— спросила Элис.
Немного подумав, Ким признала, что ее поведение на недавнем обеде может служить основанием для такой аналогии.
— Мне кажется, что даже при поверхностном взгляде их схожесть просто бросается в глаза, — заключила Элис. — Я припоминаю, что такую же фрустрацию у тебя вызывали попытки ублажить отца. Оба они кажутся целиком погруженными в свои профессиональные интересы, которые отодвигают на задний план их личную жизнь в их же собственных глазах.
— У Эдварда это временное явление, — возразила Ким.
— Ты в этом уверена? — спросила Элис. Перед тем как ответить, Ким помолчала.
— Полагаю, никогда нельзя быть уверенным, что знаешь, о чем думает другой человек.
— Это очень верно сказано, — проговорила Элис. — Кто знает, Эдвард ведь мог и измениться. Как бы то ни было, все это звучит так, словно Эдвард нуждается в твоей поддержке и получает ее. Это нормальное положение вещей. Но вся беда в том, что твои потребности остаются неудовлетворенными.
— Да, об этом я умолчала, — признала Ким.
— Тебе надо подумать, что хорошо для тебя, и действовать соответствующим образом, — посоветовала Элис. — Я понимаю, это легко сказать, но трудно сделать. Твоя самооценка подвергается чудовищному испытанию из-за страха потерять его любовь. В любом случае тебе необходимо крепко об этом подумать.
— Ты хочешь сказать, что мне не следует жить с Эдвардом? — спросила Ким.
— Как раз этого я не хочу сказать, — ответила Элис. — Не мне об этом говорить и судить. Решить этот вопрос можешь только ты. Как мы уже говорили с тобой раньше, тебе стоит подумать об истоках своей зависимости.
— Ты думаешь, что я опять впала в зависимость?
— Я просто хочу, чтобы ты подумала о такой возможности в данной ситуации. Ты же понимаешь, что люди, которые в детстве подвергались плохому обращению, имеют тенденцию воссоздавать в своей последующей жизни те ситуации, в которых с ними плохо обращались в детстве.
— Но ты же знаешь, что я не подвергалась плохому и жестокому обращению, — возразила Ким.
— В общепринятом смысле этого слова — нет. С тобой обращались нормально, — согласилась Элис. — Но у тебя, тем не менее, не сложились отношения с отцом. Они были плохими. Дурное обращение с детьми может принимать самые разнообразные формы. Это происходит от того, что силы детей и родителей просто несопоставимы.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, — заверила Ким. Элис подалась вперед и положила руки на колени Ким.
Она ласково улыбнулась своей пациентке.
— Мне показалось, что у тебя возникли проблемы, которые нам надо обсудить более подробно. К сожалению, наши полчаса истекли. Я бы хотела разобраться глубже, но это невозможно при столь кратком свидании. Надеюсь, я все же смогла за это время убедить тебя подумать о своих собственных нуждах.
Ким поднялась. Взглянув на часы, она поразилась, как быстро пролетело время. Она от души поблагодарила Элис.
— У тебя есть чувство тревоги? — спросила та. — Я могу дать тебе ксанакс, если ты думаешь, что он тебе поможет.
— Спасибо, но я в полном порядке. — Ким отрицательно покачала головой. — Да потом, у меня осталась пара упаковок из тех, что ты мне дала когда-то.
— Позвони, если тебе потребуется настоящая консультация, — напутствовала ее Элис.
Ким заверила врача, что в будущем воспользуется этим предложением, и вышла из кабинета. Идя к вокзалу, Ким обдумывала содержание сеанса. Ей даже показалось, что именно сейчас, когда консультация закончилась, ей надо, чтобы она началась снова. Элис дала ей пищу для размышлений, и у Ким сразу возникла к ней масса вопросов. Поэтому Ким и хотелось вернуться в кабинет психотерапевта.
В поезде по дороге домой Ким решила, не откладывая поговорить с Эдвардом. Она понимала, что это будет для нее нелегкой задачей, поскольку она страшно не любила таких столкновений и боялась их. Кроме того, учитывая тот прессинг, под которым сейчас находился Эдвард, он вряд ли будет в настроении обсуждать эмоционально насыщенную проблему о том, стоит ли им продолжать совместную жизнь. Несмотря на это, Ким предполагала, что разговор необходим сейчас, пока все не стало еще хуже.
Подъезжая к имению, она посмотрела на здание лаборатории и пожалела о том, что у нее не хватает напористости пойти туда и немедленно вызвать Эдварда для важного разговора. Но она понимала, что никогда на это не решится. Более того, она знала, что не заговорит с ним на эту тему, даже если он сам придет днем в коттедж, если, конечно, не почувствует, что он готов к беседе. Со смирением Ким подумала, что ей опять приходится ждать решения Эдварда.
