- И как я с этим поеду к генералу? У него будет шок от моей битой и стриженой морды.
- Прекрасно! Шоковая терапия - эффективное средство: зато он ни с кем не перепутает твое лицо. Потом мне спасибо скажешь за создание индивидуального облика. Между прочим, ты значительно помолодела. Рваная челка - основная тенденция современного парикмахерского искусства.
- Ну какое вы имеете отношение к парикмахерскому искусству? - вою я.
Муза Пегасовна не желает знать правду о себе, она нахлобучивает на меня бейсболку и выпроваживает за дверь.
- А ну катись! Духовно развивайся! Ты же молодая, а такой ортодокс в моде.
Мегерой, жаждущей мщения, я скатываюсь по лестнице. Старая карга! С одобрительной улыбкой прослушав мои откровения о перипетиях последних дней, одним движением ножниц вероломно испортила мне жизнь. Вот так всегда - в вопросе взаимных обвинений Муза Пегасовна не переносит взаимности, поэтому дает слово только себе. И в этом есть сермяжная правда: мало ли что я наговорю сгоряча, а с прощением у Музы Пегасовны - туго. Ей легче самой сто раз покаяться, чем один раз простить. Кается Муза Пегасовна со всем размахом русской души: смиренно умоляет простить, называет себя дурой, задаривает подарками и покорно - хоть и с бесом в глазах - слушает критику в свой адрес. А вот ритуал прощения обставляет так, что чувствуешь себя смердящим рабом у трона царицы: молчит, вроде бы даже расположена, но взглянет мурашки по спине и потом еще долго, по поводу и без, выпускает жало.
Стоя на крыльце, я смотрю на свою полыхающую физиономию в зеркало и понимаю: спасти поруганное настроение может только вожделенная фиолетовая торба. Откровенно говоря, старая сумка мне порядком надоела, правильно ее украли. Не зря говорит Муза Пегасовна: "Женщину узнают по аксессуарам". Как всегда, верно - прежняя сумка была неказиста, хозяйку таковой обидеть может каждый. И ведь правда - обидели! С месяц назад я присмотрела в магазине замечательную стильную торбу из фиолетовой замши. Судя по количеству у. е. на ценнике, в расход пустили стадо бизонов. Ну, из чего там шьют сумки... И если до вчерашнего дня только в мечтах соединяла себя с фиолетовым счастьем, то, заполучив деньги Лелика, да еще на фоне утраты, снимающей с меня все моральные обязательства по их целевому назначению, поняла - счастье есть, пусть даже за него приходится платить собственным лбом! Потом, таскать пистолет в авоське - нонсенс, узнают, решат, что я дурочка с переулочка, а мне бы не хотелось.
Что же до места моего проживания, которое Лелик рекомендовал сменить, то есть человек, которому я вру редко или стараюсь не врать, ну здесь уж как получается. Этот человек - я. И я знаю, что, предваряя момент ограбления, за мной гнались лохотронщики, которым Роман отдал команду "искать". Очевидно, потрясенные звуковыми возможностями моей сумочки, они взяли ее на вооружение. При таком раскладе переселение отменяется. Почему не сказала Лелику правду? В этом я себе еще не призналась.
Глянула на часы: вечно опаздываю. Ни свет ни заря за Леликом приехала машина, можно было составить ему компанию, тем более по пути в гарнизон, но ждать респондента под дверью, даже если он генерал, не в моих правилах: снижает планку. Потом, у меня же были свои планы, требующие осуществления. Я погладила сумку, даже через замшу рука ощутила могильный холод пистолета. Фетиш, фетиш! Что ни говори, а есть вещи, при наличии которых чувствуешь себя человеком, даже если в кармане гроши, а на голове черте-те что. Обладая столь мощным подкреплением, мирюсь с челкой и ее создателем. Оказывается, как легко прощать, когда ты - сильный.
Я выскочила на самую кромку тротуара, выставила на всеобщее обозрение фиолетовый бок и, балансируя на грани несущихся машин, подняла руку. Белая "шестерка", отделившись от потока, резко затормозила.
Мы еще не выбрались из городской черты, а время зашкаливало. Я постучала по циферблату.
- Цигель, цигель, ай-лю-лю!
Водитель понял, благо воспитаны в одной культуре, и, резво перестроившись, дал по газам.
- За сколько едем? - Конечно, меркантильные вопросы следует решать на переправе, но и сейчас не вечер.
Он оторвал взгляд от дороги, посмотрел мне в глаза.
- А вы за сколько хотите?
- А ни за сколько.
Судя по его смущенному взгляду, не смеющему даже скоситься на мои колени, по старомодной "шестерке", тип передо мной неизбалованный, в порочных связях не замешанный.
Оторопев от моей наглости, он уставился на дорогу. Наверное, вспомнил: заговаривать с незнакомыми женщинами мама не советовала.
- То-ва-рищ, - нараспев произнесла я, - молчание знак согласия.
Едва не выпустив руль, товарищ прыснул и расхохотался.
- Согласен.
Я не испытывала чувства благодарности, за поднятие духа мне самой надо платить. Ехал тютя-матютя, а сейчас - нормальный мужик: врубил музон, без робости, с этаким прищуром оглядывает меня. Мы подъехали к КПП гарнизона, машина остановилась у шлагбаума. Я опустила стекло, протянула выбежавшему матросу журналистское удостоверение.
- К комдиву, у нас назначена встреча.
Шлагбаум поднялся, мы въехали в гарнизон, пересекли его по бетонке, выложенной между КПП и выкрашенным в желтый цвет штабом дивизии. Кивнув водителю, я распахнула дверь.
Тучный капитан с повязкой дежурного по штабу сопроводил меня на второй этаж, прямо по коридору с множеством дверей, потом налево, опять налево. Легко заплутать в коридорах власти. Мы подошли к нарядной двери, на стене табличка: "Командир дивизии. Генерал-майор Чуранов Тимофей Георгиевич". Я не могу ждать, пока сопровождающее меня лицо справится с одышкой, и распахиваю дверь. Пытаясь пресечь произвол, капитан дергает меня за рукав, но я уже в кабинете. Кого я вижу! Лелик! Меня преследует капитан.
- Я доложу обо всем командующему, - говорит он.
- Это ваше право, товарищ полковник, - доносится из глубины кабинета генеральский бас.
Лелик разворачивается к выходу и натыкается на меня. Совершенно синхронно генерал и Лелик обнаруживают мое присутствие.
- Что ты здесь делаешь?
Выскочивший из-за моей спины капитан теснит меня к двери всей своей массой и испуганно бормочет:
- Товарищ генерал, она сама... журналистка... сказала, что интервью...
- И что ты хочешь, журналистка? - вопрошает генерал.
Ну что ж, генерал первый задал этот тон, и я только следую правилам его игры. Подхожу к самому краю стола и, выставив ногу в матовой лайкре, говорю прямо ему в глаза:
- Все.
- Садись, - кивает генерал.
Присутствие Лелика делает эту сцену особенной. Да, Лелик и сам не прочь обогатить драматургическую палитру - он подходит ко мне и, обняв за плечи, целует в щеку.
- Здравствуй, Вака.
Ничего себе сюжетный поворот, тем более сегодня мы уже здоровались!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64