— голос предупредительного менхантера отвлекает меня от мыслей на злобу дня, хотя была глубокая ночь.
— Можно медведя, — отвечаю. — Никогда не вкушал, — и замечаю, что нынче этот зверь модный на политической арене.
Александр ухмыляется: все мы, как на арене цирка — дрессировщики, иллюзионисты, канатоходцы, акробаты, клоуны и так далее. Я настораживаюсь, вспомнив кошмарный сон, где господин Брувер предупреждал меня о всевозможных фокусах, опасных для жизни, и задаю вопрос:
— А вы, Саша, не иллюзионист?
— Я тапер, — смеется. — Люблю исполнять музыку. На похоронах своих врагов.
— Тому я свидетель, — вздыхаю. — Как бы по мне не пришлось траурную фугу Баха…
Мои стенания заставляют «охотника на людей» заявить следующие: я ему нравлюсь, как личность занятная, ситуация, которую мы имеем, наоборот — не нравится, следовательно, чтобы оказать мне помощь и выполнить заказ Маи Михайловны Крутоверцер…
— Крутоверцер-хр-р-р?!!!
На столике в бутылке стояла минеральная вода. В ожидание свежей медвежатины, я налил стакан этой полезной на минералы водицы и прихлебывал её мелкими глотками, слушая разглагольствования собеседника.
Так получилось, что, когда менхантер называл вышеназванное Ф.И.О., я вплескивал жидкие минералы в собственную пасть. Слово «крутоверцер» было произнесено весьма некстати, от потрясения я поперхнулся и… будто заглотил горлом «крутоверцерную» рыбу, которая, угодив туда, расправила красноперые плавники свои, з-з-зараза!
Мало того, задыхаясь от боли и нехватки воздуха, я смел рукой вертухайскую бутылку со стола. Сучий сосуд лопнул с револьверным треском, трахнувшись о брусовый угол стены.
Если бы я находился один, коллектив телохранителей меня бы пристрелил, не задумываясь. Уверен. Во всяком случае, по залу волной прошла подготовка к отражению нападения на нуворишей: бойцы, все как один, запустили руки под пиджаки свободного покрова от покойного Версаче, который, как известно, плохо кончил, в смысле, дал дуба по причине нетрадиционной своей любви к топ-моделям «голубого» рода.
Меня же выручила невозмутимость спутника: ни один лицевой мускул, как пишут романисты-материалисты, не дрогнул на его антично-мужественном лике.
Я же, как буффон на манеже, заливался водой и слезами, а также шаркал во все стороны соплями и желчью. Неприятное зрелище. Прежде всего, для тех, кто прибыл за тридевять земель освежить бежевую зайчатину, а в результате должен любоваться припадочным малым с изумрудным чесом на башке и такими же по цвету соплями. Как говорится, приятного аппетита, господа, от всей моей израненной души!
Более того, из-за рвотных конвульсий я потерял контроль над собой, и ТТ, заправленный под брючный пояс, вывалился на доски общепита и общий обзор.
Что там говорить, весело живем, товарищи и господа!
Как меня не пристрелили второй раз, не знаю. Должно быть, невозмутимое поведение менхантера вновь сыграло свою позитивную роль. Он изящно наклонился к полу и… оружие исчезло, как птица мира в рукаве у фокусника.
А ещё утверждает, что не иллюзионист, говорил я себе, находясь уже в туалетной комнате, последовав доброму совету г-на Стахова.
Вот кто вы такой, «охотник на людей», сообщающий такие сногсшибательные известия? Нет ответа, черт подери! Ни на какие вопросы нет никаких ответов. Как тогда жить?
Плескаясь в умывальнике, пытался привести себя в порядок и порассуждать на актуальную тему: Мая — Крутоверцер? Как это все понимать? Кто она настоящему Крутоверцеру Борису Владимировичу? Дочь, племянница, жена, сводная сестра?
Черт знает что?! Подобное случается только в надуманных поэтических сочинениях, но никак в нашей жизни прозаической. Хотя почему бы и нет? Как известно, до последнего времени власть поддерживала семейственность на всех уровнях. Девиз десятилетия: Семья — это наше все!
А, может, Мая просто однофамилица высокопоставленному чиновнику? Это простая мысль вызывает у меня ярость: Слава, к чертям собачьим однофамилица! Была бы Сидорова, Петрова, Кузнецова, Иванова — а так: Крутоверцер!
С ума сойти! Думать не думал, что с каждым шагом буду все больше и больше погружаться в топь непонимания происходящих событий? А ведь умненький — был?! Или — идиотом был всегда?
Интересно, сколько эта дьявольщина будет продолжаться? Пока не пущу последние пузыри?
Слава Богу, пока пузыри пускал, находясь в уютно-благоуханном клозете «Русской избы», что несколько утешало. Не все потеряно, господа, есть шанс выжить, оболтай! И на этом положительном утверждении глянул на себя в зеркало. Боже! Кто это? Что за рожа в маскировочных пятнах? Проклятая зеленка от воды потекла, обратив мое асимметричное от синяков лицо в нечто запредельное. Подозреваю, что леший на соседнем болотце выглядит куда краше, чем я.
