«Ну-ка, расскажи детям о своем отношении к этому Нику, Мона, дорогая!»
– Я тоже был оскорблен. Как ты могла не звать меня? «Билл, дорогой… Билл, ты нужен мне!»
– Вы оба просто невозможны!
– Отвечай на вопрос. Кто такой Ник? – потребовала Мелисса.
Мона почувствовала возрождение прежнего боевого духа, еще один хороший знак.
– Мне, должно быть, снился тот обалденный сон о Мике Джаггере. «Мик… Ты нужен мне! Ми-и-ик!»
– О, ма…
– Потому что я не могу не получить…
– У-дов-лет-во-ре-ни-я! – Мелисса присоединилась к завыванию.
Для Билла Мона подделала произношение Маргарет Тэтчер:
– Я пыталась, я пыталась, и я, правда, действительно, на самом деле, пыталась… – она вызывающе завра-щала бедрами и растянула губы в преувеличенной самодовольной улыбке Мика Джаггера.
– Ма! Ты смущаешь Билла!
В этот момент младший сын ворвался в спальню, размахивая бейсбольной битой и дожевывая кусок пиццы.
– Хай, ма!
Мона предпочла подавить поднимающуюся материнскую ярость на десятилетнего сына, испачкавшего грязью стеганое атласное одеяло.
– Хай, парень. Веселишься в парке?
– Папа передает привет…
Папа? Брент задержал алименты больше, чем на шесть месяцев. Согласно Договору о разводе он имеет право видеть детей один вечер в неделю, один уик-энд в месяц и на Рождество или Пасху, это было дружески согласовано обоими родителями. В течение пяти лет после развода он женился во второй раз и переехал в Филадельфию. Его встречи с Мелиссой и Грегом были такими же нерегулярными, как и выплаты алиментов.
Адвокат настоятельно советовал ей отказаться от этих денег. Мона не желала, несмотря на собственные значительные доходы. Мелисса и Грег – его дети. Она настаивала, чтобы Брент разделял затраты на их жизнь, обучение в школе, отдых в летнем лагере, а также вкладывал средства в трастовый фонд для оплаты их высшего образования.
Но бывший муж Моны после развода стал неуловим. Гонорары ее адвоката, поддерживающего связь с Брентом, были почти равны бюджету страны третьего мира. Но Мона была уверена в двух вещах. Она не позволит Бренту увильнуть от этой обязанности и никогда не станет говорить о нем пренебрежительно в присутствии детей.
Развод сам по себе оказался ударом для малышей. Мона хотела, чтобы они получили настолько много отцовского внимания, насколько Брент мог дать, не отнимая их преданность матери.
– Ты рассказал ему о случившемся?
По профессиональным и личным мотивам Мона хотела, по возможности, сохранить в секрете пластическую операцию. Слухи распространяются, как пожар. Везде полным-полно претендентов на озвучивание, только и дожидающихся сплетни о том, что Мона Девидсон больна, потеряла голос, подавилась куриной косточкой, страдает раком горла, перерезала себе глотку! Бог знает, какие поползут истории. Правда, рекламные агентства любят ее. Они уверены, что могут рассчитывать на уникальное и запоминающееся качество ее работы, но должны защищать свои интересы. Они платят шести– и семизначные суммы гонораров, которые должны быть оправданы. Если просочатся слухи, агентства, возможно, не захотят рисковать такими деньгами, подписывая контракт с актрисой, которая не сможет рекламировать товар.
Пока Билл решает эту проблему. Большинство ее договорных обязательств, взятых до операции, были спланированы с учетом восстановительного периода. Но пролетело уже более трех месяцев, и ее работодатели начинали беспокоиться. Именно сейчас Билл Нел доказал свой блестящий талант менеджера. Характерный голос Моны за кадром обеспечивал потребителю эмоциональную непрерывность восприятия, так почему бы агентствам не изменить визуальное представление товаров, подогнав их под ранее записанный голос?
Проблема в том, чтобы сохранить в строжайшем секрете подобную операцию, чем меньше людей знают об этом, тем лучше.
– Так ты рассказал папе? – повторила Мона. Грег включил телевизор и уселся по-турецки на пол, все его внимание было обращено только на экран.
– Что рассказал?
Зачем она, по его мнению, носит эту дурацкую повязку на голове? Но, поймав предостерегающий взгляд Билла, спустила все на тормозах. Лучше не делать из этого великое событие.
– Так как он, Грег?
Сын обернулся, услышав свое имя, телевизор орал, как сумасшедший.
– Кто как?
– Твой отец! Мелисса засмеялась.
– Не трогай его. Он космический кадет.
– Папа нормально. Дал мне сто долларов. Мелисса перестала смеяться.
– А как же я?
Младший брат порылся в кармане и вытащил две стодолларовые банкноты.
– Ах, да. Вот твои.
