С грациозностью львицы, совсем не так, как прежде, она располагается на диване.
- "Реквием" выключи, - спокойно, не пытаясь перекричать настырный звонок, говорит она, - и открой дверь.
Предчувствие нас не обмануло: так настойчиво терзать кнопку звонка и наши уши мог только Тимофей Георгиевич. Сегодня он больше генерал, чем губернатор. В белом парадном мундире, на погонах - шитые золотом звезды, на черных брюках - голубые лампасы, на фуражке - золотая кокарда, в руках немыслимый букет желтых хризантем. Он переступает порог, неся с собой запах хорошего одеколона и осенней свежести. От сочетания офицерской выправки с природной роскошью цветов я охаю. Хорошо еще, не очень громко - Муза Пегасовна, объявившая мораторий на генерала, мне бы этого не простила.
- Здравствуй, Варя!
Генерал всучивает мне в руку фуражку.
- Где? - спрашивает он.
Я киваю в сторону комнаты. Ужасно интересно, что сейчас будет: сразу Муза прогонит генерала или для порядка помучает? И что я вижу, выглядывая из-за генеральской спины? Представляете, моя старшенькая, минуту назад божившаяся стать бабушкой, уже успела выкинуть шпильки из прически и накрасить губы. Не знаю, что она там еще успела, пока я встречала генерала, но ее проворности в создании имиджа можно позавидовать: двадцать, конечно, не дашь, но выглядит на все сто. В смысле сто процентов, когда каждый прожитый год - во благо. Если вы скажете: так не бывает - значит, вы просто не знаете Музу Пегасовну. Мужчины не могут устоять перед такой женщиной. Вот и наш генерал опускается на колено. На Музу, возлежащую на диване с длинным узким бокалом абсента в руке, это не производит ни малейшего впечатления. Запрокинув голову, она глядит на коленопреклоненного генерала через стекло и смакует вкус полыни.
- Я думал, ты потеряла меня, а ты пьянствуешь, - обескураженно говорит генерал.
- Что ты хочешь? - спрашивает Муза голосом инквизитора.
- Пригласить тебя в ресторан, - смущается генерал.
Рука Музы, прекрасная в своей зрелости, унизанная кольцами, ласкает восковые лепестки хризантем. Я вижу, как замер генерал в ожидании вердикта, как ждет он ее ответа.
- Так не отказывай себе в этом, - шепчет Муза Пегасовна.
- Что? - словно не расслышав, переспрашивает генерал.
- Не отказывай себе в этом, - четко повторяет Муза Пегасовна.
- Что?! - не унимается генерал, едва удерживаясь от смеха.
- В ресторан! - Крик Музы Пегасовны оглушает нас.
И пока она вот так победно голосит, генерал, приговаривая: "Так это против правил" - закидывает ее хризантемами, цветок за цветком.
О, как божественно красива ликующая Муза Пегасовна на диване цвета горького шоколада, усыпанная лоскутным одеялом из желтых хризантем! Я чуть не вою от зависти. Вскочив с дивана, она ступает по цветам, устлавшим пол. Потом распахивает крышку рояля. Проехавшись всей ладонью по клавишам, как по катку, она наяривает "Мурку".
- Здравствуй, Ляпидевский, здравствуй, лагерь Шмидта, здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай, - голосит Муза Пегасовна.
- Мы пошухарили на полярной льдине, а теперь награду получай, аккомпанирует генерал в басовом ключе.
Я не знаю слов, поэтому сдабриваю свое "ля-ля-ля" постукиванием пальцами по крышке рояля.
- Шмидт сидит на льдине, словно на малине, и качает длинной бородой, самозабвенно, в блатной манере, горланит дуэт.
Оторвав левую руку от клавиш, генерал достает из внутреннего кармана узкую коробку.
Внутри на белом атласе - солидный WATERMAN; корпус ручки инкрустирован серебром и трехкаратным золотом. Такой крутой в нашей редакции нет даже у Костомарова. Оказывается, это - подарок мне. Не знаю, поднимется ли моя рука применить столь роскошный подарок по его прямому назначению? Интересно, с чего бы? Муза Пегасовна смолкает, вместе мы вопросительно смотрим на генерала.
- Рубль Константина действительно оказался моим, столичные эксперты подтвердили его подлинность, - говорит генерал, продолжая наигрывать воровской гимн.
Мы с Музой Пегасовной переглядываемся: так вот где долгих четыре дня пропадал генерал.
- Спасибо, Тимофей Георгиевич, это вы слишком, - растерянно говорю я, не выпуская ручки из рук, - даже не представляю, как можно просто так писать этой уникальной вещью! Может, сразу под стекло замуровать?
- Брось свои комплексы, Варвара! - рубит сплеча генерал. - Ручка не стоит и сотой доли рубля Константина. Так что нечего на нее любоваться: не мы для вещей, а вещи для нас. Пиши статьи, чтобы каждая - на вес золота.
