Она посмотрела на Титову и по ее напряженной спине даже в темноте разглядела, что Света за монотонными словами молитвы тоже слышит чье-то тихое дыхание за дверью, от которого сосет под ложечкой.
Позже, когда ночь пошла на убыль и страх утратил свою липкость, Наташа встала и беззвучными шагами прошлась по квартире; все двери были нараспашку. За ней в полутьме следовала Титова. Ни на кухне, ни в коридоре не было того, кто пугал их своим дыханием. Они остановились на кухне, у подоконника. За окном занималось утро.
- Как хорошо, что эта ночь кончилась, - сказала Наташа, закуривая сигарету.
- Хорошо, - подтвердила Титова, бросив окурок в форточку. - Еще чуть-чуть, и у меня бы сердце остановилось. Смотри, кто это?
Отодвинув штору, они припали к стеклу. Крадущейся походкой от дома отходил адмиральский адъютант. Внезапно, словно почувствовал их взгляды на своем затылке, адмиральская подушка развернулся и посмотрел прямо в окно. Они рухнули на пол. И долго еще, сидя на полу под подоконником, не могли прийти в себя.
- А я-то думала, мне пригрезилось, думала, нервы лечить пора. Сигарета дрожала в Наташиной руке.
- Наверное, ждал под дверью, когда на него Бибигонша свалится, заметила Света.
- Нужна ему Бибигонша как приложение к звездам, - изрекла Наташа.
- Для него все одно. Все загадывают желание на падающую звезду, адмиральская подушка - на падающую Бибигоншу, - уточнила Титова.
- Что характерно - сбывается, - усмехнулась Наташа.
На кухню, шлепая босыми ногами, в одной сорочке, зашла Люся.
- Не курите, - сказала она, разгоняя дым рукой, - у меня же аллергия на дым, - и, помолчав, добавила: - Боря сразу после свадьбы бросил курить.
Прибежавший утром посыльный взял скопом всю компанию. Приказом самого Бибигона прапорщик Киселева, матрос Титова, прапорщик Скоморохова были срочно откомандированы на запасной аэродром, затерянный в глуши, среди непроходимых лесов и сопок. Не пощадили и сержанта Чукину. Из всей компании в гарнизоне оставили только Бибигоншу, оказавшуюся, как всегда, вне правил.
Собрав сумки, Наташа и Люся одновременно вышли из квартир на лестничную площадку. Люся оставила свою дверь приоткрытой, спустилась по ступенькам и ждала, пока Наташа закроет квартиру.
- Если Боря вернется, - объяснила она, заметив Наташин взгляд.
После утраты Бориса все остальные возможные потери казались Люсе мелочью.
СОБАКА, КОТОРОЙ КРУТИТ ХВОСТ
Так сладко, так хорошо, с такими замечательными снами, в которых мы с Леликом гуляли рука об руку по цветущему яблоневому саду, я давно не спала. Словно из мягкой уютной норки, оттягивая момент пробуждения, я медленно вылезала из объятий Морфея.
И вылезла. Прямо передо мной стоял генерал. От ужаса я захлопнула глаза. Где я, что я, как я? Вопросы копошилисьв моей голове, как червяки в яблоке. Неужели ничто, кроме яблоневого сада, не зацепилось за мою память?
Из-под чуть приоткрытых ресниц я увидела серое сияние, окутавшее мое тело. Как можно незаметнее я потрогала это сияние лежавшей на груди рукой. Пальцы погрузились в шелковый ворс, и я вспомнила. Вспомнила все: прежде всего шубу Музы Пегасовны, в которой лежу здесь и сейчас. Вспомнила, как она принесла мне чашку кофе, который я, проигнорировав мерзкий вкус, запасливо выпила. Я даже вспомнила, как погрузилась в темноту, как смеялась мне из этой темноты Муза с лицом льва или лев с лицом Музы.
Значит, она меня усыпила и тепленькой приволокла к генералу. Ничего себе старушка-подружка. А вот шубу, которую я спросонья приняла за теплую норку, не сняла. Отдала так отдала. Очень даже в ее стиле. Чрезвычайно благородная дама, сдавшая меня неприятелю вместе с шубой.
- Проснулась, Варвара? - полюбопытствовал генеральский бас.
Пришлось открыть глаза. Настоящие герои умирают стоя, возможно, и сидя, но никогда - лежа. Пришлось сесть. Вокруг меня стояла казенная обстановка казенного общежития, подо мной скрипела казенная кровать с синим солдатским одеялом и проштампованной простыней. В небольшое замызганное окно я разглядела одинокий вагончик на фоне леса, раскрашенного осенними мазками. По каким-то невнятным признакам я поняла, что это глубинка и находится она далеко в тундре. Какие-то люди бродили около вагончика, в одном я узнала Наташу, в другом - Люсю.
После Титовой, выросшей как из-под земли, я положила ладонь на лоб: температурю или схожу с ума? Музино снотворное определенно как следует ударило по мозгам. Откуда здесь Наташа, Люся, Титова, да еще всем отрядом?
