Мы могли бы просто подняться чуть выше – или, если уж на то пошло, опуститься ниже по течению, и все были бы довольны.
Но получилось иначе. Сначала холодность, отчужденность. Потом ссоры, перебранки. Потом драка. Мелочь, не более того, но один человек погиб, и мне пришлось вмешаться. Оглядываясь назад, я постоянно спрашиваю себя, мог ли поступить иначе. Мог ли повернуть ход событий и предотвратить то, что случилось. Мог ли я не раздувать пожар? Наверное, мог. Но я выбрал другой путь. Я стал требовать, чтобы человек, нанесший роковой удар, был выдан нам и ответил за содеянное. Они отказались, и я послал своих людей, чтобы захватить его. И снова столкновение… – Вождь покачал головой. – Боги знают, так не должно было произойти, но произошло. И вот мы здесь, оглядываемся на нашу первую гражданскую войну. Мне представляется, что это знак того, как далеко мы зашли. Я хочу сказать, что, наверное, такие вот вещи и определяют нацию.
Темрай прикусил губу, он и сам не верил, что смог произнести такую тираду. Но заместитель проконсула Аршад сидел напротив и вытягивал из него слова, как ребенок, присосавшийся к яйцу. Вероятно, ради этого он и явился. Но вождь не видел смысла в предпринятых его гостем усилиях. Все равно что намеренно вскрыть вену.
– Весьма прискорбно, что события пошли именно таким путем, – сказал наконец Аршад, слегка вытягивая шею, хотя тело его осталось неподвижным. Лицо проконсула уродовал ужасный шрам, шедший от уголка левого глаза к мочке уха, и Темрай, как ни старался, то и дело смотрел на него и ничего не мог с собой поделать. – Давайте будем надеяться, что, справившись с возникшей проблемой быстро и решительно, вы эффективно предотвратили формирование любой возможной оппозиции тому, что мы рассматриваем как крайне нужную и позитивную программу социальных реформ. Как вы сами заметили, если ваши действия гарантировали невозможность повторения чего-либо подобного в ближайшее время, то у вас есть полное право испытывать определенное удовлетворение.
– Спасибо, – сказал Темрай, ловя себя на том, что не знает толком, за что именно благодарит этого необычного человека.
На самом деле он хотел, чтобы и Сын Неба, и его мрачная свита уехали побыстрее и больше не возвращались. Возможно, у дипломатов существовал свой особый язык, на котором это пожелание прозвучало бы не оскорбительно и не дало повода к войне, но даже если такой способ выражения и был известен узкому кругу лиц, никто из этих посвященных не собирался делиться с вождем своими секретами.
– Лично мне войн и сражений выпало столько, что хватит до конца жизни. Я хочу сказать, что если у вас хорошо получается что-то, это еще не означает, что вам нравится этим заниматься. И именно так дело обстоит и с нами. Мы все умеем, но не любим воевать. Я бы сказал, что как нация мы прошли ту стадию, когда нужно было утвердить себя, и теперь наступила пора двигаться дальше.
Заместитель проконсула Аршад посмотрел на собеседника с таким видом, словно никак не мог решить, что с ним делать: то ли стукнуть по голове прямо сейчас, то ли оставить в покое и дать еще немного подрасти.
– Искренне надеюсь, что ваши устремления не окажутся тщетными, – проговорил он после паузы. – А сейчас, с вашего любезного позволения, хочу напомнить одно место из весьма почитаемого моим народом трактата об искусстве войны. В упрощенном – по необходимости – варианте это звучит так: пытаться достичь мира, не одержав полную победу, все равно что пытаться приготовить суп без лука. Это невозможно. – Он не улыбнулся, но мог бы это сделать, если бы был человеком. – У вас много дел, а я и так злоупотребил вашим гостеприимством. Могу сказать в заключение, что Империя рада иметь вас в качестве своего соседа.
Когда Аршад ушел – Темрай видел, как он уходил, но не мог ничего поделать с иррациональным чувством, что гость все еще здесь, что он где-то рядом, затаился и выжидает, – вождь облегченно выдохнул и спросил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
– Кто-нибудь скажет мне, что все это значит? Поскай, назначенный казначеем – его предшественник оказался на другой стороне и не пережил гражданской войны, – горько улыбнулся.
– Добро пожаловать в политику, – провозгласил он. – Говорят, что чем дальше, тем легче, но у меня имеются серьезные сомнения. По-моему, дальше будет только хуже и хуже, пока наконец обе стороны не сдадутся и не перейдут к войне, как и положено человеческим существам.
