Естественно, Томасу Донахью его родной город был Дороже любого правительства. По его мнению, кто бы ни выиграл в этой войне, один проигравший уже есть – Харперс-Ферри.
Кирнан, как могла, постаралась ободрить его, а затем направилась домой, и почему-то кружным путем. День выдался прелестный – как раз для верховой прогулки. Октябрь только начался, и вершины гор так и сверкали золотом увядающей листвы. Вода в реках стояла высоко для этого времени года, пенилась и бурлила на речных камнях…
Девушка остановила коня у тропинки, ведущей к рыбацкой хижине. Ее охватила ностальгическая грусть. Прошло уже без малого два года с того момента, как Джон Браун вторгся в Харперс-Ферри.
И без малого два года с того дня, как она привела в хижину Джесса.
Кирнан до боли закусила губу. В последнее время она не вспоминала о Джессе – вернее, не переставая думать о нем, заставила себя отбросить пока эти мысли. И вдруг память о событиях тех дней нахлынула на нее с новой силой. Как грустен и подавлен был тогда Камерон, как будто будущее уже отбросило зловещую тень на его душу…
И поэтому он пришел к ней.
А ведь он все знал заранее, мелькнуло у нее в голове. Каким-то внутренним чутьем Джесс сумел предугадать ход последующих событий.
Дом, давший трещину…
И даже любовь не в силах ничего изменить. Кирнан вспомнила, с какой гордостью говорил Ангус Гири о своем сыне, сражавшемся в рядах янки. И Харперс-Ферри разделился в своих симпатиях, да и сама Виргиния. Но какая мать-южанка перестала бы любить своего сына, пусть он и выступил на стороне северян? Вот Дэниел же не разлюбил своего брата...
«И я люблю тебя, люблю всем сердцем», – подумала девушка.
Но все осталось в прошлом, так же как сладостный и нежный миг свидания в этой хижине у реки. Их любовь с самого начала была обречена.
Кирнан повернула лошадь, но возвращаться в таком подавленном состоянии домой, к детям, ей не хотелось. Может быть, потому она и направилась в старое поместье Шагалл.
Спрыгнув в высокую траву, Кирнан обвела окрестности взглядом. Вероятно, когда-то имение было очень красивым. Теперь же некогда ухоженная подъездная дорожка поросла буйной травой, и только четыре дорические колонны гордо вздымались ввысь, словно бросая вызов разрушительному воздействию времени. Пока девушка размышляла, налетел ветер, холодный, пронизывающий до костей, предвестник надвигающейся зимы. Задрожав всем телом, она плотнее запахнула плащ и зашагала к дубу.
Старое дерево медленно умирало. Однажды его чуть не спалила молния, и дуб так и не сумел оправиться. С тех пор в корявом могучем стволе зияло дупло – прекрасное место для того, чтобы спрятать записку.
Вот только, к сожалению, у нее не было бумаги, чтобы эту записку написать.
«Да, милочка, – усмехнулась про себя Кирнан, – до настоящей шпионки тебе еще далеко!»
И тут в кустах раздался какой-то шорох. Девушка чуть не умерла от страха, но, к счастью, ее окликнули спокойным и приятным голосом:
– Миссис Миллер!
Она остановилась. Из кустов навстречу ей вышел Каслмен с травинкой в зубах и таким невозмутимым видом, что, казалось, он тут на прогулке, просто наслаждается теплым осенним днем.
– Здравствуйте, мэм. Похоже, вы хотите нам что-то сообщить?
– Сама не знаю, – честно призналась Кирнан, но все же рассказала ему о мельнице Херра и об отправке зерна.
Когда она умолкла, он кивнул:
– Мы уже кое-что слышали, но все равно спасибо. Надо будет сообщить ребятам из вооруженных отрядов – может, как-то справятся с ситуацией. Еще раз сердечное спасибо, мэм. Как вы поживаете? Как детишки?
– Все в порядке, благодарю вас.
Он снова кивнул.
– Ну а теперь отправляйтесь домой. Негоже женщине разъезжать одной в такое время, да и не ровен час, нас заметят.
Девушка вскочила в седло и попрощалась с Каслменом. В ответ он взмахнул рукой, за все время разговора так и не вынув изо рта травинки.
«Интересно, – подумала Кирнан, – у него что, табак кончился?»
– Кирнан, Кирнан!
Был прохладный октябрьский вечер шестнадцатого октября. Хозяйка весело болтала с Джеремией, в то время как юный Дэвид обходил несушек и собирал яйца.
Услышав свое имя, хозяйка сразу посерьезнела и поспешно бросилась к дому. Удивительно, у крыльца верхом на лошади сидел Томас Донахыо, что само по себе было необычно, поскольку он очень не любил верховую езду.
– Что случилось, Томас? Слезайте скорее и проходите в дом. Ровно через минуту вы будете пить отменный кофе или чай. А может быть, хотите чего-нибудь покрепче?