- Тима, ты не представляешь, как щедрость украшает мужчину! - Обняв генерала, Муза горячо целует его в щеки и уточняет: - За тебя, Варвара.
- Я и сама могу, - слабо протестую я.
- Не шали, - грозит пальчиком подружка-старушка.
- Между прочим, Муза, нас ждет машина, - прерывает наш диалог генерал.
Все вместе мы выходим на крыльцо. Уже стемнело, и зажглись фонари. Роскошная Муза, в каком-то немыслимом белом кардигане, в туфлях на высоком каблуке, рука об руку с генералом, направляется к машине.
- Ну, я пойду, - говорю я.
- Подбросить? - спрашивает генерал.
- Спасибо, - мотаю я головой.
Почему-то мне ужасно тоскливо, хочется нырнуть в темноту и долго идти под фонарями, которые ночью кажутся звездами. И чтобы мелкий дождь стекал по лицу как слезы. Прямо над нами нарастает гул самолета, вечернее небо стремительно бороздят сигнальные огни невидимой машины.
- Ночные полеты? - спрашивает генерал.
- Ага, - вздыхаю я.
- Не расстраивайся, Варя, - подбадривает меня Муза Пегасовна, - вот станет Леша генералом, и вы тоже сходите в ресторан.
- Муза, ты не знаешь Власова, - замечает генерал. - Для того чтобы он окончательно пошел на посадку, ему надо как минимум выйти на пенсию.
- В общем, сходила, Варя, в ресторан, - хохочет Муза Пегасовна.
От обещанной перспективы я с досадой развожу руками: ресторан светит мне лет через двадцать. А сейчас Лелик мне кажется ребенком, без спроса забравшимся в кондитерскую лавку. Пока не стрескает все сладости, до аллергии, не успокоится.
Музе Пегасовне пришла в голову мысль устроить из посещения ресторана нечто экзотическое.
- Требую оргию! - провозгласила она, осушив бокал шампанского.
Дабы претворить эту идею в жизнь с полным блеском, генерал заказал официанту Б-52.
- Будем гасить бомбардировщик, - улыбнулся генерал Музе.
Ради оргии, по которой исстрадалась мятежная душа, загнанная в возрастные рамки, Муза была согласна на все. Ее даже не напугал вид горящего синим пламенем коктейля. Подбадриваемая генералом, обладающим большими познаниями в искусстве пития, она опустила на самое дно пожароопасного бокала трубочку и на едином вдохе осушила Б-52 вкупе с пламенем. Так родилась традиция. Еще при первом появлении сей блестящей пары музыканты оставили смычки и клавиши, присутствующие - закуски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
- "Реквием" выключи, - спокойно, не пытаясь перекричать настырный звонок, говорит она, - и открой дверь.
Предчувствие нас не обмануло: так настойчиво терзать кнопку звонка и наши уши мог только Тимофей Георгиевич. Сегодня он больше генерал, чем губернатор. В белом парадном мундире, на погонах - шитые золотом звезды, на черных брюках - голубые лампасы, на фуражке - золотая кокарда, в руках немыслимый букет желтых хризантем. Он переступает порог, неся с собой запах хорошего одеколона и осенней свежести. От сочетания офицерской выправки с природной роскошью цветов я охаю. Хорошо еще, не очень громко - Муза Пегасовна, объявившая мораторий на генерала, мне бы этого не простила.
- Здравствуй, Варя!
Генерал всучивает мне в руку фуражку.
- Где? - спрашивает он.
Я киваю в сторону комнаты. Ужасно интересно, что сейчас будет: сразу Муза прогонит генерала или для порядка помучает? И что я вижу, выглядывая из-за генеральской спины? Представляете, моя старшенькая, минуту назад божившаяся стать бабушкой, уже успела выкинуть шпильки из прически и накрасить губы. Не знаю, что она там еще успела, пока я встречала генерала, но ее проворности в создании имиджа можно позавидовать: двадцать, конечно, не дашь, но выглядит на все сто. В смысле сто процентов, когда каждый прожитый год - во благо. Если вы скажете: так не бывает - значит, вы просто не знаете Музу Пегасовну. Мужчины не могут устоять перед такой женщиной. Вот и наш генерал опускается на колено. На Музу, возлежащую на диване с длинным узким бокалом абсента в руке, это не производит ни малейшего впечатления. Запрокинув голову, она глядит на коленопреклоненного генерала через стекло и смакует вкус полыни.
- Я думал, ты потеряла меня, а ты пьянствуешь, - обескураженно говорит генерал.
- Что ты хочешь? - спрашивает Муза голосом инквизитора.
- Пригласить тебя в ресторан, - смущается генерал.
Рука Музы, прекрасная в своей зрелости, унизанная кольцами, ласкает восковые лепестки хризантем. Я вижу, как замер генерал в ожидании вердикта, как ждет он ее ответа.
- Так не отказывай себе в этом, - шепчет Муза Пегасовна.
- Что? - словно не расслышав, переспрашивает генерал.
- Не отказывай себе в этом, - четко повторяет Муза Пегасовна.
