ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Факварл подбежал к коротышке и стал помогать ему подняться на ноги.
— Упритесь ногами в пол, владыка Ноуда. Вот так! Теперь позвольте мне вас подхватить. Та-ак… Стойте ровно. Теперь выпрямляйтесь. Прекрасно! Вот мы и приняли вертикальное положение!
Ноуда… Пирамида слизи задумчиво склонила верхушку. Не ослышалась ли она? Не может быть. Даже глупейший из волшебников не мог быть настолько тщеславен и безрассуден, да попросту настолько невежествен, чтобы пригласить в своё тело такое существо, как Ноуда. Уж его-то послужной список известен всем!
И тем не менее кто-то до этого додумался. Факварл вёл дрыгающееся тело, точно калеку, подбадривая и утешая его:
— Ещё чуть-чуть, владыка Ноуда. Вас ждёт кресло. Попытайтесь двигать ногами, а не руками. Вот так — у вас прекрасно получается!
Из раззявленного человеческого рта послышался громовой голос:
— Кто это говорит?
— Это я, Факварл.
— А, Факварл! — воскликнул громовой голос — Ты не солгал. Все именно так, как ты и говорил! Какую радость я испытываю! Ни малейшей боли! Ни малейшего принуждения! Я чую мир людей и сочные тела, ждущие своего часа! Только вот координация меня подводит. Об этом ты меня не предупреждал!
— Не все сразу, не все сразу, — проворковал Факварл. — Скоро адаптируетесь.
— Так много странных мышц — я никак не могу понять, к чему они! Суставы туда гнутся, а сюда не гнутся, связки тянутся во все стороны! А это тупое струение крови! Как странно сознавать, что эта кровь — моя собственная. Мне хочется разодрать эту плоть и выпить её!
— Я бы посоветовал сдержать этот порыв, сэр, — твёрдо ответил Факварл. — Подобное было бы неблагоразумно. Не тревожьтесь, вскоре вам достанется немало свежей плоти. Вот, присядьте на этот трон. Отдохните немного.
Он отступил назад. Низенькое, кругленькое тело Мейкписа плюхнулось в золотое кресло. Голова свесилась набок, конечности все ещё подёргивались. Китти с Мэндрейком, стоявшие у другого конца стола, отшатнулись.
— Где же мои войска, дорогой Факварл? — осведомился громовой голос. — Где обещанная тобой армия?
Факварл откашлялся.
— Здесь, сэр, в этом зале. Они, как и вы, просто ещё… не успели привыкнуть к своему новому положению.
Он оглянулся через плечо. Из пяти волшебников трое по-прежнему валялись на полу, один сел и бессмысленно улыбался, пятый же ухитрился встать и теперь беспорядочно бродил по залу, вращая руками, как ветряная мельница, и спотыкаясь о ковры.
— Смотрится неплохо, — заметил я. — В один прекрасный день они, возможно, даже сумеют завоевать этот зал.
Факварл развернулся и уставился на меня.
— Ах да! Про тебя-то я и забыл!
Глаза в бессильно поникшей круглой голове слепо задвигались.
— С кем ты разговариваешь, Факварл?
— С одним джинном. Не обращайте внимания. Он недолго пробудет среди нас.
— С каким это джинном? Он поддерживает наш план?
— Это Бартимеус, большой скептик.
Одна рука поднялась, сделала судорожное движение — видимо, Ноуда хотел поманить меня к себе. Громовой голос повелел:
— Приблизься, джинн.
Пирамида слизи поколебалась, но деваться было некуда. У меня не было сил ни сопротивляться, ни бежать. Со всем проворством раненой улитки я пополз к золотому трону, оставляя за собой мерзкий след. Доползя, я поклонился, как мог.
— Встретиться со столь славным и могущественным духом — большая честь для меня, — сказал я. — Я всего лишь пушинка на ветру, однако же моя сила — к вашим услугам.
Поникшая голова дёрнулась, глаза вывернулись и уставились на меня.
— Великие или малые, все мы дети Иного Места. Да укрепится твоя сущность!
Факварл выступил вперёд.
— Владыка, я не стал бы заходить настолько далеко, — сказал он. — Бартимеус неверен, как лунный луч, и неуловим, как жеребёнок. И весьма остёр на язык к тому же. Я как раз собирался…
Могучий дух помахал пухлой ручкой — видимо, он пытался изобразить снисходительный жест, но не рассчитал: ручка бешено дёрнулась и развалила стол пополам.
— Добрее надо быть! За века, проведённые в рабстве, у всех у нас слегка испортился характер.
— Не знаю, — протянул Факварл. — Он всё-таки уж очень сильно испорчен.
— И тем не менее. Никаких раздоров между своими.
Пирамида из слизи энергично закивала.
— Золотые ваши слова! Слыхал, Факварл? Внемли и учись!
— Тем более, — продолжал громовой голос, — когда джинн столь жалок, как этот. Только взгляни на него! Его сущность может рассеяться от плевка младенца. С тобой плохо обращались, Бартимеус. Но мы вместе отыщем твоего угнетателя и пожрём его плоть!
Я покосился на своего хозяина — тот медленно, но верно отступал к двери, ведя за собой Китти.
— Вы весьма великодушны, владыка Ноуда!
Факварл слегка надулся.
— Беда в том, — сказал он, — что Бартимеус не одобряет нашего замысла. Он уже сказал, что моё пребывание в этом сосуде, — он ткнул себя в грудь Хопкинса и выдержал театральную паузу, — представляется ему «гадостью».
— Да ты посмотри на себя! — бросил я. — Ты заточен в жутком…
Тут я осёкся, вспомнив грозную ауру Ноуды.
— Откровенно говоря, владыка Ноуда, я просто не знаю, в чём именно состоит ваш замысел. Факварл мне так и не объяснил.
— Это легко исправить, маленький джинн! — Ноуда, похоже, обнаружил, что его челюстные мышцы каким-то образом связаны с процессом говорения. Теперь, когда он говорил, его рот беспорядочно открывался и закрывался, иногда распахивался во всю ширь, иногда нет, во всяком случае, с произносимыми словами это никак связано не было. — На протяжении веков мы страдали от рук людей. Теперь наступил наш черёд доставлять им страдания. Благодаря Факварлу и глупому магу, в чьём теле я теперь нахожусь, нам представился шанс отомстить. Мы вошли в мир на наших собственных условиях, и теперь сами можем решать, что нам с ним делать.
Его зубы дважды клацнули, как у голодного пса. Это движение явно не было непроизвольным.
— Однако, при всём моём уважении, — решился заметить я, — вас тут всего семеро, и…
— Самое трудное уже позади, Бартимеус — Факварл одёрнул свой пиджак. — И сделал это я. У меня ушли годы на то, чтобы заманить Мейкписа навстречу его судьбе. Амбиции у него всегда были немереные, но только после появления Гонория, вселившегося в кости Глэдстоуна, я сообразил, как лучше всего можно использовать его спесь. Главной слабостью Мейкписа было его тщеславное стремление к новизне, к безоглядному творчеству. После появления Гонория они с Хопкинсом прониклись идеей вселения духов в живое тело. Я, со своей стороны, мало-помалу подталкивал их к тому, чтобы воплотить это в жизнь. Со временем Хопкинс вызвался поставить эксперимент на себе, и призвал он меня. После этого всё было просто. Я уничтожил разум Хопкинса, но от Мейкписа это скрыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121