И вдруг крик Шакурова прервался, вместо этого он завизжал, тоненько так, нехорошо.
Валерий повернулся и побежал обратно.
Те трое парней, которые скучали у лестницы и пропустили Валеру, сомкнулись тесной кучкой вокруг Шакурова. Двое держали его за руки, третий, сладострастно похрюкивая, заносил кулак с блеснувшим кастетом и что-то вежливо, нежно толковал Шакурову.
Не добежав двух метров до человека со свинчаткой, Валерий подпрыгнул в воздух, и правая нога, в развороте, въехала парню в ухо. Тот ойкнул, пролетел с метр и врезался в стоявшего у стенки товарища, оба они свалились на мягкую землю. Валерий докрутил поворот до конца и тут же, на излете, костяшки его пальцев соприкоснулись с челюстью третьего парня, продолжавшего держать Шакурова. — Р-распишитесь в получении, — сказал Валерий.
Во рту парня что-то хрустнуло, словно он надкусил лампочку от электрического фонарика. Парень выпустил Шакурова и со всей силы двинул Валерию по морде. Валерий оскалился, его следующий удар и кулак противника попали в цель одновременно. Парень хотел было согнуться, но тут лицо его повстречалось с вовремя поставленным коленом Валерия. Потом парень ударился затылком о стену, сполз в осенние листья и затих.
Валерий обернулся. Те два парня, что налетели друг на друга, наконец распутались и вскочили на ноги. Один протянул вперед руку. Щелкнула кнопка, и свет ресторанной вывески заплясал на тонком лезвии.
— Сейчас порежу, — зашипел бандит, бочком двигаясь на Валерия.
Тот ухмыльнулся и в следующее мгновение выбросил в руку спрятанный в рукаве нож. Глаза нападавших в ужасе расширились. Это было не какое-то легкое перышко. Это был тяжелый десантный нож, шириной сантиметра два, а длиной — достаточной, чтобы проткнуть худого человека насквозь. Клеймо воровских традиций лежало на нем так же ясно, как печать в техническом паспорте.
— Смываемся, — сказал парень, бледнея.
Оба злоумышленника повернулись и дунули вверх по улице. Третий остался сидеть на грядке.
Валерий спрятал нож и обернулся. Шакуров так и стоял, запрокинув голову, у стены.
— Тебя довезти или сам доедешь? — спросил Валерий.
— Доеду, — слабо отвечал Шакуров, — а впрочем, они, кажется, взяли ключи…
Валерий нагнулся и поднял брелок с ключами, валявшийся в листве у ног Шакурова.
— Садись.
Шакуров молча плюхнулся на сиденье для пассажира.
— Тебя куда везти-то? — спросил Валерий, трогаясь с места и чуть не поддав носом одинокое дерево у тротуара.
— Ты что последний раз водил?
— Бронетранспортер.
— Это заметно, — слабо пробормотал Шакуров, но попытки отобрать у приятеля руль не сделал.
Они проехали два или три квартала, и Шакуров стал понемногу приходить в себя.
— Веселое это дело — торговать компьютерами, — заметил Валерий.
— За что они тебя? Кинул, что ли, кого?
— Не, — сказал Шакуров, — с хмырем одним рынка не поделили. Не думал, что так круто…
Валерий резко завернул за угол.
— Слушай, я и не знал, что ты так дерешься. А? Я тебе два куска дам в месяц! Днем за рулем, вечером в ресторане?
— Мне и без тебя есть у кого вышибалой работать.
Шакуров помолчал, а потом спросил:
— А что это за нож у тебя? Откуда?
— В лагере делают. Один человек подарил.
— Какой человек?
— Какой подарок, такой и человек.
Наконец машина затормозила у дома Шакурова. Раньше он жил в другом месте, впрочем, тоже неподалеку, — то ли съехался, то ли купил. Валерий высадил друга из машины и отдал ему ключи. Только тут тот проявил некоторую активность — запер машину, подергал за ручки, проверил даже ба-гажник, хотя багажник никто не отпирал, и, наконец, поставил машину на охрану. Кодовый замок в подъезде бездействовал — дверь стояла мотней наружу, и сквозь ширинку смутно виднелись утопающая в темноте шахта лифта и куча оставшихся от ремонта досок под лестницей. Лампочка в подъезде не горела — два или три хилых луча падали откуда-то с клетки третьего этажа.
Валерий молча вглядывался в темноту. За досками что-то шевелилось. Валерий шагнул вперед, заслоняя рукой приятеля, но тут из-под лестницы вылезла полосатая бездомная кошка, поджавшись, шмыгнула мимо людей и почесала к мусорному бачку.
Валерий доставил друга в лифте на пятый этаж и сказал:
— Я пошел.
— Куда ты? Зайди, с женой познакомлю. Переночуешь у нас, тебе ведь и ночевать негде, с бабкой и матерью…
— Шакуров, видимо, не знал, что мать Валерия уже умерла.
— А у меня комната для гостей.
— Нет, Саша, спасибо. Я доставил тебя по назначению, убедился, что в подъезде никто не караулит, что при хате тоже нет субъекта с кирпичом на изготовку… Бывай. Мы с тобой поговорили надолго.
— Валера! Валера! Погоди!
Шакуров сбежал вниз по лестнице и догнал друга на площадке.
— У меня действительно нет этих денег. Понимаешь? Нету! Даже если бы я вытащил их из фирмы, меня бы самого выкинули за окошко! Но я найду человека, который даст их тебе.
— Честного человека. — Сазан! Я действительно найду! Землю буду рыть!
— До свиданья, Саша.
Шакуров некоторое время смотрел в темноту, слыша, как затихают внизу шаги приятеля, а потом решительно поднялся на площадку и надавил на кнопку звонка.
На следующее утро Валерий оделся в свою новую кожаную куртку, в старые штаны и кроссовки и вышел из дома. Наряд тот не очень соответствовал имиджу преуспевающего бизнесмена, будущего директора фирмы, и больше всего портил этот имидж громадный фингал под глазом. Но Валерий никогда не встречался с крупными руководителями фирм и об этом несоответствии был совершенно не осведомлен. Но о синяке он помнил прекрасно. Именно по этой причине он решил не спешить заявиться в участок, где ему надо было отметиться по прибытии на место жительства. Еще пристанут.
Валерий поплутал по темным дворам, прошел задами школы, в которую когда-то они ходили вместе с Сашком, и спустился, с черного хода, в магазин «Продукты». Года два или три его мать работала продавщицей в этом магазине. Впрочем, она во многих местах работала то продавщицей, то буфетчицей. Мать брала маленького сына с собой, и Валерий помнил усатых тараканов среди колбасы и то, как мамка приносила в буфет батоны хлеба, чтобы продать побольше левых бутербродов. Она учила его разбавлять сметану кефиром и сок водой. Однажды в буфете перекрыли воду, и сок пришлось разбавлять водой из бачка унитаза.
Магазин не изменился. Никаких не завелось в нем валюток или парфюмерных углов, все так же в раскрытую дверь подсобки можно было увидеть уголок торгового зала, где на полке кис кусок древней брынзы, а у кассового аппарата, загородившись счетами, отдыхала кассирша.
Первой его узнала продавщица Люба.
— Валерочка, — сказала она, — посмотрите, девочки, кто к нам пришел!
Две или три старые продавщицы, помнившие Машку-пьяницу, окружили Валерия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60