Темрай покачал головой:
– Зачем им воевать с нами? Мы не сделали им ничего плохого. По-моему, у нас нет ничего такого, что они могли бы пожелать. Неужели ты действительно думаешь, что они собираются напасть на нас, Поскай? Может быть, я не очень внимательно слушал, но говорю тебе, я не услышал ничего такого, что можно было бы расценить как угрозу. По крайней мере ничего, что прямо указывало бы на такую возможность.
Генерал Хеббекай снял подушку со стула, на котором сидел недавно Аршад, и, положив ее у ног вождя, уселся на нее.
– Угрозы? О, угроз хватало. Если власти провинции говорят, что им нравятся твои башмаки, то это уже угроза: они собираются убить тебя, чтобы забрать эти самые башмаки. Если они говорят, какой хороший выдался денек для этого времени года, то это тоже угроза. Если они ничего не говорят, а просто сидят и улыбаются тебе, то это уже очень сильная угроза. Не думаешь же ты, что такой человек, как проконсул Аршад, проделал весь этот путь только ради того, чтобы занять пару овечек.
Темрай пожал плечами:
– Не знаю. И если на то пошло, ты тоже не знаешь. Признайся, Хеббекай, мы ничего не знаем об этих людях. По крайней мере сейчас.
Поскай покачал головой:
– Говори за себя, а я приведу тебе и такой факт. У Аршада и его друзей, управляющих провинцией – имей в виду, что это только одна провинция, причем не самая большая в Империи, – имеется постоянная армия численностью по меньшей мере сто тридцать тысяч человек. Армия прекрасно обученная, оснащенная, вооруженная и – что немаловажно – щедро оплачиваемая. Армии служат не для украшения. Если они содержат такую силу, то определенно собираются использовать ее. Иначе быть не может.
– Что-то я не понимаю.
– Не понимаешь? – Поскай нахмурился. – Ладно, представь себе такое. У тебя есть сто двадцать тысяч самых лучших в мире воинов, и ты говоришь им, что не нуждаешься более в их услугах. В том смысле, что они сделали свое дело и могут теперь быть свободны. Что же они сделают? Не забывай, это профессиональные солдаты. Через шесть месяцев тебе понадобится еще четверть миллиона солдат только для того, чтобы избавиться от них, перебить или согнать с твоей земли. Нет, когда у тебя есть такая армия, у тебя уже не остается выбора. И вот теперь они добрались до нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Но получилось иначе. Сначала холодность, отчужденность. Потом ссоры, перебранки. Потом драка. Мелочь, не более того, но один человек погиб, и мне пришлось вмешаться. Оглядываясь назад, я постоянно спрашиваю себя, мог ли поступить иначе. Мог ли повернуть ход событий и предотвратить то, что случилось. Мог ли я не раздувать пожар? Наверное, мог. Но я выбрал другой путь. Я стал требовать, чтобы человек, нанесший роковой удар, был выдан нам и ответил за содеянное. Они отказались, и я послал своих людей, чтобы захватить его. И снова столкновение… – Вождь покачал головой. – Боги знают, так не должно было произойти, но произошло. И вот мы здесь, оглядываемся на нашу первую гражданскую войну. Мне представляется, что это знак того, как далеко мы зашли. Я хочу сказать, что, наверное, такие вот вещи и определяют нацию.
Темрай прикусил губу, он и сам не верил, что смог произнести такую тираду. Но заместитель проконсула Аршад сидел напротив и вытягивал из него слова, как ребенок, присосавшийся к яйцу. Вероятно, ради этого он и явился. Но вождь не видел смысла в предпринятых его гостем усилиях. Все равно что намеренно вскрыть вену.
– Весьма прискорбно, что события пошли именно таким путем, – сказал наконец Аршад, слегка вытягивая шею, хотя тело его осталось неподвижным. Лицо проконсула уродовал ужасный шрам, шедший от уголка левого глаза к мочке уха, и Темрай, как ни старался, то и дело смотрел на него и ничего не мог с собой поделать. – Давайте будем надеяться, что, справившись с возникшей проблемой быстро и решительно, вы эффективно предотвратили формирование любой возможной оппозиции тому, что мы рассматриваем как крайне нужную и позитивную программу социальных реформ. Как вы сами заметили, если ваши действия гарантировали невозможность повторения чего-либо подобного в ближайшее время, то у вас есть полное право испытывать определенное удовлетворение.
– Спасибо, – сказал Темрай, ловя себя на том, что не знает толком, за что именно благодарит этого необычного человека.
