Ты понимаешь, после психоделического эпизода, когда я принял грубый экстракт алкалоидов, я почувствовал небывалый прилив энергии. Мой ум был необычайно ясен. Я уверен, что эти средства окажутся чем-то большим, чем простые галлюциногены.
— Мой Бог! — воскликнул Стентон. Предпринимательский интерес заставил сильнее обычного забиться его сердце. — В этом проглядывает что-то грандиозное.
— Именно об этом мы и думаем, — заверил Эдвард.
— Я имею в виду, что вам необходима солидная финансовая поддержка, — уточнил Стентон.
— Наши интересы заключаются, прежде всего, в том, чтобы выяснить, какое значение для науки может иметь новая группа психотропных препаратов, — сказал Эдвард. — Сейчас весь научный мир живет в предчувствии прорыва в нашем понимании механизмов функционирования головного мозга. Кто знает, может быть, наши препараты позволят совершить этот прорыв. Если это действительно так и будет, то нам надо позаботиться о финансировании их широкомасштабного производства. Все нейробиологи мира начнут заказывать эти препараты.
— Все это прекрасно и благородно, — проговорил Стентон. — Я очень рад, что вас вдохновляют столь высокие цели. Но почему бы вам не поймать двух зайцев сразу? Вы можете сделать довольно солидные деньги на этом деле.
— Меня совершенно не прельщает перспектива стать миллионером. Я никогда об этом не думал, — пояснил Эдвард. — Хочу заявить об этом сразу.
— Миллионером? — переспросил Стентон с саркастической усмешкой. — Если это новое семейство лекарств докажет свою эффективность при лечении депрессии, тревоги или того и другого вместе, то должен тебе заметить, что эти молекулы потянут на миллиард долларов.
Эдвард начал было объяснять Стентону, что у них разные представления о человеческих ценностях, но внезапно лицо его обмякло, и он остановился на полуслове. Он спросил у Стентона, не ослышался ли он, действительно ли тот произнес слово «миллиард».
— Да, и повторяю еще раз — такая молекула будет стоить не меньше миллиарда долларов, — настаивал Стентон. — Я нисколько не преувеличиваю. Опыт либриума и валиума, а в последнее время прозака доказал, что общество проявляет ненасытный аппетит по отношению к эффективным психотропным лекарствам.
Эдвард повернулся к окну и невидящим взором уставился на центральную площадь городка медицинского факультета. Когда он заговорил, его голос был бесцветным и невыразительным, словно Эдвард пребывал в трансе.
— Что ты можешь посоветовать, чтобы нам быстрее продвинуться в наших исследованиях?
— Совет будет не слишком сложным, — ответил Стентон. — Все, что от вас требуется, — это основать компанию и запатентовать лекарство. Это делается очень просто. Но до этого вы должны держать свои исследования в строжайшем секрете.
— Они и так держатся в секрете, — сообщил Эдвард. Он все еще пребывал в какой-то прострации. — Прошло всего несколько дней с тех пор, как мы поняли, что имеем дело с новыми веществами. Единственные, кто знает об этом, — я и Элеонор.
Он ничего не сказал о Ким, боясь спровоцировать Стентона на новую пошлость.
— Чем меньше людей будут об этом знать, тем лучше, — наставительно произнес Стентон. — Со своей стороны могу заверить вас, что, как только появятся обнадеживающие результаты, я смогу взять на себя труд и расходы по образованию компании.
Эдвард помассировал переносицу, глубоко вздохнул, и, казалось, наконец, пробудился от транса.
— Я думаю, что мы опережаем события, нельзя бежать впереди паровоза. До формирования окончательной идеи нам с Элеонор предстоит изрядно потрудиться.
— Каким будет ваш следующий шаг? — поинтересовался Стентон.
— Мне очень приятно, что ты об этом спросил, — произнес Эдвард. Он поднялся из-за стола и стремительно подошел к стеклянному шкафу. — Мы с Элеонор обсуждали этот вопрос как раз перед твоим приходом. Во-первых, надо определить, какое из выделенных нами соединений обладает психотропной активностью.
Эдвард достал из шкафа три мерных цилиндра и вернулся к своему столу. В цилиндры он всыпал по мизерной щепотке порошка из каждой пробирки. Во все цилиндры он налил по литру дистиллированной воды. Резко встряхивая цилиндры, он растворил порошки алкалоидов в воде.
— И как ты собираешься это делать? — спросил Стентон. Со слов Эдварда и по его действиям он начал догадываться о его намерениях.
Эдвард достал из ящика стола три миллилитровые пипетки.
— Никто не хочет присоединиться ко мне? — спросил Эдвард.
Ни Стентон, ни Элеонор не сдвинулись с места и не произнесли ни слова.
