Лесли повернулась к двери. Я испытала острейшее желание наброситься на нее сзади и придушить. Я задавала себе вопрос, на самом ли деле она получает удовольствие от того, что при каждом удобном случае вытирает об меня ноги, или мое впечатление обманчиво?
Новый поворот событий вынуждал меня вплотную заняться статьей, но я не могла ее начать, пока не поговорю с детским психологом и не узнаю его точку зрения, а встреча с ним назначена на середину завтрашнего дня. Я быстро прикинула в уме и решила, что смогу всерьез засесть за статью завтра во второй половине дня – закроюсь дома и набросаю план, потом постараюсь написать как можно больше за пятницу и выходные. При этом мне нужно еще как-то выкроить время на то, чтобы заниматься делом Кэт.
Наконец подошло время встречи с Долорес. Я думала, что она захочет воспользоваться сохраненным за ней кабинетом консультанта на втором этаже нашего здания, но ее помощница сказала, что Долорес ждет меня в своей квартире на углу Лексингтон-авеню и Семидесятой улицы. Я взяла такси и по дороге вдруг поняла, что меня немного пугает встреча с Долорес. У меня возникло неприятное ощущение в желудке, от которого, бывает, начинаешь задаваться вопросом, не проглотила ли ты как-нибудь случайно персиковую косточку.
Во-первых, Долорес считается стервой с хваткой бультерьера. Даже те, кто работал под ее началом годами, с трудом наскребают в своих душах хоть какие-то теплые чувства по отношению к бывшей начальнице. Когда «Глянцем» уже управляла Кэт, в редакции ходила легенда, что как-то раз Долорес вышла из туалета с юбкой, застрявшей в колготках, и никто не потрудился ей об этом сказать.
Кроме свирепого характера, она, по-видимому, обладала таким же запасом внимания, как новорожденная макака резус. Ее сотрудники, во всяком случае те, кто хотел получить ее одобрение, научились ужимать свои идеи так, чтобы можно было изложить всю суть за минуту, а то и быстрее.
И конечно, мне было страшновато оказаться наедине с человеком, возглавлявшим список подозреваемых. Я не знала, будем ли мы одни в квартире. А вдруг Долорес распознает мою ложь и поймет, что я затеяла?
К счастью, оказалось, что в квартире мы будем не одни. Когда я пришла, дверь мне открыла экономка, женщина лет шестидесяти пяти в линялом переднике с рисунком из вишен. Она сказала, что миссис Уайлдер скоро выйдет, и провела меня по узкому коридору в гостиную. Как только экономка вышла, оставив меня одну, я с любопытством огляделась. Долорес возглавляла «Глянец» в те времена, когда должность главного редактора была очень престижной, но оплачивалась не так хорошо, как сейчас, и хотя квартира Долорес была довольно просторной по нью-йоркским меркам, она не шла ни в какое сравнение с домом Кэт.
Судя по количеству дверей, выходящих в коридор, в квартире было максимум две спальни плюс комната прислуги.
Гостиную, по-видимому, отделывали последний раз году в шестьдесят четвертом. На ее оформление пошло сотни четыре ярдов блеклого вощеного ситца. Им было обито все: диваны, стулья, подушки, из него же были сшиты оконные портьеры и даже маленькие занавесочки на застекленных дверцах гардероба красного дерева. На стене висело, несколько зеркал, но практически не было произведений искусства, только большой портрет маслом самой Долорес с кокер-спаниелем на руках. Судя по запаху псины, пропитавшему всю квартиру, этот самый спаниель до сих пор обретался где-то поблизости.
Я проторчала в гостиной минут пятнадцать, листая от нечего делать лежавший на кофейном столике номер «Тайм» двухнедельной давности. Наконец где-то в другом конце коридора резко, как ружейный выстрел, загремел голос, и через минуту в комнату ворвалась Долорес. Я вскочила и протянула ей руку. Долорес была приземистой, коренастой, ростом не больше пяти футов, что еще более усиливало ее сходство с бультерьером. Сегодня на ней довольно нелепый наряд – красные слаксы и блузка цвета апельсина с огромным мягким бантом, который при ее росте ей явно противопоказан. Долорес не потрудилась закрасить седину, и ее коротко стриженные волосы теперь грязноватого желто-коричневого цвета, напоминающего цвет защитного ограждения на шоссе. Ее лицо изборождено морщинами, а под глазами кожа складывалась мелкими сборками и напоминала кожу цыпленка. А рот… По рту сразу можно узнать легендарную Долорес. То ли по причине плохого зрения, то ли из-за того, что верхняя губа у нее с возрастом или просто от злобного характера почти исчезла, Долорес всегда красила губы в виде бесформенного мазка красной, как пожарная машина, помады. Можно подумать, что после того, как она накрасила губы, кто-то с силой потер их большим пальцем и размазал помаду.
– Долорес, спасибо, что согласились уделить мне время.
Она шумно плюхнулась на диван, стоящий посреди комнаты, и положила руки на колени. Я проворно села в кресло напротив нее. Не дав мне задать первый вопрос, Долорес спросила:
– Вы штатный автор? Удивлена, что они все еще держат авторов в штате, это та роскошь, от которой теперь все стараются избавиться.
– Вообще-то моя должность не совсем штатная, – пояснила я. – Кроме «Глянца», я сотрудничаю и с другими журналами, но здесь мне выделили небольшой кабинет, я пишу в основном очерки, которые интересуют широкую публику, и…
– В теперешнем журнале я только это и читаю. Это вы писали статью о клиторидектомии в африканских племенах?
– О клиторидектомии? Вряд ли «Глянец» писал на эту тему, наверное, статья была в «Мэри Клер» или…
– Это дикий, варварский обычай, они напечатали и фотографии бедных девочек. Африка – ужасное место, причем со временем она совершенно не меняется.
Долорес положила руку на спинку дивана, повернула голову и рявкнула:
– Мэдж! Мэдж!
По-видимому, она звала женщину, которая открыла мне дверь, но очень может быть, что вовсе не ее, а собаку. Когда она снова повернулась ко мне, я уточнила:
– Вообще-то я пишу большей частью на криминальные темы и сейчас решила объединить свои статьи в книгу. Вы блестяще подготовили антологию, и я подумала, что вы могли бы поделиться со мной опытом.
– О чем писать рассказы?
– Нет, их я уже написала, у меня всего около дюжины статей, в основном на криминальные темы. Я надеялась, что вы могли бы посоветовать, как сгруппировать их в книгу и как потом продвигать книгу на рынок. Мне кажется, антологии плохо продаются.
– В названии книги обязательно должно быть слово «любовь». – Долорес снова повернула голову. – Мэдж, иди сюда! Куда запропастилась эта женщина?
– Да, я знаю, что в названии вашей книги было слово «любовь». Как вы считаете, это помогло?
– Откуда мне знать? Книга вышли всего две недели назад. Разумеется, вы работаете в новом, более современном, более свежем «Глянце», так что вам, наверное, надо вставить в заголовок не «любовь», а «секс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95