он придумывал на ходу.) Мы с Гвин Солит поженимся, как только знамения будут благоприятными. А тогда мы отвезем меченых в Рарагаш. Надеюсь, хоть кого-то мы привезем назад, так как...
Гвин вздрогнула от удивления, но промолчала.
– Ты? – крикнул Возион.
– Что-нибудь не так? – грозно спросил Булрион. – Ты что, хочешь сказать, сын, что я слишком стар, чтобы держаться в седле?
– Э... нет, отец!
– Вот и хорошо. Ты, наверное, не слышал про медовый месяц, но это старый кволский обычай, и я не вижу в нем ничего дурного. Это путешествие, в которое отправлялись новобрачные сразу после свадьбы. Мы с Гвин поедем в Рарагаш! Возьмем с собой трех меченых и еще кое-кого. Потом вернемся. У НАС ЕСТЬ НА ЭТО ТВОЕ РАЗРЕШЕНИЕ?!
Возион увял перед отцовской яростью.
– Конечно... нет... то есть тебе не требуется мое...
– Да, не требуется! – взревел Булрион. – Может, ты воображаешь, что оборона – это крепкие стены, и все, так ты ошибаешься! Это еще и люди, и стратегия, и разведка! Карпанцы перешли Нилду и вторглись в Нимбудию. Здесь, в Да-Лам, мы понятия не имеем, что происходит в остальной Куолии! Так я поеду и узнаю! И возьму с собой ребят посмышленее – пусть наберутся опыта. Пора нам растить воинов, а не только работников на земле! Кто-нибудь хочет возразить – любой из вас?
Возион посмотрел на Хаймиона. Хаймион посмотрел на Возиона. Затем все начали отводить глаза, и бунт растаял, как ночной иней под первыми лучами весеннего солнца. Булрион сел и принялся за еду. Его сердце бешено колотилось, а руки тряслись.
– Ты этого хотела с самого начала? – прошептал он.
Гвин рядом с ним поглядывала на окружающих и чинно жевала свою ржаную булочку.
– Вот именно! – сказала она, не глядя в его сторону. – Клянусь двумя ликами Бога, Булрион Тарн, я люблю тебя!
Ему захотелось замурлыкать.
– Вот и хорошо! – сказал он. – Потому что я меня тоже люблю.
Она поперхнулась, и оба рассмеялись.
25
– Это коровники, – сказал Булрион. – А мастерские вон там – горны, кузница, гончарная и все прочие. Мы их, понятно, построили подальше от домов.
Они спускались в Тарнскую Долину. Она была вся в сочной зелени. Даже окружающие холмы, казалось, отличались таким плодородием почвы, что леса на них росли с той же быстротой, с какой вырубались. Заходящее солнце одевало розоватым сиянием поля, пастбища и селение, гораздо более обширное, чем предполагала Гвин. Только тут она по-настоящему поняла, как велика семья из трехсот членов. Уже навстречу им бежали мужчины, женщины, дети, и число их все время возрастало, особенно детей. Впереди и сбоку с лаем неслись собаки.
Но дома! Она пришла в ужас. Ей следовало бы знать. Она должна была знать... Почему, ну почему она не захотела думать?
Тем временем Булрион продолжал свои объяснения, преисполняясь гордости, – ведь он показывал плоды трудов всей своей жизни невесте, которая настолько моложе него. Ах, Булрион! Она не должна... ни в коем случае не должна допустить, чтобы он увидел все это ее глазами. Он видел цветущее разросшееся селение там, где было полное безлюдье, когда впервые долина предстала перед его глазами. Она же видела... нет, даже и думать об этом она не будет... она видела жалкую убогость.
Устала она немыслимо. Весь день в седле измучил ее физически, но встреча с джоолграткой лишила ее душевных сил. Джодо Кавит, несчастная, несчастная женщина! Она жила на улице Ручья в двух перекрестках от гостиницы. Была знакома со знакомыми Гвин, но до этого дня им не доводилось встречаться. Немочь унесла всю семью Джодо – мужа, детей, отца и мать. Много месяцев она ни с кем не перемолвилась ни словом и с лихорадочной благодарностью приняла даже те крохи, какие Гвин предложила ей по поручению Булриона: порог, на котором спать, самое ограниченное общение с обитателями долины – просто друзья вдалеке, которых можно видеть, но к которым нельзя подойти, с которыми нельзя заговорить. И весь день ее одинокая фигурка маячила позади кавалькады, постоянное напоминание в благоразумном отдалении.
До этой встречи Гвин Солит не знала, что такое одиночество.
– ...первый замок был даже старше, – говорил Булрион. – Старше самой империи. Просто нагромождение развалин, камни погребенные в земле. Мы раскапываем их, заново строим стены, сооружаем крепостцу. Не очень большую, но самое большое укрепление в наших краях. Враги будут обходить ее стороной в поисках более легкой добычи.
