– Так они снимают фотографию для «Колонки редактора»? – воскликнула я, не сумев скрыть своего изумления.
– Да, по-моему, так.
Находясь в эпицентре расследования дела об убийстве, Кэт, однако, решила выделить время, чтобы обновить маленькую фотографию, которой сопровождается письмо редактора! Пожалуй, этим поступком Кэт придала новый смысл выражению «играть на скрипке, когда Рим горит».
Я успела откусить от своего рогалика всего пару раз, когда бурная деятельность на съемочной площадке замерла. После короткого совещания с фотографом Кэт устремилась в мою сторону, за ней потянулись визажистка и Джош. Волосы Кэт выглядели очень объемно и ниспадали на плечи роскошным каскадом, на лице были тонны макияжа, губы под толстым слоем блеска так сияли, что в них можно было видеть свое отражение. Но под всей этой красотой явно проступала усталость.
– Давно ты здесь? – спросила она вместо приветствия.
– Всего несколько минут.
Я поздоровалась с Джошем. На нем была рубашка в матросском стиле и обтягивающие брюки, совершенно не оставлявшие простора воображению – они вообще ничего не скрывали; единственное, чего нельзя было понять, так это какого цвета кожа на его пенисе. Я снова повернулась к Кэт.
– Ну и какой у нас план?
– Я как выжатый лимон. У меня нет больше сил переодеваться.
– Как, ты отказываешься надеть Дольче? – задохнулся от возмущения Джош.
Он посмотрел на Кэт с таким видом, будто она объявила, что собирается утопить новорожденных котят.
– Не могу больше, не вынесу ни минуты. Можешь сообщить всем, что я объявила съемку законченной.
Кэт опустилась на вращающийся стул гримера и повернулась к зеркалу.
– Ужас, я выгляжу просто кошмарно!
Визажистка подошла к Кэт сзади и дотронулась кончиками пальцев до ее щек.
– Вы знаете, что я вижу? – сказала она. – Я вижу на вашем лице массу застоявшихся, токсинов. Они не выводятся, потому что у вас стресс. Вы не думали о том, чтобы сделать рефлексологический массаж? Если хотите, я могу сделать его прямо сейчас.
Кэт ничего не ответила и только посмотрела на нее с таким видом, как будто визажистка изрекла что-то на португальском языке. Затем Кэт встала и объявила, что идет переодеваться в свою одежду. Я видела, как визажистка встретилась в зеркале взглядом с парнем в роллинговой футболке; ее взгляд говорил: «Ты видел когда-нибудь другую такую стерву?»
Через несколько минут Кэт вернулась, теперь на ней была юбка цвета фуксии, крашенная в узелковой технике, и жакет в тон с короткими рукавами. Она предложила пойти на угол и поискать местечко, где можно выпить кофе. К моему величайшему удивлению, она даже предложила пройтись пешком. Мы так и сделали, пошли пешком, а по дороге рядом с нами медленно ехал лимузин, прямо как когда президент выходит на пробежку и за ним всю дорогу едут машины секретной службы. Мы нашли местечко на Десятой авеню, которое именовало себя «кафе-гастроном». Из-за того, что в кафе пахло перезрелыми бананами, а под потолком крутились лопасти вентилятора, казалось, будто мы попали в страну «третьего мира». Мы купили у прилавка два кофе и чай со льдом для Кэт, вынесли все это на улицу и заняли круглый столик. Как только мы сели, Кэт вдруг расплакалась.
– Ох, Кэт! – Я сжала ее руку. – Представляю, как тебе сейчас тяжело.
Словно в насмешку над ее настроением откуда-то из глубины кафешки долетела зажигательная мелодия «сальсы».
– Все плохо, вся моя жизнь – сплошной кошмар. – Кэт шмыгнула носом. – Тайлера отвезли к маме, Карлотта смотрит на меня с таким видом, как будто готова в любую минуту уволиться. Вокруг дома бродят толпы папарацци, и в довершение всего я могу потерять эту чертову работу; если буду хлопать ушами.
Она взяла со стола бумажную салфетку, скатала ее в шарик и промокнула глаза.
– Как это – потерять работу? – удивилась я.
– Продажи журнала падают. Последние несколько месяцев они и так были не ахти какие, а сегодня утром, в половине девятого, мне позвонил этот тип из отдела распространения – ты его знаешь, он любит отрывать мухам крылья – и радостно сообщил, что апрель будет гигантской бомбой.
– Бомбой? Как это понимать?
– Понимай так, что в радиусе пяти миль от эпицентра не останется ничего живого. Продажи упадут ниже некуда. – Кэт снова заплакала. – Гарри и раньше доставал меня по этому поводу, но после убийства совсем вразнос пошел. Я надеялась, что он мне посочувствует или хотя бы прикроет меня перед прессой. А его хлебом не корми, только упомяни в колонке сплетен «Нью-Йорк пост». И он думает, что от нас разбегутся рекламодатели.
– Я понимаю, тебе сейчас трудно думать о делах, но мне кажется, будет лучше, если ты продемонстрируешь всем, что контролируешь ситуацию.
– Мне страшно приходить на работу. Я чувствую себя выставленной напоказ, незащищенной.
– А что полиция? Как продвигается следствие? Я слышала, в пятницу детективы приходили в редакцию и допрашивали сотрудников.
– Откуда мне знать? Ты же помнишь, что сказал Фарли? Даже когда будет готово токсикологическое заключение, а это, похоже, может затянуться на сто лет, мы все равно можем не узнать, от чего именно умерла Хайди. Есть множество ядов, на которые не существует тестов, в том числе и на многие природные вещества. Именно поэтому я часто думаю о Такере Боббе. Почему ты так уверена, что между его случаем и моим нет связи?
– Как тебе сказать, связь, возможно, и есть, но не прямая, – замялась я.
– Что ты имеешь в виду?
– Ладно, сейчас объясню. Как я тебе уже сказала, есть вероятность, что Такер умер, отравившись ядовитыми грибами. Но если провести хронометраж его болезни, то получается, что он съел смертельное угощение не в Нью-Йорке, а в Пенсильвании. Конечно, теоретически кто-то из гостей твоей вечеринки мог потащиться за Такером и в Пенсильванию, но, по-моему, это маловероятно.
– То есть ты хочешь сказать, что эти два случая не связаны между собой?
– И да и нет.
– Бейли, хватит говорить загадками, я и так с ума схожу, объясни толком!
– Извини, сейчас объясню. Связь есть. Я думаю, что тот, кто пытался отравить тебя, знал о смерти Такера и о слухах насчет грибов и решил представить дело так, будто эти два случая связаны друг с другом.
– Но зачем?
– Наверное, затем, чтобы скрыть истинные мотивы. Основываясь на том, что кто-то пытался убить двух редакторов, полиция станет искать человека, который имеет что-то против женских журналов или их главных редакторов. Разрабатывая эту версию, полиция может упустить из виду нечто важное, касающееся лично тебя.
– Значит, на самом деле тот, кто пытался меня убить, ненавидит меня и только меня?
– Точно. Из этого предположения нам и надо исходить, Мы знаем, что этот человек присутствовал на приеме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95