгует чем-то на Острове, да?
– Так и есть. В общем, когда несколько лет назад Бардас попал в полосу невезения, она взяла мальчишку с собой на Остров и тогда же открыла банк Шастела. После этого у нее все шло хорошо, и ей даже потребовалось открыть корреспондентское отделение в Шастеле. Ну вот она и решила, что будет неплохо, если юный Теудас…
– Твой племянник.
– Да. Названный в мою честь и…
– А разве ты Теудас?
– Да. Теудас Морозин.
– О боги! Мы знали друг друга столько лет, а я и не догадывался, что… Извини, продолжай.
– Так вот, Эйтли решила, что было бы неплохо, – терпеливо продолжал Геннадий, – если бы молодой Теудас провел какое-то время с ее агентом в Шастеле, открыл там отделение, научился кое-чему, освоил дело и, конечно, побыл рядом со мной, потому что я практически единственный живой родственник – ну, если не считать, конечно, его отца, который снова исчез. Впрочем, он никогда и не был-то настоящим отцом.
– Прекрасная мысль. И что случилось?
Геннадий вздохнул:
– Как всегда, моя удача. Через день или два после того, как мы покинули остров, Шастел начал войну с провинцией из-за какого-то несчастного, заброшенного островка – хотя на самом деле все произошло из-за проблем с Ап-Эскатоем. Очевидно, в Шастеле испугались того, что может произойти дальше, – и вот теперь флот провинции блокирует пролив в Эскати. Будь у нас головы на плечах, мы бы просто вернулись и отправились в окружную или в крайнем случае отсиделись бы потихоньку в Ап-Амоди до того времени, когда стихнет звон сабель. Но нет же, нам ведь надо показать, какие мы умные и ловкие, и обойти блокаду. И вот в результате корабль напоролся на скалы, а потом мы наскочили на патруль и теперь сидим на болоте.
– Понятно. Вот уж невезение. Жаль, что я не могу помочь.
– Мне тоже жаль. Но раз не можешь, то ничего не поделаешь. Ну а как ты? Все хорошо?
Алексий – не настоящий, конечно, а тот, которого чувствовал Геннадий – пожал плечами.
– Неплохо. — Умирающий копейщик стал заваливаться на него, и он отступил в сторону. – Плохо лишь то, что почти не высыпаюсь. Знаешь, постоянно какие-то кошмары.
– И у тебя тоже? Те же, что и у меня?
– Нет, нет. После нашей последней встречи началось другое. Постоянно вижу осаду Ап-Эскатоя. Наверное, это как-то связано с Лорданом, хотя не помню, чтобы его там видел. Просто какие-то очень мерзкие подземные тоннели, темнота, проваливающиеся потолки и дерущиеся во мраке люди. Ну, теперь осада закончилась, так что, может быть, и сон прекратится.
– Будем надеяться, – сказал Геннадий, стараясь подпустить в голос нотку сочувствия. – Рад сообщить, что у меня уже…
– Дядя?
Геннадий открыл глаза:
– Что? А, это ты.
Юноша смотрел на него:
– Вы с кем-то разговаривали.
– Да? – Геннадий уклонился от прямого ответа. – Наверное, что-то приснилось. И… хм, что я говорил?
Племянник улыбнулся:
– Понятия не имею. Вы что-то бормотали, мне показалось, на каком-то другом языке. У вас такое часто бывает? Я имею в виду, вы часто разговариваете во сне?
Геннадий нахмурился:
– Откуда же мне знать. Видишь ли, если я о чем-то говорю во сне, то я же не знаю об этом.
Глава 3
– Так это вы, да? – спросил писарь, глядя на Бардаса снизу вверх. – Герой.
На подоконнике сидел скорпион, самка с только что родившимися детенышами, вцепившимися ей в спину. Бардас насчитал девять штук. Самка сделала несколько шажков, остановилась и замерла, настороженно подняв клешни. Писарь то ли ничего не видел, то ли уже не обращал внимания на такие мелочи.
– Это я, – сказал Бардас. – По крайней мере я Бардас Лордан, а называли меня словами и похуже.
Писарь поднял бровь.
– Ну-ну, – сказал он. – Чувство юмора, да? Тогда вы поладите с префектом, у него тоже есть чувство юмора, во всяком случае, он отпускает шуточки. Скорее производитель, чем потребитель, если вы понимаете, что я имею в виду.
Бардас кивнул:
– Спасибо.
Писарь пошевелил длинными ухоженными пальцами.
– Мы здесь тоже слышали о вас, – сказал он. – Вы, конечно, человек интересный. Префект коллекционирует интересных людей. Исследователь человеческой натуры. – Писарь отмахнулся от надоедливой мухи.
Интересный объект для изучения.
– Мне так и говорили.
Самка скорпиона продолжала путь по подоконнику, но писарь уже заметил ее периферийным зрением, подняв полукруглую костяную линейку, лежавшую перед ним на складном столе, приподнялся, подался вперед и нанес сокрушительный удар, в результате которого и самка, и все ее девять отпрысков превратились в бесформенное, размазанное бурое пятно.
– Не беспокойтесь, – сказал писарь, – они не такие опасные, какими их изображают. Конечно, если вас укусят, то на пару дней вы опухнете и больно будет ужасно. Но умирают довольно редко. По крайней мере я помню лишь несколько случаев.
– Приятно слышать, – сказал Бардас.
Писарь вытер линейку о полинявшие обои и положил ее на стол.
– Так, значит, вы когда-то были фехтовальщиком, – задумчиво заметил он. – Я слышал об этом. Вы убивали людей, чтобы решать судебные споры.
– Верно.
– Замечательно. Что ж, полагаю, в таком способе есть свои преимущества: возможно, он справедливее, несомненно, менее болезнен и жесток для участников. Но что касается меня, то я предпочел бы зарабатывать на жизнь иначе.
– Бывают и неплохие моменты, – сказал Бардас.
– Да, наверное, лучше, чем копать тоннели.
– На свете много более интересных занятий.
– Я вам верю. – Писарь поднял со стола небольшой нож с коротким, тонким лезвием и начал подстригать перо. – Вот увидите, префект – человек справедливый, без предрассудков, что в общем-то редкость для армейского офицера. Будьте с ним честны, и он будет честен с вами.
– Буду иметь в виду.
Через окно в комнату просочился аромат какого-то цветка, сильный и сладкий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152