Когда на крыльце вагончика показалась Скоморохова, мне стало ясно как день - надо лечиться. Я отвернулась от окна, дабы избавиться от посетивших меня видений, способных доконать ослабевшую психику. Дверь каземата распахнулась, и появилась Муза, дочь коня с крыльями. Руки стареющей Кармен сжимали икебану из веток с пестрыми листьями.
- Варвара, это тебе, - не удивившись моему пробуждению, без всякого стыда за содеянное сказала Муза Пегасовна и положила мне в ноги букет.
Я взглянула на ветки, тронутые увяданием, и разгадала тайный смысл икебаны: дни мои сочтены. Внутри у меня все сжалось в комок - неужели я так чудовищно ошиблась в Музе Пегасовне? А ведь я считала ее подружкой.
- Как прекрасно все, что создала природа! К чему не прикасалась рука человека! - воскликнула она. - Варвара, ты находишь?
Она потрепала меня по щеке.
- Какая ты бледная.
- Не трогайте меня, - отпрянула я от ее руки. Каждый жест Музы был наполнен для меня особым, зловещим смыслом. - Предательница, - прошипела я.
- Тима, сделай-ка ей кофе.
- Муза, может ей лучше бутерброд? - послушно гремя посудой, спросил генерал.
- Гоните сразу свой яд, кофе и бутерброд! Не надо, закусите ими на моих поминках, - произнесла я.
Муза с генералом вплотную приблизились ко мне. Я вжалась в металлическую спинку кровати, поверх шубы до самого подбородка натянула на себя валяющееся в ногах одеяло.
- По-моему, девочка ничего не поняла, - сочувственно сказал генерал.
- Сейчас поймет, - заверила его Муза и села на постель.
В кино после таких жалостливых фраз в непонятливого выпускают всю обойму, до последнего патрона. Перед моими глазами поплыли мерзкие круги, в животе затряслись поджилки. Никогда не думала, что они такие мерзкие. Это я о Музе и генерале.
- Начнем сначала, - пробасил генерал. - С кассеты. Муза говорит, что ты записала меня, когда я был в туалете. Конечно, я там был, но один, без Костомарова. В этом деле мне не нужны помощники.
- Но я же видела вас с редактором, - возразила я, радуясь тому, что долгие препирательства могут продлить мне жизнь.
- Где видела? В туалете? - спросила Муза.
- Ну, не в самом, а около. Они сидели в холле на диване. Костомаров тогда еще сказал, что у меня нюх как у собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Позже, когда ночь пошла на убыль и страх утратил свою липкость, Наташа встала и беззвучными шагами прошлась по квартире; все двери были нараспашку. За ней в полутьме следовала Титова. Ни на кухне, ни в коридоре не было того, кто пугал их своим дыханием. Они остановились на кухне, у подоконника. За окном занималось утро.
- Как хорошо, что эта ночь кончилась, - сказала Наташа, закуривая сигарету.
- Хорошо, - подтвердила Титова, бросив окурок в форточку. - Еще чуть-чуть, и у меня бы сердце остановилось. Смотри, кто это?
Отодвинув штору, они припали к стеклу. Крадущейся походкой от дома отходил адмиральский адъютант. Внезапно, словно почувствовал их взгляды на своем затылке, адмиральская подушка развернулся и посмотрел прямо в окно. Они рухнули на пол. И долго еще, сидя на полу под подоконником, не могли прийти в себя.
- А я-то думала, мне пригрезилось, думала, нервы лечить пора. Сигарета дрожала в Наташиной руке.
- Наверное, ждал под дверью, когда на него Бибигонша свалится, заметила Света.
- Нужна ему Бибигонша как приложение к звездам, - изрекла Наташа.
- Для него все одно. Все загадывают желание на падающую звезду, адмиральская подушка - на падающую Бибигоншу, - уточнила Титова.
- Что характерно - сбывается, - усмехнулась Наташа.
На кухню, шлепая босыми ногами, в одной сорочке, зашла Люся.
- Не курите, - сказала она, разгоняя дым рукой, - у меня же аллергия на дым, - и, помолчав, добавила: - Боря сразу после свадьбы бросил курить.
Прибежавший утром посыльный взял скопом всю компанию. Приказом самого Бибигона прапорщик Киселева, матрос Титова, прапорщик Скоморохова были срочно откомандированы на запасной аэродром, затерянный в глуши, среди непроходимых лесов и сопок. Не пощадили и сержанта Чукину. Из всей компании в гарнизоне оставили только Бибигоншу, оказавшуюся, как всегда, вне правил.
Собрав сумки, Наташа и Люся одновременно вышли из квартир на лестничную площадку. Люся оставила свою дверь приоткрытой, спустилась по ступенькам и ждала, пока Наташа закроет квартиру.
- Если Боря вернется, - объяснила она, заметив Наташин взгляд.