— Эх вы, цыплятки, — со смехом проговорил.Эдвард. — Да не волнуйтесь, я пошутил. Просто я хочу, чтобы на всякий случай вы побыли со мной. Пробовать это зелье — мой жребий.
Стентон посмотрел на Элеонор.
— Я не понимаю, этот парень окончательно рехнулся или как?
Элеонор взглянула на Эдварда. Она знала, что он не тупица и не твердолобый осел. Ей никогда раньше не приходилось встречать такого умного человека, особенно если речь шла о нейробиологии и биохимии.
— Вы абсолютно убеждены, что это безопасно? — спросила она.
— Так же безопасно, как выпить бульон из кубиков. В лучшем случае на один миллилитр приходится несколько миллионных долей грамма. Кроме того, экстракт довольно грубый, поэтому вредных последствий просто не может быть. Думаю, что это даже доставит мне некоторое удовольствие. Все же это довольно чистые пробы.
— Отлично! — сказала Элеонор. — Дайте и мне одну пипетку.
— Вы хорошо подумали? — поинтересовался Эдвард. — Здесь не может быть никакого принуждения. Лично я не против того, чтобы попробовать все три порошка.
— Я хорошо подумала. — Элеонор взяла пипетку.
— А ты, Стентон? — спросил Эдвард. — У тебя появился реальный шанс поучаствовать в настоящем научном эксперименте. Если ты все еще хочешь, чтобы я прочитал твой чертов проспект, то доставь мне удовольствие.
— Ну, если вы оба считаете, что это безопасно, то я, пожалуй, присоединюсь, — неохотно проговорил Стентон. — Но ты все равно прочти мои проспекты, а то я буду вынужден познакомить тебя со своими дружками-бандитами с северной окраины.
С этими словами Стентон взял пипетку.
— Каждый выбирает яд по своему вкусу, — объявил Эдвард, протягивая руку к цилиндрам.
— Возьми свои слова обратно, или я откажусь! — воскликнул Стентон.
Эдвард рассмеялся. Смущение Стентона доставляло ему несказанную радость. Слишком часто все бывало наоборот.
Стентон уступил право выбора Элеонор, а потом взял один из двух оставшихся цилиндров.
— Фармакологическая русская рулетка, — пробормотал он.
Элеонор рассмеялась и сообщила Стентону, что он слишком умен, чтобы быть счастливым.
— Но я оказался недостаточно умным, чтобы отказаться от ваших дурацких опытов, — огрызнулся Стентон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Мой Бог! — воскликнул Стентон. Предпринимательский интерес заставил сильнее обычного забиться его сердце. — В этом проглядывает что-то грандиозное.
— Именно об этом мы и думаем, — заверил Эдвард.
— Я имею в виду, что вам необходима солидная финансовая поддержка, — уточнил Стентон.
— Наши интересы заключаются, прежде всего, в том, чтобы выяснить, какое значение для науки может иметь новая группа психотропных препаратов, — сказал Эдвард. — Сейчас весь научный мир живет в предчувствии прорыва в нашем понимании механизмов функционирования головного мозга. Кто знает, может быть, наши препараты позволят совершить этот прорыв. Если это действительно так и будет, то нам надо позаботиться о финансировании их широкомасштабного производства. Все нейробиологи мира начнут заказывать эти препараты.
— Все это прекрасно и благородно, — проговорил Стентон. — Я очень рад, что вас вдохновляют столь высокие цели. Но почему бы вам не поймать двух зайцев сразу? Вы можете сделать довольно солидные деньги на этом деле.
— Меня совершенно не прельщает перспектива стать миллионером. Я никогда об этом не думал, — пояснил Эдвард. — Хочу заявить об этом сразу.
— Миллионером? — переспросил Стентон с саркастической усмешкой. — Если это новое семейство лекарств докажет свою эффективность при лечении депрессии, тревоги или того и другого вместе, то должен тебе заметить, что эти молекулы потянут на миллиард долларов.
Эдвард начал было объяснять Стентону, что у них разные представления о человеческих ценностях, но внезапно лицо его обмякло, и он остановился на полуслове. Он спросил у Стентона, не ослышался ли он, действительно ли тот произнес слово «миллиард».
— Да, и повторяю еще раз — такая молекула будет стоить не меньше миллиарда долларов, — настаивал Стентон. — Я нисколько не преувеличиваю. Опыт либриума и валиума, а в последнее время прозака доказал, что общество проявляет ненасытный аппетит по отношению к эффективным психотропным лекарствам.
Эдвард повернулся к окну и невидящим взором уставился на центральную площадь городка медицинского факультета. Когда он заговорил, его голос был бесцветным и невыразительным, словно Эдвард пребывал в трансе.