Но в четверг вечером Ким не встретилась с ним. Не видела она его ни в пятницу, ни в субботу. По некоторым признакам она поняла, что он побывал в эти дни дома между полуночью и ранними утренними часами. Чувствуя, что необходимость разговора с ним продолжает нависать над ней как туча, Ким начинала все больше и больше ощущать внутреннее беспокойство.
Воскресное утро она провела на чердаке в замке, сортируя документы. Механическая бездумная работа отвлекла ее от мрачных мыслей о житейской ситуации, и ей стало немного легче. В четверть первого желудок напомнил, что пора позавтракать, и она пошла в коттедж выпить кофе и съесть тарелку овсяных хлопьев с молоком.
Выйдя на улицу из затхлой атмосферы замка, Ким остановилась на декоративном подъемном мосту и залюбовалась великолепием окружавшей имение осенней природы. Чудесны были цвета деревьев, обещая через несколько дней выплеснуть еще большую красоту. Высоко в небе громадными кругами лениво парили чайки.
Обводя глазами имение, Ким боковым зрением уловила нечто у ворот, где была видна дорога. На ней, прячась в тени деревьев, стоял автомобиль.
Ким разобрало любопытство: зачем в столь необычном месте припаркована машина? Она двинулась к ней через поле. Осторожно приблизившись, Ким с удивлением увидела в машине Киннарда Монихена.
Заметив Ким, Киннард высунулся из машины и сделал то, на что, как казалось Ким, он не был способен вообще. Он покраснел.
— Прости, — произнес он застенчиво. — Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я стою тут, как шпион, и подсматриваю за тобой. Нет, я просто пытаюсь собраться с духом и въехать во двор.
— Почему это так для тебя трудно? — спросила Ким.
— Наверное, потому, что в последнее время, стоит нам встретиться, я веду себя, как осел, — ответил Киннард.
— Мне кажется, все это было очень и очень давно, — проговорила Ким.
— Да, мне тоже так кажется, — согласился Киннард. — Но я надеюсь, что не очень тебе помешал.
— Ты мне нисколько не мешаешь.
— Командировка моя в здешний госпиталь заканчивается, — сообщил Киннард. — Два месяца пролетели как один день. Через неделю возвращаюсь в наш госпиталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Немного подумав, Ким признала, что ее поведение на недавнем обеде может служить основанием для такой аналогии.
— Мне кажется, что даже при поверхностном взгляде их схожесть просто бросается в глаза, — заключила Элис. — Я припоминаю, что такую же фрустрацию у тебя вызывали попытки ублажить отца. Оба они кажутся целиком погруженными в свои профессиональные интересы, которые отодвигают на задний план их личную жизнь в их же собственных глазах.
— У Эдварда это временное явление, — возразила Ким.
— Ты в этом уверена? — спросила Элис. Перед тем как ответить, Ким помолчала.
— Полагаю, никогда нельзя быть уверенным, что знаешь, о чем думает другой человек.
— Это очень верно сказано, — проговорила Элис. — Кто знает, Эдвард ведь мог и измениться. Как бы то ни было, все это звучит так, словно Эдвард нуждается в твоей поддержке и получает ее. Это нормальное положение вещей. Но вся беда в том, что твои потребности остаются неудовлетворенными.
— Да, об этом я умолчала, — признала Ким.
— Тебе надо подумать, что хорошо для тебя, и действовать соответствующим образом, — посоветовала Элис. — Я понимаю, это легко сказать, но трудно сделать. Твоя самооценка подвергается чудовищному испытанию из-за страха потерять его любовь. В любом случае тебе необходимо крепко об этом подумать.
— Ты хочешь сказать, что мне не следует жить с Эдвардом? — спросила Ким.
— Как раз этого я не хочу сказать, — ответила Элис. — Не мне об этом говорить и судить. Решить этот вопрос можешь только ты. Как мы уже говорили с тобой раньше, тебе стоит подумать об истоках своей зависимости.
— Ты думаешь, что я опять впала в зависимость?
— Я просто хочу, чтобы ты подумала о такой возможности в данной ситуации. Ты же понимаешь, что люди, которые в детстве подвергались плохому обращению, имеют тенденцию воссоздавать в своей последующей жизни те ситуации, в которых с ними плохо обращались в детстве.
— Но ты же знаешь, что я не подвергалась плохому и жестокому обращению, — возразила Ким.
— В общепринятом смысле этого слова — нет. С тобой обращались нормально, — согласилась Элис. — Но у тебя, тем не менее, не сложились отношения с отцом. Они были плохими. Дурное обращение с детьми может принимать самые разнообразные формы. Это происходит от того, что силы детей и родителей просто несопоставимы.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, — заверила Ким. Элис подалась вперед и положила руки на колени Ким.
