Когда Сэмюэль вернулся с пивом, Рональд сумел несколько собраться с духом. Сделав большой глоток, он попросил Сэмюэля рассказать, что же это за улика, которую использовали против его жены.
— Я не хочу этого говорить, — произнес Сэмюэль.
— Но почему? — удивился Рональд. Он заметил смущение в выражении глаз друга, и его любопытство возросло. Почему-то ему не пришло в голову спросить у Джонатана о природе загадочной улики. — В конце концов, я имею полное право это знать.
— Это правда, — произнес Сэмюэль. Однако он колебался.
— Я прошу вас, — настаивал Рональд. — Я верю, что это поможет мне понять существо злосчастного дела.
— Возможно, самое лучшее решение — направиться к моему доброму другу, преподобному Коттону Матеру, — проговорил Сэмюэль, вставая. — Он более опытен в делах, в которых замешаны невидимые силы. Уж он-то знает, как помочь вам.
— Я преклоняюсь перед вашим благоразумием. — Рональд тоже поднялся со стула.
Они сели в карету Сэмюэля и направились к Старой Северной церкви. Служанка сказала им, что преподобный Матер у себя дома, на углу Миддл-стрит и Принс-стрит. Это было недалеко, и они пошли пешком, оставив коня и карету на площади перед церковью.
На стук Сэмюэля открыла пышущая здоровьем юная девушка, которая провела их в гостиную. Навстречу им торопливо, излучая приветливость, вышел преподобный Матер. Сэмюэль объяснил ему суть их визита.
— Я понял это, — ответил преподобный Матер. Жестом он предложил своим гостям сесть.
Рональд во все глаза рассматривал священнослужителя. Он встречал его и раньше. Преподобный был моложе и его самого, и Сэмюэля. Он закончил Гарвардский колледж в 1678 году, то есть на семь лет позже, чем они. Несмотря на свою молодость, он отличался теми же признаками, которые Рональд уже заметил в Сюмюэле, — он обрюзг и располнел. У него был длинный массивный красный нос и бледное одутловатое лицо. Однако глаза искрились умом и пламенной решимостью.
— Я с любовной заботой отношусь к вашему горю, — заверил Рональда преподобный Матер. — Пути Господни неподвластны нам, простым смертным. Не говоря уж о ваших муках, я очень обеспокоен событиями в городке и деревне Салем. Простой народ охвачен мятежным и неспокойным духом, и я боюсь, что события выходят из-под нашей власти.
— В данный момент я больше обеспокоен судьбой моей жены, — сказал Рональд. Он пришел сюда не для того, чтобы слушать проповеди.
— Так и должно быть, — поддержал его преподобный Матер. — Но я полагаю очень важным, чтобы вы поняли, что мы духовенство и светская власть должны думать об общине в целом. Я всегда ожидал, что рано или поздно в нашу среду проникнет дьявол, и единственное утешение в этом демоническом деле то, что теперь — и именно благодаря вашей жене — мы знаем, где искать дьявола.
— Я хочу знать, какую улику использовали против моей жены, — проговорил Рональд.
— Я покажу ее вам, — произнес преподобный Матер. — С условием, что вы сохраните в тайне то, что увидите, так как мы опасаемся, что доведение до всеобщего сведения природы этого свидетельства наверняка в еще большей степени разожжет недовольство и смятение в Салеме.
— Но как быть, если я решу подать прошение о помиловании? — спросил Рональд.
— Когда вы увидите это, у вас пропадет всякое желание подавать прошение, — ответил преподобный Матер. — Поверьте мне. Так вы даете мне слово?
— Я даю вам слово, — согласился Рональд. — Но оставляю за собой право подать апелляцию.
Они встали одновременно. Преподобный Матер подвел их к ступеням каменной лестницы. Он зажег маленькую свечу, и они начали спускаться в подвал.
— Я подробно обсуждал этот вопрос со своим отцом, Инкрисом Матером, — сказал, полуобернувшись, преподобный Матер. — Мы пришли к выводу, что эта улика имеет необычайно важное значение для будущих поколений, как материальное доказательство существования потустороннего невидимого мира. Мы пришли к согласию, что эта вещь должна находиться в Гарвардском колледже. Как вам известно, мой отец — президент этого учебного заведения.
Рональд не отвечал. В этот момент его ум не был готов иметь дело с такими академическими материями.
— Мы оба — я и мой отец — также согласны в том, что для приговоров по Салемскому процессу достаточным основанием являются доказательства действия призраков, — продолжал преподобный Матер. Они достигли подножия лестницы, и Рональд и Сэмюэль ждали, пока преподобный Матер зажигал настенные светильники. Переходя от светильника к светильнику, он продолжал говорить:
— Мы оба очень озабочены тем, что даже эти менее тяжкие свидетельства могут увлечь невинных людей в водоворот зла.