Донахью покачал головой:
– Не могу. Мне надо предупредить остальных. Похоже, виргинцы во время погрузки муки столкнулись с янки. Ходят слухи, что вот-вот вмешается полковник Эшби.
– О Господи! – выдохнула девушка.
– Янки настроены весьма воинственно. А Эшби со своим отрядом якобы засел на Боливарских высотах, и теперь они направляются туда. Заведи детей в дом и не спускай с них глаз, Кирнан. Кто знает, что теперь будет… Поняла?
– Да, конечно. Спасибо, что предупредили, Томас.
Томас повернул коня и поскакал прочь, а девушка принялась скликать домочадцев.
– Сегодняшнюю ночь мы проведем в укрытии, – объявила она детям и слугам. – Патрисия, принеси одеяла, а ты, Джейкоб, сбегай за ружьем. Почему бы нам не устроить пикник, а, Джейни? Ну-ка, погляди, что там у тебя в запасе?
– Значит, мне не надо больше сражаться с этими противными курами, миз Кирнан? – осведомился Дэвид.
Девушка улыбнулась. Ей нравился этот восьмилетний мальчик, воплощение энергии и трудолюбия. Он трудился наравне со взрослыми и был весьма смышлен, поскольку Патрисия часто читала ему вслух. Девочка никогда не высказывалась по поводу рабства, однако факт оставался фактом: Патрисия, рано лишившись матери, по-матерински опекала Дэвида, и тому это явно нравилось.
– Да, Дэвид, сражение закончено, – смеясь, проговорила Кирнан. – Теперь помоги Патрисии спуститься в подвал.
– Миз Кирнан, – негромко обратился к ней старший сын Джеремии Тайн. В свои неполные двадцать лет этот парень, почти двухметрового роста, мускулистый, стройный, с иссиня-черными курчавыми волосами, напоминал африканского принца, поскольку неизменно держался с гордостью и достоинством, словно долгие века рабства предков на нем никак не сказались.
– В чем дело, Тайн?
– Я не позволю этим синебрюхим мерзавцам запугать меня, да и южанам, если на то пошло, тоже. Берите детей и спускайтесь в подвал, а я подежурю здесь.
Кирнан заколебалась. Кто знает, что у него на уме? Но если допустить, что Тайн задумал что-то дурное, то почему все это время он держался вполне лояльно? И потом, она же обещала Джеремии отпустить их с сыновьями на свободу.
Поразмыслив, Кирнан согласилась. Во главе своего маленького отряда она спустилась в подвал, а молодой негр остался охранять их наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Кирнан, как могла, постаралась ободрить его, а затем направилась домой, и почему-то кружным путем. День выдался прелестный – как раз для верховой прогулки. Октябрь только начался, и вершины гор так и сверкали золотом увядающей листвы. Вода в реках стояла высоко для этого времени года, пенилась и бурлила на речных камнях…
Девушка остановила коня у тропинки, ведущей к рыбацкой хижине. Ее охватила ностальгическая грусть. Прошло уже без малого два года с того момента, как Джон Браун вторгся в Харперс-Ферри.
И без малого два года с того дня, как она привела в хижину Джесса.
Кирнан до боли закусила губу. В последнее время она не вспоминала о Джессе – вернее, не переставая думать о нем, заставила себя отбросить пока эти мысли. И вдруг память о событиях тех дней нахлынула на нее с новой силой. Как грустен и подавлен был тогда Камерон, как будто будущее уже отбросило зловещую тень на его душу…
И поэтому он пришел к ней.
А ведь он все знал заранее, мелькнуло у нее в голове. Каким-то внутренним чутьем Джесс сумел предугадать ход последующих событий.
Дом, давший трещину…
И даже любовь не в силах ничего изменить. Кирнан вспомнила, с какой гордостью говорил Ангус Гири о своем сыне, сражавшемся в рядах янки. И Харперс-Ферри разделился в своих симпатиях, да и сама Виргиния. Но какая мать-южанка перестала бы любить своего сына, пусть он и выступил на стороне северян? Вот Дэниел же не разлюбил своего брата...
«И я люблю тебя, люблю всем сердцем», – подумала девушка.
Но все осталось в прошлом, так же как сладостный и нежный миг свидания в этой хижине у реки. Их любовь с самого начала была обречена.
Кирнан повернула лошадь, но возвращаться в таком подавленном состоянии домой, к детям, ей не хотелось. Может быть, потому она и направилась в старое поместье Шагалл.
Спрыгнув в высокую траву, Кирнан обвела окрестности взглядом. Вероятно, когда-то имение было очень красивым. Теперь же некогда ухоженная подъездная дорожка поросла буйной травой, и только четыре дорические колонны гордо вздымались ввысь, словно бросая вызов разрушительному воздействию времени. Пока девушка размышляла, налетел ветер, холодный, пронизывающий до костей, предвестник надвигающейся зимы. Задрожав всем телом, она плотнее запахнула плащ и зашагала к дубу.