Она ласково улыбнулась своей пациентке.
— Мне показалось, что у тебя возникли проблемы, которые нам надо обсудить более подробно. К сожалению, наши полчаса истекли. Я бы хотела разобраться глубже, но это невозможно при столь кратком свидании. Надеюсь, я все же смогла за это время убедить тебя подумать о своих собственных нуждах.
Ким поднялась. Взглянув на часы, она поразилась, как быстро пролетело время. Она от души поблагодарила Элис.
— У тебя есть чувство тревоги? — спросила та. — Я могу дать тебе ксанакс, если ты думаешь, что он тебе поможет.
— Спасибо, но я в полном порядке. — Ким отрицательно покачала головой. — Да потом, у меня осталась пара упаковок из тех, что ты мне дала когда-то.
— Позвони, если тебе потребуется настоящая консультация, — напутствовала ее Элис.
Ким заверила врача, что в будущем воспользуется этим предложением, и вышла из кабинета. Идя к вокзалу, Ким обдумывала содержание сеанса. Ей даже показалось, что именно сейчас, когда консультация закончилась, ей надо, чтобы она началась снова. Элис дала ей пищу для размышлений, и у Ким сразу возникла к ней масса вопросов. Поэтому Ким и хотелось вернуться в кабинет психотерапевта.
В поезде по дороге домой Ким решила, не откладывая поговорить с Эдвардом. Она понимала, что это будет для нее нелегкой задачей, поскольку она страшно не любила таких столкновений и боялась их. Кроме того, учитывая тот прессинг, под которым сейчас находился Эдвард, он вряд ли будет в настроении обсуждать эмоционально насыщенную проблему о том, стоит ли им продолжать совместную жизнь. Несмотря на это, Ким предполагала, что разговор необходим сейчас, пока все не стало еще хуже.
Подъезжая к имению, она посмотрела на здание лаборатории и пожалела о том, что у нее не хватает напористости пойти туда и немедленно вызвать Эдварда для важного разговора. Но она понимала, что никогда на это не решится. Более того, она знала, что не заговорит с ним на эту тему, даже если он сам придет днем в коттедж, если, конечно, не почувствует, что он готов к беседе. Со смирением Ким подумала, что ей опять приходится ждать решения Эдварда.
Но в четверг вечером Ким не встретилась с ним. Не видела она его ни в пятницу, ни в субботу. По некоторым признакам она поняла, что он побывал в эти дни дома между полуночью и ранними утренними часами. Чувствуя, что необходимость разговора с ним продолжает нависать над ней как туча, Ким начинала все больше и больше ощущать внутреннее беспокойство.
Воскресное утро она провела на чердаке в замке, сортируя документы. Механическая бездумная работа отвлекла ее от мрачных мыслей о житейской ситуации, и ей стало немного легче. В четверть первого желудок напомнил, что пора позавтракать, и она пошла в коттедж выпить кофе и съесть тарелку овсяных хлопьев с молоком.
Выйдя на улицу из затхлой атмосферы замка, Ким остановилась на декоративном подъемном мосту и залюбовалась великолепием окружавшей имение осенней природы. Чудесны были цвета деревьев, обещая через несколько дней выплеснуть еще большую красоту. Высоко в небе громадными кругами лениво парили чайки.
Обводя глазами имение, Ким боковым зрением уловила нечто у ворот, где была видна дорога. На ней, прячась в тени деревьев, стоял автомобиль.
Ким разобрало любопытство: зачем в столь необычном месте припаркована машина? Она двинулась к ней через поле. Осторожно приблизившись, Ким с удивлением увидела в машине Киннарда Монихена.
Заметив Ким, Киннард высунулся из машины и сделал то, на что, как казалось Ким, он не был способен вообще. Он покраснел.
— Прости, — произнес он застенчиво. — Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я стою тут, как шпион, и подсматриваю за тобой. Нет, я просто пытаюсь собраться с духом и въехать во двор.
— Почему это так для тебя трудно? — спросила Ким.
— Наверное, потому, что в последнее время, стоит нам встретиться, я веду себя, как осел, — ответил Киннард.
— Мне кажется, все это было очень и очень давно, — проговорила Ким.
— Да, мне тоже так кажется, — согласился Киннард. — Но я надеюсь, что не очень тебе помешал.
— Ты мне нисколько не мешаешь.
— Командировка моя в здешний госпиталь заканчивается, — сообщил Киннард. — Два месяца пролетели как один день. Через неделю возвращаюсь в наш госпиталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122