Рональд начал было протестовать. Его терпение лопнуло, он не желал больше слушать эти продиктованные искренней заботой речи. Но Сэмюэль остановил его, положив руку на плечо.
— Свидетельством против Элизабет служит вполне материальная улика, о которой мы можем только мечтать в любом судебном разбирательстве, — сказал преподобный Матер и жестом пригласил Рональда и Сэмюэля подойти к большому, запертому на замок шкафу. — Но эта улика обладает страшной воспламеняющей силой. Я проявил благоразумную осторожность и после суда над Элизабет перевез это свидетельство сюда. Я никогда не видел более убедительного доказательства могущества дьявола и его способности причинять зло.
— Ваше преподобие, — не выдержал, наконец, Рональд, — мне надо как можно быстрее попасть в Салем. Как только вы покажете мне эту вещь, я сразу уеду.
— Терпение, добрый человек, — проговорил преподобный Матер, доставая из кармана ключ. — Природа этого свидетельства такова, что вам надо приготовиться, прежде чем смотреть на него. Это ужасающее зрелище. Именно по этой причине я настоял, чтобы суд над вашей женой происходил при закрытых дверях, а члены жюри поклялись, что никогда не разгласят этой тайны. Эта предосторожность не была направлена на то, чтобы совершить беззаконие по отношению к вашей жене, а только на то, чтобы предотвратить вспышку истерии среди населения, которая сыграла бы на руку дьяволу.
— Я готов, — с раздражением произнес Рональд.
— Господь Искупитель да пребудет с тобой, — сказал преподобный Матер, вставляя ключ в замочную скважину. — Крепись, сын мой.
Преподобный Матер отпер шкаф. Потом он обеими руками распахнул дверцы и, сделав шаг назад, уступил место Рональду.
Рональд заглянул в шкаф. Дыхание его пресеклось, глаза вылезли из орбит. Охваченный ужасом и страхом, он непроизвольно прикрыл рот рукой. Судорожно глотнув, он попытался что-то сказать, но голос не повиновался ему. Он с трудом откашлялся.
— Довольно, — только и сумел произнести он, отводя взгляд от страшной картины.
Преподобный Матер закрыл створки шкафа и запер его на ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Я не хочу этого говорить, — произнес Сэмюэль.
— Но почему? — удивился Рональд. Он заметил смущение в выражении глаз друга, и его любопытство возросло. Почему-то ему не пришло в голову спросить у Джонатана о природе загадочной улики. — В конце концов, я имею полное право это знать.
— Это правда, — произнес Сэмюэль. Однако он колебался.
— Я прошу вас, — настаивал Рональд. — Я верю, что это поможет мне понять существо злосчастного дела.
— Возможно, самое лучшее решение — направиться к моему доброму другу, преподобному Коттону Матеру, — проговорил Сэмюэль, вставая. — Он более опытен в делах, в которых замешаны невидимые силы. Уж он-то знает, как помочь вам.
— Я преклоняюсь перед вашим благоразумием. — Рональд тоже поднялся со стула.
Они сели в карету Сэмюэля и направились к Старой Северной церкви. Служанка сказала им, что преподобный Матер у себя дома, на углу Миддл-стрит и Принс-стрит. Это было недалеко, и они пошли пешком, оставив коня и карету на площади перед церковью.
На стук Сэмюэля открыла пышущая здоровьем юная девушка, которая провела их в гостиную. Навстречу им торопливо, излучая приветливость, вышел преподобный Матер. Сэмюэль объяснил ему суть их визита.
— Я понял это, — ответил преподобный Матер. Жестом он предложил своим гостям сесть.
Рональд во все глаза рассматривал священнослужителя. Он встречал его и раньше. Преподобный был моложе и его самого, и Сэмюэля. Он закончил Гарвардский колледж в 1678 году, то есть на семь лет позже, чем они. Несмотря на свою молодость, он отличался теми же признаками, которые Рональд уже заметил в Сюмюэле, — он обрюзг и располнел. У него был длинный массивный красный нос и бледное одутловатое лицо. Однако глаза искрились умом и пламенной решимостью.
— Я с любовной заботой отношусь к вашему горю, — заверил Рональда преподобный Матер. — Пути Господни неподвластны нам, простым смертным. Не говоря уж о ваших муках, я очень обеспокоен событиями в городке и деревне Салем. Простой народ охвачен мятежным и неспокойным духом, и я боюсь, что события выходят из-под нашей власти.
