Нам нужны палатки, золото, оружие, провизия и корм для лошадей. И, конечно, потом мы обнаружим, что позабыли что-то, или одна-две лошади захромают.
– Верно, – сказал его отец. – Так что ты предлагаешь?
– Давайте поедем все. Пусть Черная Бухта послужит пробой. К тому времени, когда мы вернемся сюда, мы уже будем знать, в чем еще нуждаемся.
Ко всеобщему удивлению, Булрион захохотал:
– Хорошая мысль!
В мозгу Гвин словно бы загремел набат. Поездка в Рарагаш вышла из-под контроля. Она никак не ожидала, что эти неторопливые, неспешные в речах земледельцы вдруг вот так, очертя голову ринутся навстречу неизвестности. Видимо, дала о себе знать их зарданская кровь. Ее бестелесный советчик велел ей отправиться в путь как можно скорее, а она видела по меньшей мере два препятствия, но подождала – на случай, что Булрион сам о них подумает.
Однако Булрион заразился общим волнением, ухмылялся как мальчишка и просто сгорал от нетерпения. Он хлопнул ее по колену тяжелой ладонью.
– Ну, готова отправиться в этот свой медовый сразу после обряда получения подарков?
– Э... не знаю. А как Соджим? Ей заметно лучше, но не думаю, что нам с Ниад уже можно ее оставить. Как бы болезнь не вернулась.
Лицо у Булриона вытянулось так, будто она попросила у него развода. Потом оно посветлело.
– Но еще через три дня она совсем поправится?
– Если все и дальше так будет, то, думаю, да.
– Ну, так ты и Ниад останетесь тут. Пошлем вместо вас замену! Думается, от желающих отбоя не будет. Килбион или еще кто-то сможет поехать на Громе вместо меня, потому что мне надо все как следует обсудить с Бранкионом. Мы трое поедем, когда они вернутся из Черной Бухты. – Он с любопытством прищурился на нее. – А что еще?
– Гостиница, – призналась Гвин. – Мне надо устроить е е продажу.
– А! – Булрион тревожно нахмурился и обвел глазами комнату, полную людей. – Об этом поговорим попозже.
Он всегда становился каким-то странным, стоило ей упомянуть про гостиницу. Ему не нравится, что его жена может быть богатой сама по себе? Этого она от него не ожидала. Она же сказала ему, что намерена поделиться деньгами с семьей.
– Значит, так и сделаем, – сказал он. – Гвин, Ниад и я останемся здесь до вашего возвращения. А вы отправитесь в Черную Бухту, как только соберетесь.
Он встал. Остальные начали подниматься на ноги...
– Эй! – крикнул Полион.
Удивление на лицах перешло в ухмылки. Кто-то захихикал.
– Ты что, вообще не хочешь ехать? – спросил Булрион невинно.
Лицо Полиона стало пунцовым, а черный вихор словно еще больше вздыбился.
– Я хочу поехать в Рарагаш! Но вы хотите, чтобы я поехал в эту Черную Бухту, а жену оставил здесь, когда мы только-только поженились...
– Ты вчера, Полион, случайно, не перепил сидра? – осведомился Тисвион.
– Так это ж всего на пару ночей, – сказал Джукион. – Потом наверстаешь, малявка.
Смешки перешли в громовой хохот. Толпа родичей увлекла несвязно что-то выкрикивающего Полиона вон из дома. На него сыпались веселые советы: «Промяться тебе не вредно!», «Очень даже тебя взбодрит!», «Вначале, знаешь ли, и воздержаться не беда!». Чем дальше они удалялись, тем соленее становились советы.
Гвин осталась наедине с мужем, который задыхался от хохота, весь красный.
– Но ты ведь его оставишь дома, милый?
Булрион с трудом перевел дух.
– Я не стану вмешиваться! Полион всегда старался сыграть с кем-нибудь шуточку поехиднее, а последние год-полтора не давал прохода ни одной девчонке. С ним не только Занион будет рад свести счеты! – И он вышел в астран, все еще посмеиваясь.
Мужчины!
Гвин увидела, что один из гостей так и не ушел: Тибал сидел на кровати и смотрел в дверной проем с горьким, болезненным выражением на худом лице. Вдруг она поняла, что почти всегда видела его улыбающимся.
– Тибал?
Он вздрогнул и словно с усилием вернулся в настоящее. Потом встал, разворачиваясь, точно одеяло.
– Гвин?
– У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
– Да нет! Ничего такого. Просто легкое похмелье после вчерашнего вечера. Все хорошо.
Она посмотрела на него с подозрением.
– Так ли? Ну а что ты говорил про Смерть на седьмом сиденье?
Он сразу повеселел.
– Вокруг стола совета в Рарагаше стоят семь стульев. На один никто никогда не садится. Есть семь Судеб, но только шесть из них метят Проклятием тех, кто превозмогает звездную немочь, верно?
– Я уже думала об этом. Поулгратов не существует?
Тибал улыбнулся и покачал головой.