После утраты Бориса все остальные возможные потери казались Люсе мелочью.
СОБАКА, КОТОРОЙ КРУТИТ ХВОСТ
Так сладко, так хорошо, с такими замечательными снами, в которых мы с Леликом гуляли рука об руку по цветущему яблоневому саду, я давно не спала. Словно из мягкой уютной норки, оттягивая момент пробуждения, я медленно вылезала из объятий Морфея.
И вылезла. Прямо передо мной стоял генерал. От ужаса я захлопнула глаза. Где я, что я, как я? Вопросы копошилисьв моей голове, как червяки в яблоке. Неужели ничто, кроме яблоневого сада, не зацепилось за мою память?
Из-под чуть приоткрытых ресниц я увидела серое сияние, окутавшее мое тело. Как можно незаметнее я потрогала это сияние лежавшей на груди рукой. Пальцы погрузились в шелковый ворс, и я вспомнила. Вспомнила все: прежде всего шубу Музы Пегасовны, в которой лежу здесь и сейчас. Вспомнила, как она принесла мне чашку кофе, который я, проигнорировав мерзкий вкус, запасливо выпила. Я даже вспомнила, как погрузилась в темноту, как смеялась мне из этой темноты Муза с лицом льва или лев с лицом Музы.
Значит, она меня усыпила и тепленькой приволокла к генералу. Ничего себе старушка-подружка. А вот шубу, которую я спросонья приняла за теплую норку, не сняла. Отдала так отдала. Очень даже в ее стиле. Чрезвычайно благородная дама, сдавшая меня неприятелю вместе с шубой.
- Проснулась, Варвара? - полюбопытствовал генеральский бас.
Пришлось открыть глаза. Настоящие герои умирают стоя, возможно, и сидя, но никогда - лежа. Пришлось сесть. Вокруг меня стояла казенная обстановка казенного общежития, подо мной скрипела казенная кровать с синим солдатским одеялом и проштампованной простыней. В небольшое замызганное окно я разглядела одинокий вагончик на фоне леса, раскрашенного осенними мазками. По каким-то невнятным признакам я поняла, что это глубинка и находится она далеко в тундре. Какие-то люди бродили около вагончика, в одном я узнала Наташу, в другом - Люсю.
После Титовой, выросшей как из-под земли, я положила ладонь на лоб: температурю или схожу с ума? Музино снотворное определенно как следует ударило по мозгам. Откуда здесь Наташа, Люся, Титова, да еще всем отрядом?
Когда на крыльце вагончика показалась Скоморохова, мне стало ясно как день - надо лечиться. Я отвернулась от окна, дабы избавиться от посетивших меня видений, способных доконать ослабевшую психику. Дверь каземата распахнулась, и появилась Муза, дочь коня с крыльями. Руки стареющей Кармен сжимали икебану из веток с пестрыми листьями.
- Варвара, это тебе, - не удивившись моему пробуждению, без всякого стыда за содеянное сказала Муза Пегасовна и положила мне в ноги букет.
Я взглянула на ветки, тронутые увяданием, и разгадала тайный смысл икебаны: дни мои сочтены. Внутри у меня все сжалось в комок - неужели я так чудовищно ошиблась в Музе Пегасовне? А ведь я считала ее подружкой.
- Как прекрасно все, что создала природа! К чему не прикасалась рука человека! - воскликнула она. - Варвара, ты находишь?
Она потрепала меня по щеке.
- Какая ты бледная.
- Не трогайте меня, - отпрянула я от ее руки. Каждый жест Музы был наполнен для меня особым, зловещим смыслом. - Предательница, - прошипела я.
- Тима, сделай-ка ей кофе.
- Муза, может ей лучше бутерброд? - послушно гремя посудой, спросил генерал.
- Гоните сразу свой яд, кофе и бутерброд! Не надо, закусите ими на моих поминках, - произнесла я.
Муза с генералом вплотную приблизились ко мне. Я вжалась в металлическую спинку кровати, поверх шубы до самого подбородка натянула на себя валяющееся в ногах одеяло.
- По-моему, девочка ничего не поняла, - сочувственно сказал генерал.
- Сейчас поймет, - заверила его Муза и села на постель.
В кино после таких жалостливых фраз в непонятливого выпускают всю обойму, до последнего патрона. Перед моими глазами поплыли мерзкие круги, в животе затряслись поджилки. Никогда не думала, что они такие мерзкие. Это я о Музе и генерале.
- Начнем сначала, - пробасил генерал. - С кассеты. Муза говорит, что ты записала меня, когда я был в туалете. Конечно, я там был, но один, без Костомарова. В этом деле мне не нужны помощники.
- Но я же видела вас с редактором, - возразила я, радуясь тому, что долгие препирательства могут продлить мне жизнь.
- Где видела? В туалете? - спросила Муза.
- Ну, не в самом, а около. Они сидели в холле на диване. Костомаров тогда еще сказал, что у меня нюх как у собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64