Ну, не жизнь у тебя, Мукомольников — му`ка! И смех, и грех. Взяв кусок казенно-плодово-ягодного мыла, начинаю терзать щеки. И слышу, как в соседнем туалетном отсеке «Ж» стучат каблучки. Судя по пронзительным голосам, явились два пьяненьких принимательно-давательных агрегата. Пожурчав в кабинках, они, очевидно, начинают приводить себя в порядок и тоже перед зеркалом.
— Ой, мой зайчик, ну такой зайчик! Добрый, нежный, ласковый зайчик. Все для меня, все для меня!
— Ой, а мой зайчик! Я тут гоняла на Канарчики и открыточку оставила. Прелестная такая открыточка с зайчиком, таким беленьким, пушистым, как мой зайчик. И написала на ней: «Зайчик, я тебя люблю и уже скучаю!» Возвращаюсь с Канарчиков, а вместо открыточки бриллиантовое колечко тысяч так сто. Ну, разве не зайчик?!
Жаль, что под моей рукой не оказался ТТ, пристрелил еп`зайцелюбов без всяких сомнений. А так пришлось только рявкнуть:
— А я зайчиков тоже люблю, козлов! Рагу в собственном соку! Дур-р-ры ёп`!!! — и хрястнул дверью так, что все натуральные в округи косые дали деру от греха подальше.
Вернувшись за столик, обнаружил на нем запотевший графинчик с водочкой, овощную закуску в виде Пизанской башни и новую бутылку минеральной воды.
— Порядок? — глянул на меня Александр, стараясь скрыть свои истинные чувства.
— Бывает хуже, — буркнул я.
— Тогда за знакомство, — взялся за графин. — Я тоже грамм сто, а то, чувствую, нам без бутылки не разобраться.
В это время в зале появились на тоненьких ножках две любительницы «зайчиков» с таким дебильно-кукольными личиками, что Илюша Шепотинник по сравнению с ними излучался академиком АН России. «Зайчики» же этих костлявых е`сучек имели к отряду косых ровно такое отношение, как я к мексиканским кактусам. Хотя я был куда ближе, к колючим саркастическим братьям своим меньшим.
— Что случилось? — вопросил чуткий «охотник». — Водка горькая?
— Жизнь горькая, — и рассказал об анекдотичном казусе, случившемся в клозете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Можно медведя, — отвечаю. — Никогда не вкушал, — и замечаю, что нынче этот зверь модный на политической арене.
Александр ухмыляется: все мы, как на арене цирка — дрессировщики, иллюзионисты, канатоходцы, акробаты, клоуны и так далее. Я настораживаюсь, вспомнив кошмарный сон, где господин Брувер предупреждал меня о всевозможных фокусах, опасных для жизни, и задаю вопрос:
— А вы, Саша, не иллюзионист?
— Я тапер, — смеется. — Люблю исполнять музыку. На похоронах своих врагов.
— Тому я свидетель, — вздыхаю. — Как бы по мне не пришлось траурную фугу Баха…
Мои стенания заставляют «охотника на людей» заявить следующие: я ему нравлюсь, как личность занятная, ситуация, которую мы имеем, наоборот — не нравится, следовательно, чтобы оказать мне помощь и выполнить заказ Маи Михайловны Крутоверцер…
— Крутоверцер-хр-р-р?!!!
На столике в бутылке стояла минеральная вода. В ожидание свежей медвежатины, я налил стакан этой полезной на минералы водицы и прихлебывал её мелкими глотками, слушая разглагольствования собеседника.
Так получилось, что, когда менхантер называл вышеназванное Ф.И.О., я вплескивал жидкие минералы в собственную пасть. Слово «крутоверцер» было произнесено весьма некстати, от потрясения я поперхнулся и… будто заглотил горлом «крутоверцерную» рыбу, которая, угодив туда, расправила красноперые плавники свои, з-з-зараза!
Мало того, задыхаясь от боли и нехватки воздуха, я смел рукой вертухайскую бутылку со стола. Сучий сосуд лопнул с револьверным треском, трахнувшись о брусовый угол стены.
Если бы я находился один, коллектив телохранителей меня бы пристрелил, не задумываясь. Уверен. Во всяком случае, по залу волной прошла подготовка к отражению нападения на нуворишей: бойцы, все как один, запустили руки под пиджаки свободного покрова от покойного Версаче, который, как известно, плохо кончил, в смысле, дал дуба по причине нетрадиционной своей любви к топ-моделям «голубого» рода.
Меня же выручила невозмутимость спутника: ни один лицевой мускул, как пишут романисты-материалисты, не дрогнул на его антично-мужественном лике.
