Дышать стало трудно, и вдох занимал столько времени, что на выдох его уже не оставалось.
Ничего, подумал Темрай, сейчас кто-нибудь придет и откопает меня; надо лишь немного подождать.
Правда, лишь при условии, что кто-то знает, где он и что его завалило. Шансы на то, что вождя заметили до обвала, были невелики: если кто-то в крепости и держал глаза открытыми, то все равно не видел ничего дальше собственной вытянутой руки.
Сколько ж времени им понадобится, задавал вопрос себе вождь, чтобы догадаться, что меня нет?
И даже если его уже хватились, то вряд ли кому-то придет в голову отправляться на поиски, организовывать раскопки. Ему вспомнилось, сколько раз он кого-нибудь начинал искать, долго не находил, а потом, доведенный до злости, просто отказывался от безнадежной затеи, принимая как объяснение то, что если кого-то нельзя найти, то, значит, этот кто-то не желает, чтоб его нашли.
– Все в порядке, — раздался рядом голос. – Нас найдут, надо только набраться терпения и постараться сохранить спокойствие.
Темрай удивился, но и обрадовался. Он не мог вспомнить, чтобы кто-то находился возле него, когда сверху хлынула лавина мусора – впрочем, из-за пыли он бы все равно никого не увидел.
– А ты как? – спросил он. – Все хорошо? Незнакомец рассмеялся:
– Лучше не бывает. Что может быть веселее, чем быть погребенным под тоннами грязи. Это даже помогает думать.
Голос был знакомый, даже очень знакомый, но кому он принадлежал? Неловко спрашивать у знакомого: «Извините, а вы кто?», не правда ли?
– Ты можешь двигаться?
– Нет. А ты?
– Тоже нет.
Странно, подумал Темрай, что их голоса звучат так ясно, как будто два человека сидят на травке перед палаткой. Может быть, все дело в пыли, которая способна передавать звуки без всяких изменений? Впрочем, такие вещи никогда его не интересовали, а потому оснований для собственного мнения по данному вопросу он не имел.
– Ты не думаешь, что нам стоит покричать, постараться как-то привлечь их внимание?
– Побереги воздух, – посоветовал голос, – а то нечем будет дышать. Кто-нибудь придет и откопает нас. Так всегда бывает.
Последнее замечание показалось Темраю несколько странным, но он был слишком занят другими мыслями, чтобы обращать внимание на мелочи.
– А как по-твоему, откуда поступает воздух?
– Сам бы хотел знать. Хорошо, хоть откуда-то поступает. И радуйся, что не подвержен страху перед замкнутым пространством. Некоторые называют такой страх безотчетным или безрассудным, хотя что безрассудного в страхе перед замкнутым пространством или, например, высотой? Не понимаю. Однажды меня присыпало в подземном тоннеле, и я наткнулся там на человека, который провел в галереях несколько лет, но тем не менее сохранил рассудок и самообладание. Потом на нас рухнул потолок, и бедняга умер. Понимаешь, он так испугался, что у него остановилось сердце. Извини, история довольно грустная, но в ней есть смысл – надо сохранять спокойствие. Кстати, что это за запах? Ты чувствуешь?
– Что? Нет. То есть… ничего особенного. А что чувствуешь ты?
– Чеснок, — ответил голос. – Наверное, просто игра воображения. О черт, у меня ноги отнимаются. Все эти тонны мусора так давят, что останавливают кровообращение.
Темрай и сам чувствовал, как устали мышцы груди сдерживать напор огромной массы земли.
– Послушай, может, нам все-таки стоит попробовать покричать? Я бы предпочел рискнуть; ну не лежать же здесь вечно!
– Конечно, если хочешь, – любезно ответил голос. – В конце концов, может, что-то и получится. Извини, но я тебе в этом не помощник. Пытаюсь сосредоточиться на дыхании и не хочу терять ритм.
Темрай постарался крикнуть, но результат получился плачевный, что-то вроде писка кошки, которой наступили на хвост. К тому же пыль попала в рот.
– Я бы на твоем месте передохнул, – посоветовал голос. – Либо нас найдут, либо не найдут. Осознай это как данность и смирись с тем, что ты никак не можешь повлиять на ситуацию. Расслабься, попробуй медитировать.
– Медитировать?
– Серьезно. Один знакомый философ учил меня, как это следует делать. Суть в том, чтобы не обращать внимания на тело, забыть о его существовании. Конечно, философ предполагал, что при этом сознание должно слиться с течением Закона, но ты, если не хочешь, можешь не забивать голову подобной ерундой. Я, например, часто прибегаю к этому способу, когда надо уснуть, но мешает какое-то неприятное беспокойство.
– Ладно, – неуверенно сказал Темрай. – Хотя я и не думаю, что сейчас заснуть – это лучший вариант. Во сне ведь можно забыть о дыхании или что-то в этом роде.
