Давно пора, чтобы наступила солнечная погода во всех смыслах, подумала Линн.
Это был, как они и предсказывали, типичный июньский день, холодный и голубой. Все предыдущее послеобеденное время и все утро она трудилась в новой кухне, и в результате был летний банкет, «предназначенный для богов», как сказал Роберт.
На большом круглом столе, установленном в выступе кухни с окном, красовались тушеный омар с ароматными травами, свежий зеленый перец, фаршированный помидорами и козьим сыром, теплый французский хлеб, салат из свежих овощей, положенный на ледяной слой салата-латука, грушевый пирог с абрикосовым джемом и шоколадный торт, украшенный свежей малиной и английским кремом. В двух старинных хрустальных графинах, купленных Робертом, было красное и белое вино, а для Энни и ее подруги Линн поставила чашу пунша с имбирным элем, в котором плавали несколько шариков ванильного мороженого.
– Если вам угодно, я с удовольствием зажарю на улице пару гамбургеров для маленьких девочек, миссис Фергюсон, – предложил Харрис.
Она посмотрела на него и засмеялась.
– Ты просто слишком вежлив, чтобы сказать мне, что детям может не понравиться тушеный омар, и ты прав. Я должна была подумать об этом сама.
Харрис в ответ засмеялся. Какой приятный юноша, подумала она, протягивая ему тарелку с сырыми гамбургерами.
Брюс привез своего кузена, который приехал сюда со Среднего Запада. Это был тихий мужчина, очень похожий на Брюса, преподававший физику в средней школе в Канзас-Сити. Харрис и Эмили сразу же начали говорить с ним о физике и подготовительных медицинских курсах. Энни и ее подруга хихикали над своими шутками. Линн радовалась, что у Энни есть близкая подруга.
Кузен Брюса восхищался видом из окна.
– У вас здесь прекрасное место, – говорил он Роберту, который сидел напротив него.
– Однако здесь требуется еще много чего сделать. Я думаю поставить забор из штакетника вдоль границы сада. И, конечно, у нас будет бассейн. Я хочу сделать естественный водоем – не обычный бассейн прямоугольной формы, а что-то такое, имеющее произвольную форму, с лесным ландшафтом вокруг.
– Меня вполне устраивает бассейн в клубе, – напомнила Линн Роберту.
– Моя жена неприхотлива, – сказал Роберт.
– Ты всегда так говоришь, – произнесла Джози. А Роберт заметил:
– Да, это правда.
– В этом нет ничего плохого, что мне нравится бассейн в клубе, – настаивала Линн из уважения к чувствам школьного учителя, доходы которого, можно быть уверенным, не дают возможности ни содержать личный бассейн, ни быть членом загородного клуба, и добавила: – Особенно когда компания платит за клуб. Иначе я даже не хотела бы этого.
– Давайте все поможем убрать посуду на кухню, – предложил Брюс. – Поскольку мы так набили желудки, нам не помешают физические упражнения.
Роберт вскочил:
– А после этого как насчет бадминтона или крокета? Я подготовил площадку для игры на боковой лужайке, поэтому выбирайте.
Когда убрали со стола, Линн села отдохнуть.
– Ты знаешь, что самое лучшее в отпуске, Джози? Что они остаются с тобой. Я здесь, я счастлива быть дома, но часть моего существа все еще там, на острове. Я чувствую тот мягкий влажный воздух.
– Я рада, – сказала Джози.
– Я не могу достаточно отблагодарить тебя с Брюсом за то, что вы заботились о наших девочках.
– Не говори глупостей. Мы их любим, и они вели себя очень хорошо.
Джульетта, накормленная кусочками гамбургеров, подошла, фыркая, к Джози, надеясь получить еще.
– Да-да, ты хорошая собака, – сказала та почти рассеянно, в то время как ее рука играла толстым воротником из шерсти на шее Джульетты. – Хорошая собака, – повторила она, и затем внезапно отняла руку от шеи собаки и решилась сказать Линн то, о чем думала весь этот день: – Итак, мой друг назначил тебе прием, я думаю.
– Я собираюсь его отменить. Я должна позвонить ему.
– Думаю, ты должна пойти, – сказала Джози.
– Обстоятельства меняются, Джози. Поездка вдвоем меняет взгляд на вещи. Роберт прав: когда мы собирались ехать, нам всем надо было очень многое уладить. Особенно тяжело для девочек, неуравновешенных, нервных, хотя внешне они справились с этим хорошо. Глупо принимать каждую вспышку гнева слишком серьезно, словно наступает конец. В эту последнюю неделю, с тех пор как мы вернулись домой, ну, я не могу сказать тебе, как у нас хорошо. Роберт даже изменил свое отношение к Харрису. Я убедила его, что он не должен беспокоиться, что они только дети с их первым сильным увлечением, и он наконец согласился со мной. Ведь Харрис действительно очень приятный юноша. И Роберт уговорил девочек участвовать в общественной кампании по образованию больничного фонда, и они продают билеты всем знакомым. Они скоро и вам позвонят, я уверена.
– Очень приятно слышать обо всем этом, но я все же думаю, что ты обязана пойти, Линн.
– Я не буду знать, что сказать этому человеку. Я чувствую себя такой глупой, – сказала Линн твердо. – Нет. Я отменю прием. Сказать по правде, я забыла об этом, иначе бы уже это сделала.
Теперь она сожалела о дне, когда прибежала к Джози и стала ей жаловаться. Она ведь уже большая девочка и могла бы решить свои собственные проблемы. И она уже решила их.
На июнь приходилось много торжественных дат. Отмечали день рождения Энни: украшали дом розовой гофрированной бумагой и розовой глазурью. Она была в новом розовом платье. У друзей были свадьбы и другие торжественные дни. Наступило время приятных церемоний. И в эти праздничные дни Линн жила с новым ощущением благополучия.
В жаркую субботу, последнюю в этом месяце, Роберт уехал в город на утреннюю работу. Линн, зная, что он никогда не меняет своих привычек, согласилась встретиться с ним позже, в полдень, в бассейне клуба. Приехав рано, она нашла кресло в тени и, довольная уединением, которое могла себе позволить благодаря тому, что Энни и Эмили были где-то заняты, устроилась почитать в ожидании Роберта. Она была несколько раздражена, когда увидела приближающегося мужчину, несущего складной стул, и более чем раздражена, когда им оказался Том Лоренс.
Лоренс был одет для гольфа, в легкой соломенной шляпе, которую он приподнял в знак приветствия, надел ее и снова снял. По этому легкому замешательству она поняла, что он в таком же смущении, как и она.
– В такую жару нужно быть сумасшедшим, чтобы выходить на открытое место, – выразил он недовольство. – Мне нужно охладиться в тени. Вы не возражаете?
– Вовсе нет.
Он сел, а она снова обратилась к своей книге с окончательным намерением не продолжать с ним больше разговора. Несколько минут он молчал, а затем заговорил:
– На самом деле я уже уходил отсюда, когда увидел вас. Я хотел поговорить с вами. Я хотел извиниться.
Она подняла глаза от книги, посмотрела на него и с радостью подумала, что в этот раз, в отличие от их последней встречи, может разговаривать с ним вполне уверенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102