В тумане, окутавшем ее мысли, Гвин пыталась сообразить, насколько такие рассуждения верны. Шайка опытных разбойников может решить, что снабженное всем необходимым укрепление, которое защищают крестьяне, послужит добрым приютом для них и его стоит прибрать к рукам. Завтра она узнает мнение Раксала, он ведь воин.
Бегущие навстречу были уже близко, ветер доносил их радостные крики. Бегущих нагоняли несколько юнцов на неоседланных лошадях, чтобы самыми первыми приветствовать патриарха, вернувшегося домой здоровым, целым и невредимым.
Но их ждут кое-какие неожиданности. И не просто глава их семьи, исцеленный, полный сил. Не просто сама Гвин, нежданная невеста, огородное пугало после двух дней тряски в седле под палящим летним солнцем. Им предстояло узнать про меченую Джодо, и меченого Раксала, и меченую Ниад.
А ей тоже следует подготовиться к неожиданностям. Может быть, даже похуже домов? Зарданские дома – ей следовало бы догадаться, что Тарны должны жить в зарданских. Сорок девять таких домов, сказал Булрион. Когда Полион женится на Ниад, все сообща построят еще один.
КРУГЛЫЕ дома. Хижины: деревянные столбы, кольцом вкопанные в землю, плетеные стены, промазанные белой глиной и конические соломенные крыши. Утрамбованные земляные полы – или выложенные плоскими камнями. Зарданцы строили свои жилища только так. С одним помещением внутри. Пятьдесят домов на три с лишним сотни людей... то есть шесть-семь человек на дом. В некоторых меньше, в других много больше – но все в одной комнате.
Его вторая жена умерла три года назад. Сколько детей еще живет в его доме? Возможно, он ей уже сказал, так что спросить его об этом нельзя.
Почему она не сообразила, что Тарны живут в хижинах? Возион пытался предостеречь ее, а она не стала слушать. И она же не глупа! Любовь бывает слепой, но она-то как будто все-таки не влюблена в Булриона до безумия. Знай она, с чем сопряжен брак с ним, так, вероятно, приняла бы то же решение. И теперь, когда узнала, вовсе не собиралась пойти на попятный. Угнетало ее ощущение чьего-то вмешательства, словно ее обманули. Кем или чем введена она в заблуждение – и ради чего?
Последнее время она не слышала таинственных голосов, с подозрением вспомнилось ей.
Под гром копыт примчались встречающие конники. Одни подростки, и на Булриона с Гвин они почти даже не посмотрели, а окружили Полиона и его белокурую спутницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132
Гвин вздрогнула от удивления, но промолчала.
– Ты? – крикнул Возион.
– Что-нибудь не так? – грозно спросил Булрион. – Ты что, хочешь сказать, сын, что я слишком стар, чтобы держаться в седле?
– Э... нет, отец!
– Вот и хорошо. Ты, наверное, не слышал про медовый месяц, но это старый кволский обычай, и я не вижу в нем ничего дурного. Это путешествие, в которое отправлялись новобрачные сразу после свадьбы. Мы с Гвин поедем в Рарагаш! Возьмем с собой трех меченых и еще кое-кого. Потом вернемся. У НАС ЕСТЬ НА ЭТО ТВОЕ РАЗРЕШЕНИЕ?!
Возион увял перед отцовской яростью.
– Конечно... нет... то есть тебе не требуется мое...
– Да, не требуется! – взревел Булрион. – Может, ты воображаешь, что оборона – это крепкие стены, и все, так ты ошибаешься! Это еще и люди, и стратегия, и разведка! Карпанцы перешли Нилду и вторглись в Нимбудию. Здесь, в Да-Лам, мы понятия не имеем, что происходит в остальной Куолии! Так я поеду и узнаю! И возьму с собой ребят посмышленее – пусть наберутся опыта. Пора нам растить воинов, а не только работников на земле! Кто-нибудь хочет возразить – любой из вас?
Возион посмотрел на Хаймиона. Хаймион посмотрел на Возиона. Затем все начали отводить глаза, и бунт растаял, как ночной иней под первыми лучами весеннего солнца. Булрион сел и принялся за еду. Его сердце бешено колотилось, а руки тряслись.
– Ты этого хотела с самого начала? – прошептал он.
Гвин рядом с ним поглядывала на окружающих и чинно жевала свою ржаную булочку.
– Вот именно! – сказала она, не глядя в его сторону. – Клянусь двумя ликами Бога, Булрион Тарн, я люблю тебя!
Ему захотелось замурлыкать.
– Вот и хорошо! – сказал он. – Потому что я меня тоже люблю.
Она поперхнулась, и оба рассмеялись.
25
– Это коровники, – сказал Булрион. – А мастерские вон там – горны, кузница, гончарная и все прочие. Мы их, понятно, построили подальше от домов.