Билл заметил напряжение на лице Моны.
– Ребята, быстренько ушли. Маме нужно отдохнуть.
Дети неохотно, подчинились. Как только они вышли, Мона взорвалась.
– Сукин сын! Он зажимает детские алименты – я ничего не говорю, оплачиваю все счета. Потом приходит и осыпает их деньгами. Их герой. Черт подери! Я отволоку его в суд. Звони адвокатам.
– Не сейчас, милая. У тебя есть вещи и поважнее, – Билл подвинул стул поближе к кровати.
– Ты имеешь в виду иск?
Адвокаты хирурга предлагали значительную сумму, чтобы избежать судебного разбирательства.
– Думаю, тебе надо взять деньги и смотаться.
Ее адвокаты хотели, чтобы она еще потянула время.
– Мона, зачем продлевать агонию?
– Хочу заставить страдать этого подонка.
– Ты единственная, кто будет страдать. Подлец знает, что делает. Он дал указания страховой компании уплатить за ущерб. Если ты не согласишься, будешь вынуждена пройти медицинское обследование, давать показания под присягой и еще Бог знает, что. И спустя месяц, а возможно, и год в суде, ты можешь остаться ни с чем.
– Неважно. Я хочу, чтобы эту свинью выкинули из Американской медицинской ассоциации. Не хочу, чтобы произошедшее со мной, случилось еще с кем-нибудь. Меня не волнуют его чертовы деньги.
Билл Нел взял ее руку.
– Не делай эту ошибку.
Мона с тревогой взглянула на него.
– Пока беспокоиться еще рано, но…
– Но что?
– Но я был вынужден отклонить два новых предложения. Они хотели тебя. Съемки будут идти несколько недель. У них еще не составлен график и маркетинговые планы. Они разочарованы, ужасно, глубоко разочарованы, но…
– Это шоу-бизнес, правильно? Билл сжал ее руку.
– Возьми деньги и забудь о случившемся. Послушай меня. Твой голос прекрасен. Лучше, чем когда-либо.
Накануне они развлекались, делая пробные записи. Мона должна согласиться, чудесное качество звука все еще присутствовало.
Завтра снимут повязку. В случившемся несчастье ей очень повезло, что доктор Джером Минков, один из нью-йоркских ведущих специалистов по восстановительной хирургии, дежурил в госпитале, когда ее привезли в реанимацию. Мону преследовали рассказы об операциях по ампутации груди. Неужели ей отрежут нос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Я тоже был оскорблен. Как ты могла не звать меня? «Билл, дорогой… Билл, ты нужен мне!»
– Вы оба просто невозможны!
– Отвечай на вопрос. Кто такой Ник? – потребовала Мелисса.
Мона почувствовала возрождение прежнего боевого духа, еще один хороший знак.
– Мне, должно быть, снился тот обалденный сон о Мике Джаггере. «Мик… Ты нужен мне! Ми-и-ик!»
– О, ма…
– Потому что я не могу не получить…
– У-дов-лет-во-ре-ни-я! – Мелисса присоединилась к завыванию.
Для Билла Мона подделала произношение Маргарет Тэтчер:
– Я пыталась, я пыталась, и я, правда, действительно, на самом деле, пыталась… – она вызывающе завра-щала бедрами и растянула губы в преувеличенной самодовольной улыбке Мика Джаггера.
– Ма! Ты смущаешь Билла!
В этот момент младший сын ворвался в спальню, размахивая бейсбольной битой и дожевывая кусок пиццы.
– Хай, ма!
Мона предпочла подавить поднимающуюся материнскую ярость на десятилетнего сына, испачкавшего грязью стеганое атласное одеяло.
– Хай, парень. Веселишься в парке?
– Папа передает привет…
Папа? Брент задержал алименты больше, чем на шесть месяцев. Согласно Договору о разводе он имеет право видеть детей один вечер в неделю, один уик-энд в месяц и на Рождество или Пасху, это было дружески согласовано обоими родителями. В течение пяти лет после развода он женился во второй раз и переехал в Филадельфию. Его встречи с Мелиссой и Грегом были такими же нерегулярными, как и выплаты алиментов.
Адвокат настоятельно советовал ей отказаться от этих денег. Мона не желала, несмотря на собственные значительные доходы. Мелисса и Грег – его дети. Она настаивала, чтобы Брент разделял затраты на их жизнь, обучение в школе, отдых в летнем лагере, а также вкладывал средства в трастовый фонд для оплаты их высшего образования.
Но бывший муж Моны после развода стал неуловим. Гонорары ее адвоката, поддерживающего связь с Брентом, были почти равны бюджету страны третьего мира. Но Мона была уверена в двух вещах. Она не позволит Бренту увильнуть от этой обязанности и никогда не станет говорить о нем пренебрежительно в присутствии детей.