Старое дерево медленно умирало. Однажды его чуть не спалила молния, и дуб так и не сумел оправиться. С тех пор в корявом могучем стволе зияло дупло – прекрасное место для того, чтобы спрятать записку.
Вот только, к сожалению, у нее не было бумаги, чтобы эту записку написать.
«Да, милочка, – усмехнулась про себя Кирнан, – до настоящей шпионки тебе еще далеко!»
И тут в кустах раздался какой-то шорох. Девушка чуть не умерла от страха, но, к счастью, ее окликнули спокойным и приятным голосом:
– Миссис Миллер!
Она остановилась. Из кустов навстречу ей вышел Каслмен с травинкой в зубах и таким невозмутимым видом, что, казалось, он тут на прогулке, просто наслаждается теплым осенним днем.
– Здравствуйте, мэм. Похоже, вы хотите нам что-то сообщить?
– Сама не знаю, – честно призналась Кирнан, но все же рассказала ему о мельнице Херра и об отправке зерна.
Когда она умолкла, он кивнул:
– Мы уже кое-что слышали, но все равно спасибо. Надо будет сообщить ребятам из вооруженных отрядов – может, как-то справятся с ситуацией. Еще раз сердечное спасибо, мэм. Как вы поживаете? Как детишки?
– Все в порядке, благодарю вас.
Он снова кивнул.
– Ну а теперь отправляйтесь домой. Негоже женщине разъезжать одной в такое время, да и не ровен час, нас заметят.
Девушка вскочила в седло и попрощалась с Каслменом. В ответ он взмахнул рукой, за все время разговора так и не вынув изо рта травинки.
«Интересно, – подумала Кирнан, – у него что, табак кончился?»
– Кирнан, Кирнан!
Был прохладный октябрьский вечер шестнадцатого октября. Хозяйка весело болтала с Джеремией, в то время как юный Дэвид обходил несушек и собирал яйца.
Услышав свое имя, хозяйка сразу посерьезнела и поспешно бросилась к дому. Удивительно, у крыльца верхом на лошади сидел Томас Донахыо, что само по себе было необычно, поскольку он очень не любил верховую езду.
– Что случилось, Томас? Слезайте скорее и проходите в дом. Ровно через минуту вы будете пить отменный кофе или чай. А может быть, хотите чего-нибудь покрепче?
Донахью покачал головой:
– Не могу. Мне надо предупредить остальных. Похоже, виргинцы во время погрузки муки столкнулись с янки. Ходят слухи, что вот-вот вмешается полковник Эшби.
– О Господи! – выдохнула девушка.
– Янки настроены весьма воинственно. А Эшби со своим отрядом якобы засел на Боливарских высотах, и теперь они направляются туда. Заведи детей в дом и не спускай с них глаз, Кирнан. Кто знает, что теперь будет… Поняла?
– Да, конечно. Спасибо, что предупредили, Томас.
Томас повернул коня и поскакал прочь, а девушка принялась скликать домочадцев.
– Сегодняшнюю ночь мы проведем в укрытии, – объявила она детям и слугам. – Патрисия, принеси одеяла, а ты, Джейкоб, сбегай за ружьем. Почему бы нам не устроить пикник, а, Джейни? Ну-ка, погляди, что там у тебя в запасе?
– Значит, мне не надо больше сражаться с этими противными курами, миз Кирнан? – осведомился Дэвид.
Девушка улыбнулась. Ей нравился этот восьмилетний мальчик, воплощение энергии и трудолюбия. Он трудился наравне со взрослыми и был весьма смышлен, поскольку Патрисия часто читала ему вслух. Девочка никогда не высказывалась по поводу рабства, однако факт оставался фактом: Патрисия, рано лишившись матери, по-матерински опекала Дэвида, и тому это явно нравилось.
– Да, Дэвид, сражение закончено, – смеясь, проговорила Кирнан. – Теперь помоги Патрисии спуститься в подвал.
– Миз Кирнан, – негромко обратился к ней старший сын Джеремии Тайн. В свои неполные двадцать лет этот парень, почти двухметрового роста, мускулистый, стройный, с иссиня-черными курчавыми волосами, напоминал африканского принца, поскольку неизменно держался с гордостью и достоинством, словно долгие века рабства предков на нем никак не сказались.
– В чем дело, Тайн?
– Я не позволю этим синебрюхим мерзавцам запугать меня, да и южанам, если на то пошло, тоже. Берите детей и спускайтесь в подвал, а я подежурю здесь.
Кирнан заколебалась. Кто знает, что у него на уме? Но если допустить, что Тайн задумал что-то дурное, то почему все это время он держался вполне лояльно? И потом, она же обещала Джеремии отпустить их с сыновьями на свободу.
Поразмыслив, Кирнан согласилась. Во главе своего маленького отряда она спустилась в подвал, а молодой негр остался охранять их наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106