Тигр.
Исцеление? Ивилгратка? Коло Гуршит! Мысли Гвин словно разлетелись на мелкие осколки. Почему он явился именно сейчас? Как ей удастся сохранить тайну? Как ей справиться с этим олухом?
Но олух справился с ней. Она не успела рта открыть или пошевелиться, как он облапил ее, обдавая душным винным перегаром. И влепил ей в губы слюнявый поцелуй. Она подавилась, отвернула голову, попыталась вырваться. Они зашатались, теряя равновесие. Она вскрикнула от отвращения и ужаса.
Молодой Тарн – необычайно высокий и широкоплечий даже для этой семьи великанов-мужчин – оторвал от нее Коло одной могучей рукой, а другой ударил его в подбородок. Хлопок, вероятно, был слышен и на улице. Коло Гуршит взмыл над мозаичным полом, пролетел короткое расстояние спиной вперед, а затем вновь коснулся пола – тяжело, горизонтально и весьма впечатляюще.
– Случаем, не твой друг, я надеюсь? – осведомился ее спаситель грубым деревенским голосом. – А я Джукион Тарн, Гвин-садж, старший сын Бранкиона.
– Благодарю тебя, Джукион-садж. Нет, он мне не друг. Нет.
– Поучить его еще раз или просто выкинуть на улицу, садж?
Гвин уставилась на распростертую тушу своего нареченного, который жалобно постанывал, но не делал особых усилий приподняться. Ну как, как ей объяснить? Ее жених? Его прикосновение было невыносимым, она чувствовала, что его вонь прилипла к ней. Жить с этой мерзостью? Да стоит ли тогда жить?
«Вышвырни его вон, и дело с концом».
Она обернулась посмотреть, кто сказал это.
– Как желаешь, – весело объявил великан. – Фарион, подсоби-ка мне убрать навоз.
– Кто? – спросила Гвин. – То есть...
Но Тарны уже волокли Коло за лодыжки.
– Погодите! – Только они ее не услышали. Она снова открыла рот, но тут же крепко сжала губы. Пусть так! Коло Гуршит подождет – у нее есть более неотложное дело. Часок в сточной канаве ему не повредит.
– Великолепно! – донесся из теней голос Тибала. А-а! Гвин метнула в него сердитый взгляд.
– Это ты велел его вышвырнуть? – Но голос был совсем такой, как таинственный бестелесный голос, который она услышала накануне утром, как раз тогда, когда появился Тибал. Он не был похож на настоящий голос Тибала, однако Джукион тоже его услышал, так что уже нельзя было считать, что ей просто померещилось.
– Нет, не я.
Не доверяя невинному недоумению на его лице, она прикинула, что Тибал Фрайнит, возможно, искусный чревовещатель с очень извращенным чувством юмора. Ну а пока... исцеление. Она вбежала в Павлинью комнату и плотно закрыла за собой дверь. Тревожиться из-за Гуршитов она будет завтра.
В мягком свете единственного фонаря Булрион Тарн лежал неподвижно, наполовину утонув в пуховой перине. Ниад сгорбилась на стуле рядом с ним. Элим и Возион внимательно наблюдали из-за ее спины. Гвин приблизилась к ним на цыпочках, стараясь утихомирить свое колотящееся сердце. Она не заметила в лице больного никаких перемен.
Ниад покосилась на нее с ужасом. Гвин попыталась ободряюще улыбнуться ей.
– Ничего? – шепнула она. Элим закусила губу. Возион покачал головой.
– Пока нет, – шепнул он. – Но недуг угнездился очень глубоко. И может...
Он переменился в лице. Гвин посмотрела на больного. Глаза Булриона Тарна открылись. Он испустил глубокий вздох.
11
Конюшни произвели на Полиона сильное впечатление. Ни разу в жизни ему еще не доводилось бывать в таком огромном помещении. Стены и пол были мраморными. Он не мог определить высоту потолка, потому что лучи фонаря туда не достигали. Хотелось думать, что Мотылек и прочие лошади по достоинству оценят окружающую роскошь.
Тоб, конюх, не произвел на него никакого впечатления, и большую часть работы он сделал сам, чтобы не сомневаться, что сделана она как следует.
Если Далинг похож на другие города, то мнение у него о них сложилось самое невысокое. Слишком уж много людей на улицах, хотя все его родичи дружно утверждали, будто обычно их бывает куда больше. Слишком уж много обветшалых зданий, обрамляющих улицу будто гигантские черепа. А травы совсем мало. И запахи какие-то не такие.
В Далинге было только одно, что его интересовало, но с этим вроде бы придется подождать до следующего вечера. От долгого пребывания в седле у него ныло все тело, есть он хотел, как медведь весной, и от него несло конюшней. К тому времени, когда он умоется и поест, греховные заведения, наверное, уже закроются.
Скудоумный Тоб показал ему, как пройти в жилую часть гостиницы через кухню. Выйдя во двор, он был ошеломлен, услышав громовые раскаты смеха Тарнов. В дальнем конце шла веселая пирушка, а это означало, что Старику получшало. Очень. Они сидели, озаренные факелами, ели, пили вино – праздновали. Рот у него до боли наполнился слюной. Но присоединиться к ним, не умывшись и не почистившись, он, конечно, не мог, а он даже не знал, в какую его поместили комнату!
Затем двор от него заслонило так, будто перед ним вырос амбар. Самый широкоплечий из Тарнов. Старший Братец Джукион.
– Э-эй! – сказал Джукион слегка заплетающимся языком. – Ты, что же, замухрышка, все это время торчал на конюшне?
– Раз уж ты об этом упомянул, то припоминаю, что вроде бы так. Старику полегчало?
– Еще как полегчало! Дед исцелился. Гарцует, что твой жеребенок. – Джукион огляделся и оттащил брата в угол ручищей со свиной окорок, привалился к статуе и понизил голос до шепота. – У них был ивилграт!
Полион не знал, чему удивляться больше – тому ли, что ивилграт появился именно тогда, когда они в нем нуждались, или тому, что его брат столь очевидно нализался. Даже его дыхание было смертоносным. Обычно Джукион был сама сдержанность и осторожность. Он забрал себе все мышцы и все добродетели семьи. Со дня рождения Полиону все время тыкали в пример его Большого Брата.
Однако он не стал касаться этой темы.
– Замечательно! Конечно, мы чего-то такого и ждали из-за знамений.
Джукион тактично икнул.
– Наверно. И еще новость: мы отправляемся домой с рассветом.
Полион употребил слово, возможно, Джукиону неизвестное.
Однако Джукион хохотнул, как будто оно было ему хорошо известно.
– Какие-нибудь планы по этой части, замухрышка?
– Но почему? И все? То есть если кто-то захочет задержаться на денек-другой?
– Все до единого. Вроде бы грозят неприятности.
– Какие?
Могучий детина поежился и тревожно посмотрел по сторонам.
– Ну, нынче вечером один тут получил по роже, а оказывается, его папаша большая шишка в городе. Могут быть неприятности.
– А кто его съездил?
– Э... Я.
Полион ухватился за статую, чтобы не упасть. Мир закачался. То есть должен был бы закачаться.
– Ты-ы-ы?!
Он не мог вспомнить, чтобы Джукион хоть раз позволил себе подобное.
– Да.
– Поздравляю! Две недели колки дров!
– Ты же знаешь, я люблю колоть дрова, Полион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132