— В данный момент я больше обеспокоен судьбой моей жены, — сказал Рональд. Он пришел сюда не для того, чтобы слушать проповеди.
— Так и должно быть, — поддержал его преподобный Матер. — Но я полагаю очень важным, чтобы вы поняли, что мы духовенство и светская власть должны думать об общине в целом. Я всегда ожидал, что рано или поздно в нашу среду проникнет дьявол, и единственное утешение в этом демоническом деле то, что теперь — и именно благодаря вашей жене — мы знаем, где искать дьявола.
— Я хочу знать, какую улику использовали против моей жены, — проговорил Рональд.
— Я покажу ее вам, — произнес преподобный Матер. — С условием, что вы сохраните в тайне то, что увидите, так как мы опасаемся, что доведение до всеобщего сведения природы этого свидетельства наверняка в еще большей степени разожжет недовольство и смятение в Салеме.
— Но как быть, если я решу подать прошение о помиловании? — спросил Рональд.
— Когда вы увидите это, у вас пропадет всякое желание подавать прошение, — ответил преподобный Матер. — Поверьте мне. Так вы даете мне слово?
— Я даю вам слово, — согласился Рональд. — Но оставляю за собой право подать апелляцию.
Они встали одновременно. Преподобный Матер подвел их к ступеням каменной лестницы. Он зажег маленькую свечу, и они начали спускаться в подвал.
— Я подробно обсуждал этот вопрос со своим отцом, Инкрисом Матером, — сказал, полуобернувшись, преподобный Матер. — Мы пришли к выводу, что эта улика имеет необычайно важное значение для будущих поколений, как материальное доказательство существования потустороннего невидимого мира. Мы пришли к согласию, что эта вещь должна находиться в Гарвардском колледже. Как вам известно, мой отец — президент этого учебного заведения.
Рональд не отвечал. В этот момент его ум не был готов иметь дело с такими академическими материями.
— Мы оба — я и мой отец — также согласны в том, что для приговоров по Салемскому процессу достаточным основанием являются доказательства действия призраков, — продолжал преподобный Матер. Они достигли подножия лестницы, и Рональд и Сэмюэль ждали, пока преподобный Матер зажигал настенные светильники. Переходя от светильника к светильнику, он продолжал говорить:
— Мы оба очень озабочены тем, что даже эти менее тяжкие свидетельства могут увлечь невинных людей в водоворот зла.
Рональд начал было протестовать. Его терпение лопнуло, он не желал больше слушать эти продиктованные искренней заботой речи. Но Сэмюэль остановил его, положив руку на плечо.
— Свидетельством против Элизабет служит вполне материальная улика, о которой мы можем только мечтать в любом судебном разбирательстве, — сказал преподобный Матер и жестом пригласил Рональда и Сэмюэля подойти к большому, запертому на замок шкафу. — Но эта улика обладает страшной воспламеняющей силой. Я проявил благоразумную осторожность и после суда над Элизабет перевез это свидетельство сюда. Я никогда не видел более убедительного доказательства могущества дьявола и его способности причинять зло.
— Ваше преподобие, — не выдержал, наконец, Рональд, — мне надо как можно быстрее попасть в Салем. Как только вы покажете мне эту вещь, я сразу уеду.
— Терпение, добрый человек, — проговорил преподобный Матер, доставая из кармана ключ. — Природа этого свидетельства такова, что вам надо приготовиться, прежде чем смотреть на него. Это ужасающее зрелище. Именно по этой причине я настоял, чтобы суд над вашей женой происходил при закрытых дверях, а члены жюри поклялись, что никогда не разгласят этой тайны. Эта предосторожность не была направлена на то, чтобы совершить беззаконие по отношению к вашей жене, а только на то, чтобы предотвратить вспышку истерии среди населения, которая сыграла бы на руку дьяволу.
— Я готов, — с раздражением произнес Рональд.
— Господь Искупитель да пребудет с тобой, — сказал преподобный Матер, вставляя ключ в замочную скважину. — Крепись, сын мой.
Преподобный Матер отпер шкаф. Потом он обеими руками распахнул дверцы и, сделав шаг назад, уступил место Рональду.
Рональд заглянул в шкаф. Дыхание его пресеклось, глаза вылезли из орбит. Охваченный ужасом и страхом, он непроизвольно прикрыл рот рукой. Судорожно глотнув, он попытался что-то сказать, но голос не повиновался ему. Он с трудом откашлялся.
— Довольно, — только и сумел произнести он, отводя взгляд от страшной картины.
Преподобный Матер закрыл створки шкафа и запер его на ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122