– Ошибаешься! Поуль тоже налагает Проклятия. Но Поуль – дарительница не только жизни, но и смерти. Мечены Проклятием Поуль те, кто умирает от звездной немочи. Пустой стул – это напоминание для нас на случай, если мы примемся сетовать на наши жребии.
33
Подковы зацокали по булыжнику двора. Луна серебряным мыльным пузырем плыла над бархатной чернотой деревьев. В ее лучах кое-где поблескивали старинные крыши и разваливающиеся стены. Хотя Лабранца Ламит заверила Полиона Тарна, что от Далинга до Рарагаша всего две недели пути верхом, сама она думать не думала уложиться в этот срок. Обстоятельства решили иначе. Петушья Арена готовилась вновь оправдать свое название, но ей удалось благополучно миновать пасть войны до того, как эта пасть захлопнулась.
Она тяжело соскользнула с седла и крякнула, когда подошвы ее сапог ударились о камень. У нее болело все тело, от нее воняло. Она ненавидела лошадей – всегда ненавидела.
Из открывшейся двери упал сноп света. Ностор, заведующий конюшней, проковылял во двор, размахивая фонарем.
– Так и думал, что это ты, благородная госпожа! – Он заквохтал, будто пьяный кочет. – Некие пророчествовали, а? Еще как!
– Кто пророчествовал? – Она протерла глаза.
– Так разве же они скажут, а? – Старый дурень ухватил поводья с хриплым чесночным смешком. – Нет уж! Да никогда!
Она отвязала сумку от седла, ничего не ответив.
– Удачно съездила, благородная госпожа? Да нет. Вижу, ты устала. Ну, так ждут ли в доме горячая вода и горячий ужин заботами Чинг-саджа, а? Ждут, ждут!
– Дай мне фонарь! – потребовала Лабранца и взяла его, стараясь держать подальше от дуры лошади, которая уже косила глазами и топала копытами. – Скорми ей торбу камней, может, тогда пробежка у нее станет ровнее!
Она повернулась и зашагала прочь, а квохтающий смешок Ностора все еще пачкал безмолвие ночи. Ноги и задница у нее мучительно ныли от долгих дней в седле.
Он молол вздор. Если Чинг Чилит действительно приготовил ее дом к ее приезду, то не шуулграт ли предупредил его, что она вернется сегодня ночью? Шуулграты редко сообщали предсведения, даже такие незначащие, как это. Зачем им? В надежде на будущую благодарность? Нет – ведь любое вознаграждение будет нарушением хода событий. И не настолько она любима, чтобы ради нее пойти на подобный риск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
– Верно, – сказал его отец. – Так что ты предлагаешь?
– Давайте поедем все. Пусть Черная Бухта послужит пробой. К тому времени, когда мы вернемся сюда, мы уже будем знать, в чем еще нуждаемся.
Ко всеобщему удивлению, Булрион захохотал:
– Хорошая мысль!
В мозгу Гвин словно бы загремел набат. Поездка в Рарагаш вышла из-под контроля. Она никак не ожидала, что эти неторопливые, неспешные в речах земледельцы вдруг вот так, очертя голову ринутся навстречу неизвестности. Видимо, дала о себе знать их зарданская кровь. Ее бестелесный советчик велел ей отправиться в путь как можно скорее, а она видела по меньшей мере два препятствия, но подождала – на случай, что Булрион сам о них подумает.
Однако Булрион заразился общим волнением, ухмылялся как мальчишка и просто сгорал от нетерпения. Он хлопнул ее по колену тяжелой ладонью.
– Ну, готова отправиться в этот свой медовый сразу после обряда получения подарков?
– Э... не знаю. А как Соджим? Ей заметно лучше, но не думаю, что нам с Ниад уже можно ее оставить. Как бы болезнь не вернулась.
Лицо у Булриона вытянулось так, будто она попросила у него развода. Потом оно посветлело.
– Но еще через три дня она совсем поправится?
– Если все и дальше так будет, то, думаю, да.
– Ну, так ты и Ниад останетесь тут. Пошлем вместо вас замену! Думается, от желающих отбоя не будет. Килбион или еще кто-то сможет поехать на Громе вместо меня, потому что мне надо все как следует обсудить с Бранкионом. Мы трое поедем, когда они вернутся из Черной Бухты. – Он с любопытством прищурился на нее. – А что еще?
– Гостиница, – призналась Гвин. – Мне надо устроить е е продажу.
– А! – Булрион тревожно нахмурился и обвел глазами комнату, полную людей. – Об этом поговорим попозже.
Он всегда становился каким-то странным, стоило ей упомянуть про гостиницу. Ему не нравится, что его жена может быть богатой сама по себе? Этого она от него не ожидала. Она же сказала ему, что намерена поделиться деньгами с семьей.
– Значит, так и сделаем, – сказал он. – Гвин, Ниад и я останемся здесь до вашего возвращения. А вы отправитесь в Черную Бухту, как только соберетесь.
