На ней был яркий купальник, который имел большой успех на берегу Карибского моря. Ее тело было безупречно, на лице не было следов рыданий.
– За что? – спросила она.
– Я виновен в том, что слишком долго задержал вас той ночью, чем привел в бешенство вашего мужа.
– Нет, он не был в бешенстве, – сказала Линн.
– Ох, ну ладно. – Его тон был мягким. – Он был в бешенстве. Все видели это.
– Ничего не поделаешь, что все видели, – холодно сказала она. – Во всяком случае, это их не касается. – К ее стыду, начали появляться слезы, как всегда бывает, какими бы чувствами – жалости или радости – они ни вызывались. Проклятые слезы. Она смахнула их, но он успел их увидеть.
Том покачал головой:
– Очень жаль, что вы несчастливы. Тогда она повернулась к нему:
– Как вы можете говорить со мной таким образом? Что вы знаете обо мне? Я не несчастлива. Нет.
– Вы были жалки, когда я увидел вас в то утро. А я на самом деле знаю кое-что о вас. Я знаю, что ваш муж здорово прибрал вас к рукам, и не думаю, что это просто психологически.
Она пришла в смятение. Она была совершенно потрясена. Ей несомненно хотелось сказать что-то вроде: «Как вы смеете?» и затем убежать, охваченной негодованием. Но, разумеется, это было бы нелепо. Вокруг бассейна сидели люди, которые могли бы это заметить. Все разом пронеслось в ее голове, и она только сказала:
– Я никогда в своей жизни не слышала, чтобы кто-либо говорил так оскорбительно. Вы и себя ставите в дурацкое положение. Вы не понимаете, что говорите.
– Нет, понимаю. Я обычно веду бракоразводные дела и слишком часто вижу признаки, чтобы ошибаться.
Ее сердце сильно забилось. Она приняла величественную позу и сказала, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Мой муж принадлежит к разряду уважаемых граждан и имеет хорошее имя. У него высокое положение в одной из самых крупных корпораций в мире «Джи-эй-эй». Возможно, – добавила она с сарказмом, – вы слышали о ней?
– Да, я многие годы был акционером этой корпорации. На самом деле ее президент Пит Монакко – мой друг. Он женат на моей кузине. Что-то вроде троюродной сестры.
– Ну, это хорошо для вас. С такими связями вам не следовало бы клеветать на человека, который делает то, что делает Роберт хотя бы в одном городе. Новая городская больница по лечению СПИДа… – Она произнесла это с гневом. – Вам должно быть стыдно за себя.
Лоренс возразил:
– Одно другому не мешает. Человек может быть уважаемым гражданином, и в то же время не сдержанным по отношению к своей жене.
Он сидел спокойно, качая соломенную шляпу на колене. Он должен был бы разговаривать о чем-то тривиальном, например, о жаре. Однако его слова были резкими и падали, как удары молота.
– Вы не знаете Роберта, вы не знаете, как он предан своей семье. Вы не понимаете.
Вместо ответа Том просто покачал головой, и его упрямый отказ взять обратно свои слова заставил ее ярость закипеть с новой силой.
«Что происходит со мной? Какая же я глупая! Почему я так разговариваю с посторонним? Позволяю говорить ему подобные вещи, – думала Линн. – Это унижает нас обоих». Но вслух произнесла:
– Если вы будете недалеко, мы пригласим вас на пятидесятилетнюю годовщину нашей свадьбы, и если у вас хватит смелости, приходите. Если хватит смелости.
Он встал.
– Я восхищен вами. Я восхищен вашей защитой, Линн. Я знаю ваш тип женщин. У вас романтическое восприятие жизни. «До смерти делать свое дело», не имеет значения какое. Вот это «не имеет значения какое» и является неправильным. В противном случае я был бы полностью сторонником пятидесятилетних годовщин, уверяю вас.
Она встала и пошла к бассейну. Только прыжок в воду заставит замолчать этого человека.
– Романтическое восприятие вечной любви – вот чем вы живете.
– Да, – бросила она через плечо. – Да, я верю в это. Я живу этим.
– Позаботьтесь, чтобы не умереть от нее, Линн. Это были последние слова, которые она слышала, перед тем как нырнула с брызгами в воду.
– Ты кажешься чем-то расстроенной, – сказал Роберт, когда какое-то время спустя присоединился к ней.
– Эта ужасная жара может расстроить любого.
Позже он заметил:
– Мне кажется, что я видел Тома Лоренса покидавшим клуб, когда въезжал сюда. – Ты разговаривала с ним?
– Несколько слов. Не больше чем «привет» и «до свидания».