Я же, как буффон на манеже, заливался водой и слезами, а также шаркал во все стороны соплями и желчью. Неприятное зрелище. Прежде всего, для тех, кто прибыл за тридевять земель освежить бежевую зайчатину, а в результате должен любоваться припадочным малым с изумрудным чесом на башке и такими же по цвету соплями. Как говорится, приятного аппетита, господа, от всей моей израненной души!
Более того, из-за рвотных конвульсий я потерял контроль над собой, и ТТ, заправленный под брючный пояс, вывалился на доски общепита и общий обзор.
Что там говорить, весело живем, товарищи и господа!
Как меня не пристрелили второй раз, не знаю. Должно быть, невозмутимое поведение менхантера вновь сыграло свою позитивную роль. Он изящно наклонился к полу и… оружие исчезло, как птица мира в рукаве у фокусника.
А ещё утверждает, что не иллюзионист, говорил я себе, находясь уже в туалетной комнате, последовав доброму совету г-на Стахова.
Вот кто вы такой, «охотник на людей», сообщающий такие сногсшибательные известия? Нет ответа, черт подери! Ни на какие вопросы нет никаких ответов. Как тогда жить?
Плескаясь в умывальнике, пытался привести себя в порядок и порассуждать на актуальную тему: Мая — Крутоверцер? Как это все понимать? Кто она настоящему Крутоверцеру Борису Владимировичу? Дочь, племянница, жена, сводная сестра?
Черт знает что?! Подобное случается только в надуманных поэтических сочинениях, но никак в нашей жизни прозаической. Хотя почему бы и нет? Как известно, до последнего времени власть поддерживала семейственность на всех уровнях. Девиз десятилетия: Семья — это наше все!
А, может, Мая просто однофамилица высокопоставленному чиновнику? Это простая мысль вызывает у меня ярость: Слава, к чертям собачьим однофамилица! Была бы Сидорова, Петрова, Кузнецова, Иванова — а так: Крутоверцер!
С ума сойти! Думать не думал, что с каждым шагом буду все больше и больше погружаться в топь непонимания происходящих событий? А ведь умненький — был?! Или — идиотом был всегда?
Интересно, сколько эта дьявольщина будет продолжаться? Пока не пущу последние пузыри?
Слава Богу, пока пузыри пускал, находясь в уютно-благоуханном клозете «Русской избы», что несколько утешало. Не все потеряно, господа, есть шанс выжить, оболтай! И на этом положительном утверждении глянул на себя в зеркало. Боже! Кто это? Что за рожа в маскировочных пятнах? Проклятая зеленка от воды потекла, обратив мое асимметричное от синяков лицо в нечто запредельное. Подозреваю, что леший на соседнем болотце выглядит куда краше, чем я.
Ну, не жизнь у тебя, Мукомольников — му`ка! И смех, и грех. Взяв кусок казенно-плодово-ягодного мыла, начинаю терзать щеки. И слышу, как в соседнем туалетном отсеке «Ж» стучат каблучки. Судя по пронзительным голосам, явились два пьяненьких принимательно-давательных агрегата. Пожурчав в кабинках, они, очевидно, начинают приводить себя в порядок и тоже перед зеркалом.
— Ой, мой зайчик, ну такой зайчик! Добрый, нежный, ласковый зайчик. Все для меня, все для меня!
— Ой, а мой зайчик! Я тут гоняла на Канарчики и открыточку оставила. Прелестная такая открыточка с зайчиком, таким беленьким, пушистым, как мой зайчик. И написала на ней: «Зайчик, я тебя люблю и уже скучаю!» Возвращаюсь с Канарчиков, а вместо открыточки бриллиантовое колечко тысяч так сто. Ну, разве не зайчик?!
Жаль, что под моей рукой не оказался ТТ, пристрелил еп`зайцелюбов без всяких сомнений. А так пришлось только рявкнуть:
— А я зайчиков тоже люблю, козлов! Рагу в собственном соку! Дур-р-ры ёп`!!! — и хрястнул дверью так, что все натуральные в округи косые дали деру от греха подальше.
Вернувшись за столик, обнаружил на нем запотевший графинчик с водочкой, овощную закуску в виде Пизанской башни и новую бутылку минеральной воды.
— Порядок? — глянул на меня Александр, стараясь скрыть свои истинные чувства.
— Бывает хуже, — буркнул я.
— Тогда за знакомство, — взялся за графин. — Я тоже грамм сто, а то, чувствую, нам без бутылки не разобраться.
В это время в зале появились на тоненьких ножках две любительницы «зайчиков» с таким дебильно-кукольными личиками, что Илюша Шепотинник по сравнению с ними излучался академиком АН России. «Зайчики» же этих костлявых е`сучек имели к отряду косых ровно такое отношение, как я к мексиканским кактусам. Хотя я был куда ближе, к колючим саркастическим братьям своим меньшим.
— Что случилось? — вопросил чуткий «охотник». — Водка горькая?
— Жизнь горькая, — и рассказал об анекдотичном казусе, случившемся в клозете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88