Почему? У меня только одно объяснение: вы сидите в таком же дерьме, как они! Вы запутались по горло в той же грязи!
— Я завязал. — Тогда почему вы молчите? — Нам менты не кенты.
Следователь несколько мгновений молчал.
— Ладно, — мрачно сказал он и протянул Валерию повестку.
— Вы свободны, Валерий Игоревич, до завтра, до пятнадцати ноль-ноль. У меня незаконченное дело, которое мне никто не позволит оставить незаконченным, если в наличии такой подозреваемый, как вы. Завтра вы либо сядете, как убийца вашего бухгалтера, либо назовете тех, кто его убил.
После ухода следователя Валерий вынул было водку и поставил ее на стол, но потом взял бутылку за горлышко и хряснул ею о подоконник. Сбросил отбитое горлышко вниз, к осколкам, и пошел звонить. — Гена? Это Валерий. Можешь приехать?
Ответом было озадаченное молчание. — Да ты знаешь, Сазан… я тут как раз одной ногой за порогом… У меня тут выгодное одно дельце… В общем…
Валерий повесил трубку. У Леши к телефону никто долго не подходил, а затем подошла жена.
— Алло, можно Лешу?
— Его нет дома.
— А когда он будет?
— Никогда, — вякнула трубка, — оставь его в покое, Нестеренко, понял?
Валерий повесил трубку. Звонить или не звонить дальше? И тут телефон сам разразился нахальным звонком.
— Да?
— Валерий?
Нестеренко узнал голос Юрия Сергеевича.
— Тебе еше нужны деньги?
Валерию показалось, что он ослышался или что трубка лепечет сама по себе.
— Юрий Сергеевич, вы знаете, что случилось сегодня утром у меня в конторе?
— Я все знаю, Валерий. Бери тачку и будь через полчаса у меня.
Через пятнадцать минут Валерий звонил в дверь Шакурова. Тот был подавлен и расстроен утренними событиями, а паче того — ночным объяснением с женой. Ира потребовала, чтобы он немедленно бросил все и ехал с ней, но Шакуров взбунтовался — у него шли косяком важные сделки, и вся неделя была в точности как крестьянский май, когда день год кормит.
— Боже мой, — сказал Шакуров, — какое несчастье! Ты можешь рассказать, что там случилось?
— Это не твои проблемы, Саша.
— Но это из-за меня?
— Не засоряй голову. Рано или поздно я бы все равно врюхался. Лучше уж из-за тебя, чем из-за какого-нибудь Павла Сергеевича. Одолжи мне тачку, и будем квиты.
Шакуров безмолвно протянул ключи. — Ты сейчас куда? — спросил Шакуров.
— К Иванцову. Он, видите ли, дает мне ссуду.
Шакуров в изумлении дернул себя за галстук.
— Тебе? Он так и сказал?
— Ну, как раз он так не сказал… — протянул Валерий. — Поехали вместе, — решительно сказал Шакуров.
— Да у тебя ж дела! «Хитачи» на таможне…
— Я знаю Иванцова, — решительно заявил Шакуров, — если он видит, что с человека три четверти шкуры содрали, то думает: «Ах, какой сволочной народ пошел, мне только четвертинку оставили!» Так что поехали вместе, а то он четверть шкуры сожрет и еще сложные проценты возьмет, скажет, «как же, я вам блох из шкуры вывел».
Шакуров отдал Валерию не только машину: он настоял, чтобы Валера снял с себя облезлую куртку и джинсы, грязные, как совесть секретаря горкома, и надел его, шакуровский, двубортный серый костюм.
Галстук он Валерию завязал собственноручно.
***
Через полчаса Валерий с Шакуровым явились в старое издательство. Фирма Иванцова жила своей обычной жизнью: в угловом кабинете стайка сотрудников пила кофе, где-то трудолюбиво скрипел принтер, и узкий коридор был совершенно загроможден вынесенной из кабинетов редакционной мебелью: Иванцов продолжал обновляться.
Глава фирмы встретил посетителей уже в новом кабинете. Старые редакционные столы исчезли, уступив место длинным пластиковым созданиям с круглыми боками, мягкому ковру цвета осеннего неба и заграничным шкафам. За их прозрачными стеклами стояли невиданной толщины папки.
Иванцов грустил в кабинете один. Увидев Шакурова, он вздрогнул, но потом овладел собой и пошел навстречу, протягивая друзьям руку.
— Вы серьезно хотите дать мне денег? — спросил Валерий.