— Что ты можешь посоветовать, чтобы нам быстрее продвинуться в наших исследованиях?
— Совет будет не слишком сложным, — ответил Стентон. — Все, что от вас требуется, — это основать компанию и запатентовать лекарство. Это делается очень просто. Но до этого вы должны держать свои исследования в строжайшем секрете.
— Они и так держатся в секрете, — сообщил Эдвард. Он все еще пребывал в какой-то прострации. — Прошло всего несколько дней с тех пор, как мы поняли, что имеем дело с новыми веществами. Единственные, кто знает об этом, — я и Элеонор.
Он ничего не сказал о Ким, боясь спровоцировать Стентона на новую пошлость.
— Чем меньше людей будут об этом знать, тем лучше, — наставительно произнес Стентон. — Со своей стороны могу заверить вас, что, как только появятся обнадеживающие результаты, я смогу взять на себя труд и расходы по образованию компании.
Эдвард помассировал переносицу, глубоко вздохнул, и, казалось, наконец, пробудился от транса.
— Я думаю, что мы опережаем события, нельзя бежать впереди паровоза. До формирования окончательной идеи нам с Элеонор предстоит изрядно потрудиться.
— Каким будет ваш следующий шаг? — поинтересовался Стентон.
— Мне очень приятно, что ты об этом спросил, — произнес Эдвард. Он поднялся из-за стола и стремительно подошел к стеклянному шкафу. — Мы с Элеонор обсуждали этот вопрос как раз перед твоим приходом. Во-первых, надо определить, какое из выделенных нами соединений обладает психотропной активностью.
Эдвард достал из шкафа три мерных цилиндра и вернулся к своему столу. В цилиндры он всыпал по мизерной щепотке порошка из каждой пробирки. Во все цилиндры он налил по литру дистиллированной воды. Резко встряхивая цилиндры, он растворил порошки алкалоидов в воде.
— И как ты собираешься это делать? — спросил Стентон. Со слов Эдварда и по его действиям он начал догадываться о его намерениях.
Эдвард достал из ящика стола три миллилитровые пипетки.
— Никто не хочет присоединиться ко мне? — спросил Эдвард.
Ни Стентон, ни Элеонор не сдвинулись с места и не произнесли ни слова.
— Эх вы, цыплятки, — со смехом проговорил.Эдвард. — Да не волнуйтесь, я пошутил. Просто я хочу, чтобы на всякий случай вы побыли со мной. Пробовать это зелье — мой жребий.
Стентон посмотрел на Элеонор.
— Я не понимаю, этот парень окончательно рехнулся или как?
Элеонор взглянула на Эдварда. Она знала, что он не тупица и не твердолобый осел. Ей никогда раньше не приходилось встречать такого умного человека, особенно если речь шла о нейробиологии и биохимии.
— Вы абсолютно убеждены, что это безопасно? — спросила она.
— Так же безопасно, как выпить бульон из кубиков. В лучшем случае на один миллилитр приходится несколько миллионных долей грамма. Кроме того, экстракт довольно грубый, поэтому вредных последствий просто не может быть. Думаю, что это даже доставит мне некоторое удовольствие. Все же это довольно чистые пробы.
— Отлично! — сказала Элеонор. — Дайте и мне одну пипетку.
— Вы хорошо подумали? — поинтересовался Эдвард. — Здесь не может быть никакого принуждения. Лично я не против того, чтобы попробовать все три порошка.
— Я хорошо подумала. — Элеонор взяла пипетку.
— А ты, Стентон? — спросил Эдвард. — У тебя появился реальный шанс поучаствовать в настоящем научном эксперименте. Если ты все еще хочешь, чтобы я прочитал твой чертов проспект, то доставь мне удовольствие.
— Ну, если вы оба считаете, что это безопасно, то я, пожалуй, присоединюсь, — неохотно проговорил Стентон. — Но ты все равно прочти мои проспекты, а то я буду вынужден познакомить тебя со своими дружками-бандитами с северной окраины.
С этими словами Стентон взял пипетку.
— Каждый выбирает яд по своему вкусу, — объявил Эдвард, протягивая руку к цилиндрам.
— Возьми свои слова обратно, или я откажусь! — воскликнул Стентон.
Эдвард рассмеялся. Смущение Стентона доставляло ему несказанную радость. Слишком часто все бывало наоборот.
Стентон уступил право выбора Элеонор, а потом взял один из двух оставшихся цилиндров.
— Фармакологическая русская рулетка, — пробормотал он.
Элеонор рассмеялась и сообщила Стентону, что он слишком умен, чтобы быть счастливым.
— Но я оказался недостаточно умным, чтобы отказаться от ваших дурацких опытов, — огрызнулся Стентон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122