– Не принимай все это на свой счет, у Кэт из-за всей этой истории крыша едет.
– Спасибо, Лесли, я очень ценю твою поддержку. – Это прозвучало более саркастически, чем я предполагала.
– Бейли, мы с тобой никогда не были подругами и, наверное, никогда ими не будем, но я тебя уважаю… больше, чем ты себе представляешь. Не переживай из-за Кэт, она сейчас слишком взвинчена, чтобы думать о вежливости. Давай сделаем так: я позвоню тебе позже и расскажу обо всем, что мы сможем узнать о Пэтти.
– Хорошо, спасибо.
Мне просто не верилось, что мы беседуем с Лесли так дружелюбно.
– Ты действительно думаешь, что убийца хотел убрать именно Хайди? Но кому понадобилось ее убивать? Она же ничто, пустое место.
– Да, я так думаю. И Хайди вовсе не была пустым местом. Она пользовалась бешеным успехом у мужчин, и один из них мог ее убить. Вот я и хочу в этом разобраться.
Лесли улыбнулась:
– Мне жаль, что Кэт не ценит твоих стараний.
Она проводила меня к выходу, в вестибюль я спустилась на автопилоте, ни на что не обращая внимания, я могла думать только о том, как же я зла на Кэт. Чем я провинилась, что она на меня так набросилась? Мне казалось, ее что-то гложет, причем ей не дает покоя не только мысль, что моя теория выеденного яйца не стоит, но и еще что-то.
Я чувствовала себя еще более униженной потому, что Кэт отчитала меня в присутствии Лесли. Именно этим объяснялась непривычная вежливость Лесли по отношению ко мне. То, что со мной обращались как с собакой, возвышало ее, и на радостях она могла себе позволить бросить мне кость.
Выйдя из дома, я, к своей великой радости, обнаружила, что, пока я была у Лесли, начался дождик. Не ливень, а нормальный уверенный дождичек, который, судя по всему, в обозримом будущем не кончится. По улице в обе стороны ехали прямо-таки вереницы такси, все с работающими «дворниками» и выключенными лампочками на крыше, означавшими, что машина занята. Станции метро, от которой мне было бы удобно доехать до дома, в окрестностях не было. Я посмотрела на табличку на ближайшем доме – Семьдесят четвертая улица – и задумалась, не живут ли в радиусе двух кварталов какие-нибудь знакомые, у которых я могла бы одолжить зонтик. На углу Семьдесят третьей и Коламбус жил один мой знакомый по университету, но он, насколько мне было известно, сейчас живет и работает в Джакарте. У моей приятельницы, с которой мы вместе работали в «Гет», есть небольшая квартирка на Семьдесят второй улице, но она почти всегда живет у своего дружка в Трайбеке. И вдруг – о чудо! – я вспомнила про Кайла. Он живет не то чтобы очень близко, но все-таки и не слишком далеко, на Восемьдесят первой улице. Если он запросто заглянул ко мне без звонка, потому что ему вдруг этого захотелось, почему я не могу сделать то же самое? Мы же перестали играть в игры. Кроме того, увидев его, я, возможно, немного воспряну духом. Я зашла в вестибюль ближайшего дома и стала набирать на мобильном номер Кайла. Вполне возможно, его нет дома, тогда и думать не о чем.
Но он оказался дома. Я этого не ожидала и, застигнутая врасплох, пролепетала что-то насчет стычки с боссом и дождя и попросила разрешения зайти к нему и позаимствовать зонтик. Некоторое время Кайл колебался, я уже со страхом думала, что он пошлет меня к черту, но потом он сказал, что я могу зайти – у него есть несколько зонтиков и я могу выбрать себе по вкусу.
До дома, где находилась его квартира, было семь кварталов. Я всю дорогу бежала, но когда добралась до места, мои волосы намокли и повисли сосульками, а одежда липла к телу. В вестибюле было зеркало. Посмотревшись в него, я увидела, что похожа на ондатру, вытащенную из пруда. Я попыталась привести себя в более или менее приличный вид, но без особого успеха. Зря я позвонила Кайлу, теперь я понимала, что единственный способ свести ущерб к минимуму – это взять зонтик и быстро удалиться.
Кайл встретил меня в белой рубашке с закатанными рукавами и в клетчатых трусах-боксерах. Босиком. Его темные волосы были слегка влажными и лежали прилизанно, как будто он причесал их сразу после моего телефонного звонка. Странно, что он нашел время причесаться, но не успел надеть брюки. Но, с другой стороны, чего ему стесняться? Он чмокнул меня в щеку и провел из прихожей в гостиную мимо стойки с зонтиками. Вся гостиная была завалена бумагами в папках и без, они лежали на диване с коричневой кожаной обивкой, на кофейном столике и даже на полу.
– Господи, я оторвала тебя от работы… извини, – пробормотала я.
– Вообще-то я уже закончил. Это дело мы сегодня завершили, и я просто пытался все систематизировать, прежде чем отвезти бумаги в офис. Пива хочешь?
– Спасибо, лучше не надо, ты занят.
– Садись. – Он сгреб бумаги с дивана и сложил их несколькими стопками на кофейный столик. – Я сейчас.
Он ушел в кухню и меньше чем через минуту вернулся с двумя бутылками пива и полотенцем. Полотенце предназначалось мне, я стала вытирать волосы, а Кайл тем временем расслабился на другом конце дивана. С влажными волосами и немного сонными глазами, но при этом в наглаженной оксфордской рубашке, расстегнутой до середины груди, он выглядел очень сексуально. Мне стоило на это отреагировать, но мой пульс не участился, я чувствовала какую-то странную отрешенность. Возможно, моя злость на Кэт каким-то образом заблокировала все остальные чувства. Или дело было в том, что я вдруг почувствовала себя пьяной, хотя за весь вечер так и не допила до конца ни один из напитков, за которые принималась. А может быть, это потому, что Кайл решил устроиться в пяти футах от меня. Я поставила бутылку на приставной столик с моей стороны дивана и спросила:
– Дело, которое ты закончил, завершилось в твою пользу?
– Да, мы сорвали большой куш, – ответил он со своим обычным плутоватым смешком. – Так из-за чего ты поцапалась с начальницей? Посоветовала ей не звонить по воскресеньям ни свет ни заря?
– Нет, хотя, наверное, стоило бы. Нет, все было по-другому. Она унизила меня в присутствии одной особы, с которой мы обе работаем. Удивляться особенно нечему, стервозность Кэт всем известна, она пользуется ею, как смертельным оружием, но никогда еще не направляла ее против меня. Ей, конечно, сейчас нелегко, на работе дела идут неважно, с мужем трения, всю прошлую неделю она жила под впечатлением от открытия, что ее хотели убить, – я понимаю, такой букет кого угодно сделает нервным. Но мне от этого не легче. До меня вдруг дошло, какой я была дурой, считая, что у меня иммунитет против ее раздражения или ярости. Это все равно что выращивать в неволе пуму и думать, что она никогда на тебя не нападет.
Моя речь затянулась, по продолжительности она уже приближалась к знаменитому Геттисбергскому посланию Авраама Линкольна, и я решила, что пора закрыть рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95