Они спускались в Тарнскую Долину. Она была вся в сочной зелени. Даже окружающие холмы, казалось, отличались таким плодородием почвы, что леса на них росли с той же быстротой, с какой вырубались. Заходящее солнце одевало розоватым сиянием поля, пастбища и селение, гораздо более обширное, чем предполагала Гвин. Только тут она по-настоящему поняла, как велика семья из трехсот членов. Уже навстречу им бежали мужчины, женщины, дети, и число их все время возрастало, особенно детей. Впереди и сбоку с лаем неслись собаки.
Но дома! Она пришла в ужас. Ей следовало бы знать. Она должна была знать... Почему, ну почему она не захотела думать?
Тем временем Булрион продолжал свои объяснения, преисполняясь гордости, – ведь он показывал плоды трудов всей своей жизни невесте, которая настолько моложе него. Ах, Булрион! Она не должна... ни в коем случае не должна допустить, чтобы он увидел все это ее глазами. Он видел цветущее разросшееся селение там, где было полное безлюдье, когда впервые долина предстала перед его глазами. Она же видела... нет, даже и думать об этом она не будет... она видела жалкую убогость.
Устала она немыслимо. Весь день в седле измучил ее физически, но встреча с джоолграткой лишила ее душевных сил. Джодо Кавит, несчастная, несчастная женщина! Она жила на улице Ручья в двух перекрестках от гостиницы. Была знакома со знакомыми Гвин, но до этого дня им не доводилось встречаться. Немочь унесла всю семью Джодо – мужа, детей, отца и мать. Много месяцев она ни с кем не перемолвилась ни словом и с лихорадочной благодарностью приняла даже те крохи, какие Гвин предложила ей по поручению Булриона: порог, на котором спать, самое ограниченное общение с обитателями долины – просто друзья вдалеке, которых можно видеть, но к которым нельзя подойти, с которыми нельзя заговорить. И весь день ее одинокая фигурка маячила позади кавалькады, постоянное напоминание в благоразумном отдалении.
До этой встречи Гвин Солит не знала, что такое одиночество.
– ...первый замок был даже старше, – говорил Булрион. – Старше самой империи. Просто нагромождение развалин, камни погребенные в земле. Мы раскапываем их, заново строим стены, сооружаем крепостцу. Не очень большую, но самое большое укрепление в наших краях. Враги будут обходить ее стороной в поисках более легкой добычи.
В тумане, окутавшем ее мысли, Гвин пыталась сообразить, насколько такие рассуждения верны. Шайка опытных разбойников может решить, что снабженное всем необходимым укрепление, которое защищают крестьяне, послужит добрым приютом для них и его стоит прибрать к рукам. Завтра она узнает мнение Раксала, он ведь воин.
Бегущие навстречу были уже близко, ветер доносил их радостные крики. Бегущих нагоняли несколько юнцов на неоседланных лошадях, чтобы самыми первыми приветствовать патриарха, вернувшегося домой здоровым, целым и невредимым.
Но их ждут кое-какие неожиданности. И не просто глава их семьи, исцеленный, полный сил. Не просто сама Гвин, нежданная невеста, огородное пугало после двух дней тряски в седле под палящим летним солнцем. Им предстояло узнать про меченую Джодо, и меченого Раксала, и меченую Ниад.
А ей тоже следует подготовиться к неожиданностям. Может быть, даже похуже домов? Зарданские дома – ей следовало бы догадаться, что Тарны должны жить в зарданских. Сорок девять таких домов, сказал Булрион. Когда Полион женится на Ниад, все сообща построят еще один.
КРУГЛЫЕ дома. Хижины: деревянные столбы, кольцом вкопанные в землю, плетеные стены, промазанные белой глиной и конические соломенные крыши. Утрамбованные земляные полы – или выложенные плоскими камнями. Зарданцы строили свои жилища только так. С одним помещением внутри. Пятьдесят домов на три с лишним сотни людей... то есть шесть-семь человек на дом. В некоторых меньше, в других много больше – но все в одной комнате.
Его вторая жена умерла три года назад. Сколько детей еще живет в его доме? Возможно, он ей уже сказал, так что спросить его об этом нельзя.
Почему она не сообразила, что Тарны живут в хижинах? Возион пытался предостеречь ее, а она не стала слушать. И она же не глупа! Любовь бывает слепой, но она-то как будто все-таки не влюблена в Булриона до безумия. Знай она, с чем сопряжен брак с ним, так, вероятно, приняла бы то же решение. И теперь, когда узнала, вовсе не собиралась пойти на попятный. Угнетало ее ощущение чьего-то вмешательства, словно ее обманули. Кем или чем введена она в заблуждение – и ради чего?
Последнее время она не слышала таинственных голосов, с подозрением вспомнилось ей.
Под гром копыт примчались встречающие конники. Одни подростки, и на Булриона с Гвин они почти даже не посмотрели, а окружили Полиона и его белокурую спутницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132