– Тебе вовсе не обязательно засыпать, это лишь один из способов расслабиться. Между прочим, таким же образом можно бороться с болью. Например, когда лежишь со сломанной ногой.
– Ладно, – повторил Темрай. – Объясни, как ты это делаешь?
Голос рассмеялся:
– Объяснить нелегко. То есть все легко, когда знаешь, как, но облечь это в слова трудно. Нужно убедить себя, что твое тело находится вовсе не здесь; попробуй постепенно. Я обычно начинаю с ноги, потом иду дальше.
Что такое думать, Темрай еще помнил. Нет, такой чепухой я заниматься не стану, сказал себе он и тут же ощутил, что его захлестывает волна паники, которая, впрочем, накатив, так же быстро схлынула, когда он осознал, что, похоже, и впрямь лишится тела. Впрочем, ощущение было приятное и даже восхитительное: он мог дышать, но не чувствовал веса земли и боли в груди. Ушло тяжелое ощущение замкнутости в каком-то одном месте – как это, оказывается, скучно, быть все время в одном месте; он помнил об этом, о своих ощущениях, но как-то неясно. И как только ему удавалось терпеть такое все эти года…
– Ну как, лучше?
– Намного, – ответил Темрай. – Хорошо бы не забыть, как это делается, когда мы выберемся отсюда.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как голова… голова без тела. Но все хорошо. Так даже лучше. Спасибо.
– Не за что, — ответил голос. – Это лишь одна из полезных вещиц, которым я научился за свою в общем-то богатую на приключения жизнь.
– Вот как? – Темрай никак не мог определить, открыты у него глаза или закрыты. – Пожалуй, мне нравится быть только головой. Наверное, к этому можно привыкнуть.
Голос снова рассмеялся. Он был так знаком, что Темрай даже забеспокоился.
– Будь осторожен в своих желаниях. Неизвестно, кто тебя может услышать. Так любил поговаривать мой отец. Он был довольно-таки суеверный человек в некоторых отношениях. Хотя пользы, конечно, от этого оказалось мало. Впрочем, это уже другая история.
У Темрая появилось неприятное чувство, что он знает, кому принадлежит голос, только… такое невозможно. По крайней мере маловероятно.
– Извини, что спрашиваю, но кто…
И тут он услышал что-то у себя над головой и снова почувствовал свое тело – большое и неуклюжее, – он словно свалился в него, как озорник-мальчишка с дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Ничего, подумал Темрай, сейчас кто-нибудь придет и откопает меня; надо лишь немного подождать.
Правда, лишь при условии, что кто-то знает, где он и что его завалило. Шансы на то, что вождя заметили до обвала, были невелики: если кто-то в крепости и держал глаза открытыми, то все равно не видел ничего дальше собственной вытянутой руки.
Сколько ж времени им понадобится, задавал вопрос себе вождь, чтобы догадаться, что меня нет?
И даже если его уже хватились, то вряд ли кому-то придет в голову отправляться на поиски, организовывать раскопки. Ему вспомнилось, сколько раз он кого-нибудь начинал искать, долго не находил, а потом, доведенный до злости, просто отказывался от безнадежной затеи, принимая как объяснение то, что если кого-то нельзя найти, то, значит, этот кто-то не желает, чтоб его нашли.
– Все в порядке, — раздался рядом голос. – Нас найдут, надо только набраться терпения и постараться сохранить спокойствие.
Темрай удивился, но и обрадовался. Он не мог вспомнить, чтобы кто-то находился возле него, когда сверху хлынула лавина мусора – впрочем, из-за пыли он бы все равно никого не увидел.
– А ты как? – спросил он. – Все хорошо? Незнакомец рассмеялся:
– Лучше не бывает. Что может быть веселее, чем быть погребенным под тоннами грязи. Это даже помогает думать.
Голос был знакомый, даже очень знакомый, но кому он принадлежал? Неловко спрашивать у знакомого: «Извините, а вы кто?», не правда ли?
– Ты можешь двигаться?
– Нет. А ты?
– Тоже нет.
Странно, подумал Темрай, что их голоса звучат так ясно, как будто два человека сидят на травке перед палаткой. Может быть, все дело в пыли, которая способна передавать звуки без всяких изменений? Впрочем, такие вещи никогда его не интересовали, а потому оснований для собственного мнения по данному вопросу он не имел.
– Ты не думаешь, что нам стоит покричать, постараться как-то привлечь их внимание?
– Побереги воздух, – посоветовал голос, – а то нечем будет дышать. Кто-нибудь придет и откопает нас. Так всегда бывает.
Последнее замечание показалось Темраю несколько странным, но он был слишком занят другими мыслями, чтобы обращать внимание на мелочи.
– А как по-твоему, откуда поступает воздух?