Все же позже, за обедом, он сказал:
– В понедельник прилетает президент компании, чтобы провести беседу. Удивительно, как он стал тем, кто он сейчас. И забавно, как изменяются вещи, – размышлял он. – В прошлом поколении никто с итальянской фамилией не смог бы встать во главе такой компании, как наша.
– Что плохого в итальянской фамилии?
– Это просто нечасто случалось, вот и все. Теперь это случается каждый день.
Что заставило ее сказать то, что она затем произнесла, Линн не смогла бы объяснить.
– Том Лоренс – его родственник.
– Откуда ты это знаешь?
– Он сказал мне об этом сегодня.
– Тогда ты, должно быть, действительно говорила с ним, – заметил через секунду Роберт.
– Не сосем. Я сказала тебе, что мы обменялись несколькими фразами. И случилось, что он упомянул мистера Монакко.
Роберт выглядел удивленным.
– Я не возражаю против бесед с ним, Линн, поскольку ты именно об этом подумала. Итак, он сказал тебе, что он родственник Монакко. Это странно. У меня было впечатление, что Лоренс – старая американская фамилия.
– Его кузина вышла замуж за Монакко.
– Ох. – Роберт явно размышлял. – Я хотел бы иметь связь, подобную этой. Бизнес – это контакты, это каналы. У меня голова полна идей, но как сделать так, чтобы их слышали нужные уши? Один департамент перекрывает другой… – Немного нахмурившись с выражением самоуничижения, он замолчал. – Слишком плохо. Я бы действовал иначе, если бы знал о Лоренсе. Однако ради этого я помирюсь с ним. Мы наверняка наткнемся на него в клубе. Линн была ошеломлена.
– Неужели ты собираешься просить, чтобы тебя представили мистеру Монакко?
– Нет-нет. Это не тот способ, при помощи которого делаются дела. Ты знакомишься с кем-нибудь, приглашаешь на обед, завязываешь разговор, и через некоторое время – через некоторое время, кто знает, что может случиться?
Что может случиться, повторила она про себя, страшно и подумать.
Но не думать об этом она не могла. Какая наглость! Кто он, чтобы играть роль детектива-психолога и заглядывать в самую глубину души других людей? Она должна только ужасаться при мысли о том, что снова увидит Тома Лоренса.
Действительно, Линн была так возбуждена неделю или более, что постоянно просыпалась в середине ночи, чтобы заново пережить сцену на краю бассейна. Она чувствовала себя действительно больной. И внезапно однажды утром, когда кухня наполнилась острыми запахами кофе и бекона, она была вынуждена выскочить из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
– За что? – спросила она.
– Я виновен в том, что слишком долго задержал вас той ночью, чем привел в бешенство вашего мужа.
– Нет, он не был в бешенстве, – сказала Линн.
– Ох, ну ладно. – Его тон был мягким. – Он был в бешенстве. Все видели это.
– Ничего не поделаешь, что все видели, – холодно сказала она. – Во всяком случае, это их не касается. – К ее стыду, начали появляться слезы, как всегда бывает, какими бы чувствами – жалости или радости – они ни вызывались. Проклятые слезы. Она смахнула их, но он успел их увидеть.
Том покачал головой:
– Очень жаль, что вы несчастливы. Тогда она повернулась к нему:
– Как вы можете говорить со мной таким образом? Что вы знаете обо мне? Я не несчастлива. Нет.
– Вы были жалки, когда я увидел вас в то утро. А я на самом деле знаю кое-что о вас. Я знаю, что ваш муж здорово прибрал вас к рукам, и не думаю, что это просто психологически.
Она пришла в смятение. Она была совершенно потрясена. Ей несомненно хотелось сказать что-то вроде: «Как вы смеете?» и затем убежать, охваченной негодованием. Но, разумеется, это было бы нелепо. Вокруг бассейна сидели люди, которые могли бы это заметить. Все разом пронеслось в ее голове, и она только сказала:
– Я никогда в своей жизни не слышала, чтобы кто-либо говорил так оскорбительно. Вы и себя ставите в дурацкое положение. Вы не понимаете, что говорите.
– Нет, понимаю. Я обычно веду бракоразводные дела и слишком часто вижу признаки, чтобы ошибаться.
Ее сердце сильно забилось. Она приняла величественную позу и сказала, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Мой муж принадлежит к разряду уважаемых граждан и имеет хорошее имя. У него высокое положение в одной из самых крупных корпораций в мире «Джи-эй-эй». Возможно, – добавила она с сарказмом, – вы слышали о ней?
– Да, я многие годы был акционером этой корпорации. На самом деле ее президент Пит Монакко – мой друг. Он женат на моей кузине. Что-то вроде троюродной сестры.
– Ну, это хорошо для вас. С такими связями вам не следовало бы клеветать на человека, который делает то, что делает Роберт хотя бы в одном городе. Новая городская больница по лечению СПИДа… – Она произнесла это с гневом. – Вам должно быть стыдно за себя.