Развод сам по себе оказался ударом для малышей. Мона хотела, чтобы они получили настолько много отцовского внимания, насколько Брент мог дать, не отнимая их преданность матери.
– Ты рассказал ему о случившемся?
По профессиональным и личным мотивам Мона хотела, по возможности, сохранить в секрете пластическую операцию. Слухи распространяются, как пожар. Везде полным-полно претендентов на озвучивание, только и дожидающихся сплетни о том, что Мона Девидсон больна, потеряла голос, подавилась куриной косточкой, страдает раком горла, перерезала себе глотку! Бог знает, какие поползут истории. Правда, рекламные агентства любят ее. Они уверены, что могут рассчитывать на уникальное и запоминающееся качество ее работы, но должны защищать свои интересы. Они платят шести– и семизначные суммы гонораров, которые должны быть оправданы. Если просочатся слухи, агентства, возможно, не захотят рисковать такими деньгами, подписывая контракт с актрисой, которая не сможет рекламировать товар.
Пока Билл решает эту проблему. Большинство ее договорных обязательств, взятых до операции, были спланированы с учетом восстановительного периода. Но пролетело уже более трех месяцев, и ее работодатели начинали беспокоиться. Именно сейчас Билл Нел доказал свой блестящий талант менеджера. Характерный голос Моны за кадром обеспечивал потребителю эмоциональную непрерывность восприятия, так почему бы агентствам не изменить визуальное представление товаров, подогнав их под ранее записанный голос?
Проблема в том, чтобы сохранить в строжайшем секрете подобную операцию, чем меньше людей знают об этом, тем лучше.
– Так ты рассказал папе? – повторила Мона. Грег включил телевизор и уселся по-турецки на пол, все его внимание было обращено только на экран.
– Что рассказал?
Зачем она, по его мнению, носит эту дурацкую повязку на голове? Но, поймав предостерегающий взгляд Билла, спустила все на тормозах. Лучше не делать из этого великое событие.
– Так как он, Грег?
Сын обернулся, услышав свое имя, телевизор орал, как сумасшедший.
– Кто как?
– Твой отец! Мелисса засмеялась.
– Не трогай его. Он космический кадет.
– Папа нормально. Дал мне сто долларов. Мелисса перестала смеяться.
– А как же я?
Младший брат порылся в кармане и вытащил две стодолларовые банкноты.
– Ах, да. Вот твои.
Билл заметил напряжение на лице Моны.
– Ребята, быстренько ушли. Маме нужно отдохнуть.
Дети неохотно, подчинились. Как только они вышли, Мона взорвалась.
– Сукин сын! Он зажимает детские алименты – я ничего не говорю, оплачиваю все счета. Потом приходит и осыпает их деньгами. Их герой. Черт подери! Я отволоку его в суд. Звони адвокатам.
– Не сейчас, милая. У тебя есть вещи и поважнее, – Билл подвинул стул поближе к кровати.
– Ты имеешь в виду иск?
Адвокаты хирурга предлагали значительную сумму, чтобы избежать судебного разбирательства.
– Думаю, тебе надо взять деньги и смотаться.
Ее адвокаты хотели, чтобы она еще потянула время.
– Мона, зачем продлевать агонию?
– Хочу заставить страдать этого подонка.
– Ты единственная, кто будет страдать. Подлец знает, что делает. Он дал указания страховой компании уплатить за ущерб. Если ты не согласишься, будешь вынуждена пройти медицинское обследование, давать показания под присягой и еще Бог знает, что. И спустя месяц, а возможно, и год в суде, ты можешь остаться ни с чем.
– Неважно. Я хочу, чтобы эту свинью выкинули из Американской медицинской ассоциации. Не хочу, чтобы произошедшее со мной, случилось еще с кем-нибудь. Меня не волнуют его чертовы деньги.
Билл Нел взял ее руку.
– Не делай эту ошибку.
Мона с тревогой взглянула на него.
– Пока беспокоиться еще рано, но…
– Но что?
– Но я был вынужден отклонить два новых предложения. Они хотели тебя. Съемки будут идти несколько недель. У них еще не составлен график и маркетинговые планы. Они разочарованы, ужасно, глубоко разочарованы, но…
– Это шоу-бизнес, правильно? Билл сжал ее руку.
– Возьми деньги и забудь о случившемся. Послушай меня. Твой голос прекрасен. Лучше, чем когда-либо.
Накануне они развлекались, делая пробные записи. Мона должна согласиться, чудесное качество звука все еще присутствовало.
Завтра снимут повязку. В случившемся несчастье ей очень повезло, что доктор Джером Минков, один из нью-йоркских ведущих специалистов по восстановительной хирургии, дежурил в госпитале, когда ее привезли в реанимацию. Мону преследовали рассказы об операциях по ампутации груди. Неужели ей отрежут нос?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89