– Сам бы хотел знать. Хорошо, хоть откуда-то поступает. И радуйся, что не подвержен страху перед замкнутым пространством. Некоторые называют такой страх безотчетным или безрассудным, хотя что безрассудного в страхе перед замкнутым пространством или, например, высотой? Не понимаю. Однажды меня присыпало в подземном тоннеле, и я наткнулся там на человека, который провел в галереях несколько лет, но тем не менее сохранил рассудок и самообладание. Потом на нас рухнул потолок, и бедняга умер. Понимаешь, он так испугался, что у него остановилось сердце. Извини, история довольно грустная, но в ней есть смысл – надо сохранять спокойствие. Кстати, что это за запах? Ты чувствуешь?
– Что? Нет. То есть… ничего особенного. А что чувствуешь ты?
– Чеснок, — ответил голос. – Наверное, просто игра воображения. О черт, у меня ноги отнимаются. Все эти тонны мусора так давят, что останавливают кровообращение.
Темрай и сам чувствовал, как устали мышцы груди сдерживать напор огромной массы земли.
– Послушай, может, нам все-таки стоит попробовать покричать? Я бы предпочел рискнуть; ну не лежать же здесь вечно!
– Конечно, если хочешь, – любезно ответил голос. – В конце концов, может, что-то и получится. Извини, но я тебе в этом не помощник. Пытаюсь сосредоточиться на дыхании и не хочу терять ритм.
Темрай постарался крикнуть, но результат получился плачевный, что-то вроде писка кошки, которой наступили на хвост. К тому же пыль попала в рот.
– Я бы на твоем месте передохнул, – посоветовал голос. – Либо нас найдут, либо не найдут. Осознай это как данность и смирись с тем, что ты никак не можешь повлиять на ситуацию. Расслабься, попробуй медитировать.
– Медитировать?
– Серьезно. Один знакомый философ учил меня, как это следует делать. Суть в том, чтобы не обращать внимания на тело, забыть о его существовании. Конечно, философ предполагал, что при этом сознание должно слиться с течением Закона, но ты, если не хочешь, можешь не забивать голову подобной ерундой. Я, например, часто прибегаю к этому способу, когда надо уснуть, но мешает какое-то неприятное беспокойство.
– Ладно, – неуверенно сказал Темрай. – Хотя я и не думаю, что сейчас заснуть – это лучший вариант. Во сне ведь можно забыть о дыхании или что-то в этом роде.
– Тебе вовсе не обязательно засыпать, это лишь один из способов расслабиться. Между прочим, таким же образом можно бороться с болью. Например, когда лежишь со сломанной ногой.
– Ладно, – повторил Темрай. – Объясни, как ты это делаешь?
Голос рассмеялся:
– Объяснить нелегко. То есть все легко, когда знаешь, как, но облечь это в слова трудно. Нужно убедить себя, что твое тело находится вовсе не здесь; попробуй постепенно. Я обычно начинаю с ноги, потом иду дальше.
Что такое думать, Темрай еще помнил. Нет, такой чепухой я заниматься не стану, сказал себе он и тут же ощутил, что его захлестывает волна паники, которая, впрочем, накатив, так же быстро схлынула, когда он осознал, что, похоже, и впрямь лишится тела. Впрочем, ощущение было приятное и даже восхитительное: он мог дышать, но не чувствовал веса земли и боли в груди. Ушло тяжелое ощущение замкнутости в каком-то одном месте – как это, оказывается, скучно, быть все время в одном месте; он помнил об этом, о своих ощущениях, но как-то неясно. И как только ему удавалось терпеть такое все эти года…
– Ну как, лучше?
– Намного, – ответил Темрай. – Хорошо бы не забыть, как это делается, когда мы выберемся отсюда.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как голова… голова без тела. Но все хорошо. Так даже лучше. Спасибо.
– Не за что, — ответил голос. – Это лишь одна из полезных вещиц, которым я научился за свою в общем-то богатую на приключения жизнь.
– Вот как? – Темрай никак не мог определить, открыты у него глаза или закрыты. – Пожалуй, мне нравится быть только головой. Наверное, к этому можно привыкнуть.
Голос снова рассмеялся. Он был так знаком, что Темрай даже забеспокоился.
– Будь осторожен в своих желаниях. Неизвестно, кто тебя может услышать. Так любил поговаривать мой отец. Он был довольно-таки суеверный человек в некоторых отношениях. Хотя пользы, конечно, от этого оказалось мало. Впрочем, это уже другая история.
У Темрая появилось неприятное чувство, что он знает, кому принадлежит голос, только… такое невозможно. По крайней мере маловероятно.
– Извини, что спрашиваю, но кто…
И тут он услышал что-то у себя над головой и снова почувствовал свое тело – большое и неуклюжее, – он словно свалился в него, как озорник-мальчишка с дерева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152