Лоренс возразил:
– Одно другому не мешает. Человек может быть уважаемым гражданином, и в то же время не сдержанным по отношению к своей жене.
Он сидел спокойно, качая соломенную шляпу на колене. Он должен был бы разговаривать о чем-то тривиальном, например, о жаре. Однако его слова были резкими и падали, как удары молота.
– Вы не знаете Роберта, вы не знаете, как он предан своей семье. Вы не понимаете.
Вместо ответа Том просто покачал головой, и его упрямый отказ взять обратно свои слова заставил ее ярость закипеть с новой силой.
«Что происходит со мной? Какая же я глупая! Почему я так разговариваю с посторонним? Позволяю говорить ему подобные вещи, – думала Линн. – Это унижает нас обоих». Но вслух произнесла:
– Если вы будете недалеко, мы пригласим вас на пятидесятилетнюю годовщину нашей свадьбы, и если у вас хватит смелости, приходите. Если хватит смелости.
Он встал.
– Я восхищен вами. Я восхищен вашей защитой, Линн. Я знаю ваш тип женщин. У вас романтическое восприятие жизни. «До смерти делать свое дело», не имеет значения какое. Вот это «не имеет значения какое» и является неправильным. В противном случае я был бы полностью сторонником пятидесятилетних годовщин, уверяю вас.
Она встала и пошла к бассейну. Только прыжок в воду заставит замолчать этого человека.
– Романтическое восприятие вечной любви – вот чем вы живете.
– Да, – бросила она через плечо. – Да, я верю в это. Я живу этим.
– Позаботьтесь, чтобы не умереть от нее, Линн. Это были последние слова, которые она слышала, перед тем как нырнула с брызгами в воду.
– Ты кажешься чем-то расстроенной, – сказал Роберт, когда какое-то время спустя присоединился к ней.
– Эта ужасная жара может расстроить любого.
Позже он заметил:
– Мне кажется, что я видел Тома Лоренса покидавшим клуб, когда въезжал сюда. – Ты разговаривала с ним?
– Несколько слов. Не больше чем «привет» и «до свидания».
Все же позже, за обедом, он сказал:
– В понедельник прилетает президент компании, чтобы провести беседу. Удивительно, как он стал тем, кто он сейчас. И забавно, как изменяются вещи, – размышлял он. – В прошлом поколении никто с итальянской фамилией не смог бы встать во главе такой компании, как наша.
– Что плохого в итальянской фамилии?
– Это просто нечасто случалось, вот и все. Теперь это случается каждый день.
Что заставило ее сказать то, что она затем произнесла, Линн не смогла бы объяснить.
– Том Лоренс – его родственник.
– Откуда ты это знаешь?
– Он сказал мне об этом сегодня.
– Тогда ты, должно быть, действительно говорила с ним, – заметил через секунду Роберт.
– Не сосем. Я сказала тебе, что мы обменялись несколькими фразами. И случилось, что он упомянул мистера Монакко.
Роберт выглядел удивленным.
– Я не возражаю против бесед с ним, Линн, поскольку ты именно об этом подумала. Итак, он сказал тебе, что он родственник Монакко. Это странно. У меня было впечатление, что Лоренс – старая американская фамилия.
– Его кузина вышла замуж за Монакко.
– Ох. – Роберт явно размышлял. – Я хотел бы иметь связь, подобную этой. Бизнес – это контакты, это каналы. У меня голова полна идей, но как сделать так, чтобы их слышали нужные уши? Один департамент перекрывает другой… – Немного нахмурившись с выражением самоуничижения, он замолчал. – Слишком плохо. Я бы действовал иначе, если бы знал о Лоренсе. Однако ради этого я помирюсь с ним. Мы наверняка наткнемся на него в клубе. Линн была ошеломлена.
– Неужели ты собираешься просить, чтобы тебя представили мистеру Монакко?
– Нет-нет. Это не тот способ, при помощи которого делаются дела. Ты знакомишься с кем-нибудь, приглашаешь на обед, завязываешь разговор, и через некоторое время – через некоторое время, кто знает, что может случиться?
Что может случиться, повторила она про себя, страшно и подумать.
Но не думать об этом она не могла. Какая наглость! Кто он, чтобы играть роль детектива-психолога и заглядывать в самую глубину души других людей? Она должна только ужасаться при мысли о том, что снова увидит Тома Лоренса.
Действительно, Линн была так возбуждена неделю или более, что постоянно просыпалась в середине ночи, чтобы заново пережить сцену на краю бассейна. Она чувствовала себя действительно больной. И внезапно однажды утром, когда кухня наполнилась острыми запахами кофе и бекона, она была вынуждена выскочить из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102