На самом деле он хотел, чтобы и Сын Неба, и его мрачная свита уехали побыстрее и больше не возвращались. Возможно, у дипломатов существовал свой особый язык, на котором это пожелание прозвучало бы не оскорбительно и не дало повода к войне, но даже если такой способ выражения и был известен узкому кругу лиц, никто из этих посвященных не собирался делиться с вождем своими секретами.
– Лично мне войн и сражений выпало столько, что хватит до конца жизни. Я хочу сказать, что если у вас хорошо получается что-то, это еще не означает, что вам нравится этим заниматься. И именно так дело обстоит и с нами. Мы все умеем, но не любим воевать. Я бы сказал, что как нация мы прошли ту стадию, когда нужно было утвердить себя, и теперь наступила пора двигаться дальше.
Заместитель проконсула Аршад посмотрел на собеседника с таким видом, словно никак не мог решить, что с ним делать: то ли стукнуть по голове прямо сейчас, то ли оставить в покое и дать еще немного подрасти.
– Искренне надеюсь, что ваши устремления не окажутся тщетными, – проговорил он после паузы. – А сейчас, с вашего любезного позволения, хочу напомнить одно место из весьма почитаемого моим народом трактата об искусстве войны. В упрощенном – по необходимости – варианте это звучит так: пытаться достичь мира, не одержав полную победу, все равно что пытаться приготовить суп без лука. Это невозможно. – Он не улыбнулся, но мог бы это сделать, если бы был человеком. – У вас много дел, а я и так злоупотребил вашим гостеприимством. Могу сказать в заключение, что Империя рада иметь вас в качестве своего соседа.
Когда Аршад ушел – Темрай видел, как он уходил, но не мог ничего поделать с иррациональным чувством, что гость все еще здесь, что он где-то рядом, затаился и выжидает, – вождь облегченно выдохнул и спросил, не обращаясь ни к кому в отдельности:
– Кто-нибудь скажет мне, что все это значит? Поскай, назначенный казначеем – его предшественник оказался на другой стороне и не пережил гражданской войны, – горько улыбнулся.
– Добро пожаловать в политику, – провозгласил он. – Говорят, что чем дальше, тем легче, но у меня имеются серьезные сомнения. По-моему, дальше будет только хуже и хуже, пока наконец обе стороны не сдадутся и не перейдут к войне, как и положено человеческим существам.
Темрай покачал головой:
– Зачем им воевать с нами? Мы не сделали им ничего плохого. По-моему, у нас нет ничего такого, что они могли бы пожелать. Неужели ты действительно думаешь, что они собираются напасть на нас, Поскай? Может быть, я не очень внимательно слушал, но говорю тебе, я не услышал ничего такого, что можно было бы расценить как угрозу. По крайней мере ничего, что прямо указывало бы на такую возможность.
Генерал Хеббекай снял подушку со стула, на котором сидел недавно Аршад, и, положив ее у ног вождя, уселся на нее.
– Угрозы? О, угроз хватало. Если власти провинции говорят, что им нравятся твои башмаки, то это уже угроза: они собираются убить тебя, чтобы забрать эти самые башмаки. Если они говорят, какой хороший выдался денек для этого времени года, то это тоже угроза. Если они ничего не говорят, а просто сидят и улыбаются тебе, то это уже очень сильная угроза. Не думаешь же ты, что такой человек, как проконсул Аршад, проделал весь этот путь только ради того, чтобы занять пару овечек.
Темрай пожал плечами:
– Не знаю. И если на то пошло, ты тоже не знаешь. Признайся, Хеббекай, мы ничего не знаем об этих людях. По крайней мере сейчас.
Поскай покачал головой:
– Говори за себя, а я приведу тебе и такой факт. У Аршада и его друзей, управляющих провинцией – имей в виду, что это только одна провинция, причем не самая большая в Империи, – имеется постоянная армия численностью по меньшей мере сто тридцать тысяч человек. Армия прекрасно обученная, оснащенная, вооруженная и – что немаловажно – щедро оплачиваемая. Армии служат не для украшения. Если они содержат такую силу, то определенно собираются использовать ее. Иначе быть не может.
– Что-то я не понимаю.
– Не понимаешь? – Поскай нахмурился. – Ладно, представь себе такое. У тебя есть сто двадцать тысяч самых лучших в мире воинов, и ты говоришь им, что не нуждаешься более в их услугах. В том смысле, что они сделали свое дело и могут теперь быть свободны. Что же они сделают? Не забывай, это профессиональные солдаты. Через шесть месяцев тебе понадобится еще четверть миллиона солдат только для того, чтобы избавиться от них, перебить или согнать с твоей земли. Нет, когда у тебя есть такая армия, у тебя уже не остается выбора. И вот теперь они добрались до нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152