- Что?! - не унимается генерал, едва удерживаясь от смеха.
- В ресторан! - Крик Музы Пегасовны оглушает нас.
И пока она вот так победно голосит, генерал, приговаривая: "Так это против правил" - закидывает ее хризантемами, цветок за цветком.
О, как божественно красива ликующая Муза Пегасовна на диване цвета горького шоколада, усыпанная лоскутным одеялом из желтых хризантем! Я чуть не вою от зависти. Вскочив с дивана, она ступает по цветам, устлавшим пол. Потом распахивает крышку рояля. Проехавшись всей ладонью по клавишам, как по катку, она наяривает "Мурку".
- Здравствуй, Ляпидевский, здравствуй, лагерь Шмидта, здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай, - голосит Муза Пегасовна.
- Мы пошухарили на полярной льдине, а теперь награду получай, аккомпанирует генерал в басовом ключе.
Я не знаю слов, поэтому сдабриваю свое "ля-ля-ля" постукиванием пальцами по крышке рояля.
- Шмидт сидит на льдине, словно на малине, и качает длинной бородой, самозабвенно, в блатной манере, горланит дуэт.
Оторвав левую руку от клавиш, генерал достает из внутреннего кармана узкую коробку.
Внутри на белом атласе - солидный WATERMAN; корпус ручки инкрустирован серебром и трехкаратным золотом. Такой крутой в нашей редакции нет даже у Костомарова. Оказывается, это - подарок мне. Не знаю, поднимется ли моя рука применить столь роскошный подарок по его прямому назначению? Интересно, с чего бы? Муза Пегасовна смолкает, вместе мы вопросительно смотрим на генерала.
- Рубль Константина действительно оказался моим, столичные эксперты подтвердили его подлинность, - говорит генерал, продолжая наигрывать воровской гимн.
Мы с Музой Пегасовной переглядываемся: так вот где долгих четыре дня пропадал генерал.
- Спасибо, Тимофей Георгиевич, это вы слишком, - растерянно говорю я, не выпуская ручки из рук, - даже не представляю, как можно просто так писать этой уникальной вещью! Может, сразу под стекло замуровать?
- Брось свои комплексы, Варвара! - рубит сплеча генерал. - Ручка не стоит и сотой доли рубля Константина. Так что нечего на нее любоваться: не мы для вещей, а вещи для нас. Пиши статьи, чтобы каждая - на вес золота.
- Тима, ты не представляешь, как щедрость украшает мужчину! - Обняв генерала, Муза горячо целует его в щеки и уточняет: - За тебя, Варвара.
- Я и сама могу, - слабо протестую я.
- Не шали, - грозит пальчиком подружка-старушка.
- Между прочим, Муза, нас ждет машина, - прерывает наш диалог генерал.
Все вместе мы выходим на крыльцо. Уже стемнело, и зажглись фонари. Роскошная Муза, в каком-то немыслимом белом кардигане, в туфлях на высоком каблуке, рука об руку с генералом, направляется к машине.
- Ну, я пойду, - говорю я.
- Подбросить? - спрашивает генерал.
- Спасибо, - мотаю я головой.
Почему-то мне ужасно тоскливо, хочется нырнуть в темноту и долго идти под фонарями, которые ночью кажутся звездами. И чтобы мелкий дождь стекал по лицу как слезы. Прямо над нами нарастает гул самолета, вечернее небо стремительно бороздят сигнальные огни невидимой машины.
- Ночные полеты? - спрашивает генерал.
- Ага, - вздыхаю я.
- Не расстраивайся, Варя, - подбадривает меня Муза Пегасовна, - вот станет Леша генералом, и вы тоже сходите в ресторан.
- Муза, ты не знаешь Власова, - замечает генерал. - Для того чтобы он окончательно пошел на посадку, ему надо как минимум выйти на пенсию.
- В общем, сходила, Варя, в ресторан, - хохочет Муза Пегасовна.
От обещанной перспективы я с досадой развожу руками: ресторан светит мне лет через двадцать. А сейчас Лелик мне кажется ребенком, без спроса забравшимся в кондитерскую лавку. Пока не стрескает все сладости, до аллергии, не успокоится.
Музе Пегасовне пришла в голову мысль устроить из посещения ресторана нечто экзотическое.
- Требую оргию! - провозгласила она, осушив бокал шампанского.
Дабы претворить эту идею в жизнь с полным блеском, генерал заказал официанту Б-52.
- Будем гасить бомбардировщик, - улыбнулся генерал Музе.
Ради оргии, по которой исстрадалась мятежная душа, загнанная в возрастные рамки, Муза была согласна на все. Ее даже не напугал вид горящего синим пламенем коктейля. Подбадриваемая генералом, обладающим большими познаниями в искусстве пития, она опустила на самое дно пожароопасного бокала трубочку и на едином вдохе осушила Б-52 вкупе с пламенем. Так родилась традиция. Еще при первом появлении сей блестящей пары музыканты оставили смычки и клавиши, присутствующие - закуски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64