Он встал. Остальные начали подниматься на ноги...
– Эй! – крикнул Полион.
Удивление на лицах перешло в ухмылки. Кто-то захихикал.
– Ты что, вообще не хочешь ехать? – спросил Булрион невинно.
Лицо Полиона стало пунцовым, а черный вихор словно еще больше вздыбился.
– Я хочу поехать в Рарагаш! Но вы хотите, чтобы я поехал в эту Черную Бухту, а жену оставил здесь, когда мы только-только поженились...
– Ты вчера, Полион, случайно, не перепил сидра? – осведомился Тисвион.
– Так это ж всего на пару ночей, – сказал Джукион. – Потом наверстаешь, малявка.
Смешки перешли в громовой хохот. Толпа родичей увлекла несвязно что-то выкрикивающего Полиона вон из дома. На него сыпались веселые советы: «Промяться тебе не вредно!», «Очень даже тебя взбодрит!», «Вначале, знаешь ли, и воздержаться не беда!». Чем дальше они удалялись, тем соленее становились советы.
Гвин осталась наедине с мужем, который задыхался от хохота, весь красный.
– Но ты ведь его оставишь дома, милый?
Булрион с трудом перевел дух.
– Я не стану вмешиваться! Полион всегда старался сыграть с кем-нибудь шуточку поехиднее, а последние год-полтора не давал прохода ни одной девчонке. С ним не только Занион будет рад свести счеты! – И он вышел в астран, все еще посмеиваясь.
Мужчины!
Гвин увидела, что один из гостей так и не ушел: Тибал сидел на кровати и смотрел в дверной проем с горьким, болезненным выражением на худом лице. Вдруг она поняла, что почти всегда видела его улыбающимся.
– Тибал?
Он вздрогнул и словно с усилием вернулся в настоящее. Потом встал, разворачиваясь, точно одеяло.
– Гвин?
– У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
– Да нет! Ничего такого. Просто легкое похмелье после вчерашнего вечера. Все хорошо.
Она посмотрела на него с подозрением.
– Так ли? Ну а что ты говорил про Смерть на седьмом сиденье?
Он сразу повеселел.
– Вокруг стола совета в Рарагаше стоят семь стульев. На один никто никогда не садится. Есть семь Судеб, но только шесть из них метят Проклятием тех, кто превозмогает звездную немочь, верно?
– Я уже думала об этом. Поулгратов не существует?
Тибал улыбнулся и покачал головой.
– Ошибаешься! Поуль тоже налагает Проклятия. Но Поуль – дарительница не только жизни, но и смерти. Мечены Проклятием Поуль те, кто умирает от звездной немочи. Пустой стул – это напоминание для нас на случай, если мы примемся сетовать на наши жребии.
33
Подковы зацокали по булыжнику двора. Луна серебряным мыльным пузырем плыла над бархатной чернотой деревьев. В ее лучах кое-где поблескивали старинные крыши и разваливающиеся стены. Хотя Лабранца Ламит заверила Полиона Тарна, что от Далинга до Рарагаша всего две недели пути верхом, сама она думать не думала уложиться в этот срок. Обстоятельства решили иначе. Петушья Арена готовилась вновь оправдать свое название, но ей удалось благополучно миновать пасть войны до того, как эта пасть захлопнулась.
Она тяжело соскользнула с седла и крякнула, когда подошвы ее сапог ударились о камень. У нее болело все тело, от нее воняло. Она ненавидела лошадей – всегда ненавидела.
Из открывшейся двери упал сноп света. Ностор, заведующий конюшней, проковылял во двор, размахивая фонарем.
– Так и думал, что это ты, благородная госпожа! – Он заквохтал, будто пьяный кочет. – Некие пророчествовали, а? Еще как!
– Кто пророчествовал? – Она протерла глаза.
– Так разве же они скажут, а? – Старый дурень ухватил поводья с хриплым чесночным смешком. – Нет уж! Да никогда!
Она отвязала сумку от седла, ничего не ответив.
– Удачно съездила, благородная госпожа? Да нет. Вижу, ты устала. Ну, так ждут ли в доме горячая вода и горячий ужин заботами Чинг-саджа, а? Ждут, ждут!
– Дай мне фонарь! – потребовала Лабранца и взяла его, стараясь держать подальше от дуры лошади, которая уже косила глазами и топала копытами. – Скорми ей торбу камней, может, тогда пробежка у нее станет ровнее!
Она повернулась и зашагала прочь, а квохтающий смешок Ностора все еще пачкал безмолвие ночи. Ноги и задница у нее мучительно ныли от долгих дней в седле.
Он молол вздор. Если Чинг Чилит действительно приготовил ее дом к ее приезду, то не шуулграт ли предупредил его, что она вернется сегодня ночью? Шуулграты редко сообщали предсведения, даже такие незначащие, как это. Зачем им? В надежде на будущую благодарность? Нет – ведь любое вознаграждение будет нарушением хода событий. И не настолько она любима, чтобы ради нее пойти на подобный риск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132