Иванцов сел. Он был явно не в себе.
— Вот что, Валера. Времена у нас сейчас неважные. У конторы денег нет. А если бы были — я не один, компаньонов много. Что это — скажут мне, одну ссуду не возвратил, другую берет?
Юрий Сергеевич вздохнул и стал рисовать пальцем кружки на столе, пряча глаза от Валерия. Он, очевидно, нервничал.
— Так что ссуды касса дать не может.
— Ясно, — сказал Валерий, поднимаясь.
— Сядь! Ничего тебе не ясно!
Валерий приостановился. Юрий Сергеевич раскрыл портфель и вытащил из него толстую пачку денег.
— На.
Валера в недоумении смотрел на зеленые доллары.
— Это мои деньги, Валера. Бери.
— А расписка? — спросил с изумлением Нестеренко.
— Жив будешь — отдашь. Куда я с твоей распиской пойду? В Краснопресненский народный суд? Объяснять, откуда у меня тридцать тысяч?
— Юрий Сергеевич, — потрясенно сказал Шакуров, — спасибо вам…
— Иди с глаз моих, — нервно проговорил Иванцов и тут же добавил: — А ты, Саша, останься.
Валерий сунул деньги в «дипломат» и вышел в коридор. Не прошел он и трех метров, как навстречу ему со скамеечки поднялся скучающий человек в сером плаще: — Гражданин Нестеренко?
— Он самый.
— Следователь прокуратуры Миклошин. Вы задержаны по подозрению в вымогательстве.
Еще двое человек обступили Валерия с обоих боков. Валерий отчаянно оглянулся. На пороге директорской комнаты стоял Юрий Сергеевич, и глаза его были все так же виновато-блудливы. «Пушка, — промелькнуло в голове у Валерия, — Шутникова пушка! Нельзя мне с такой пушкой попадаться, за одну пушку срок впаяют».
— А ваши документы? — растерянно спросил Валерий.
Миклошин, усмехаясь, сунул ему под нос кожаную книжечку.
Перехватив своими клешнями руку с книжечкой, Валерий подсек следователя. Тот опрокинулся на спину. Оба опера рванули кобуры. Валера схватил старый редакционный стул, выставленный в коридор по случаю перемеблировки помещений, поднял его и с размаху надел на голову одного из оперов. Сиденье стула взлетело кверху и прицельным попаданием сбило лампочку в коридоре. Та жалобно дзинькнула и погасла. Круглая деревянная рама стула ударила опера по локтю, и тот мгновенно выронил пистолет. Валера поднатужился и швырнул окольцованного стулом опера в его же товарища. Товарищ, однако, оказался проворным: он увернулся и от стула, и от человека и стал взводить пушку. Нога Валерия хлестнула его чуть ниже локтя, опер заорал и пушку выронил.
Тем временем первый опер выдрался из деревянного обруча.
Валерий выхватил из кармана волыну.
— Всем лечь, — заорал он, — ну! Носом в пол, жопой к небу!
Ошарашенные сотрудники фирмы, вышедшие покурить в коридор, первыми исполнили требуемое.
— Шерстяные тоже!
Валерий оглянулся. Юрий Сергеевич все так же стоял на пороге своего кабинета, и глаза его были полны ужаса и тоски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Я завязал. — Тогда почему вы молчите? — Нам менты не кенты.
Следователь несколько мгновений молчал.
— Ладно, — мрачно сказал он и протянул Валерию повестку.
— Вы свободны, Валерий Игоревич, до завтра, до пятнадцати ноль-ноль. У меня незаконченное дело, которое мне никто не позволит оставить незаконченным, если в наличии такой подозреваемый, как вы. Завтра вы либо сядете, как убийца вашего бухгалтера, либо назовете тех, кто его убил.
После ухода следователя Валерий вынул было водку и поставил ее на стол, но потом взял бутылку за горлышко и хряснул ею о подоконник. Сбросил отбитое горлышко вниз, к осколкам, и пошел звонить. — Гена? Это Валерий. Можешь приехать?
Ответом было озадаченное молчание. — Да ты знаешь, Сазан… я тут как раз одной ногой за порогом… У меня тут выгодное одно дельце… В общем…
Валерий повесил трубку. У Леши к телефону никто долго не подходил, а затем подошла жена.
— Алло, можно Лешу?
— Его нет дома.
— А когда он будет?
— Никогда, — вякнула трубка, — оставь его в покое, Нестеренко, понял?
Валерий повесил трубку. Звонить или не звонить дальше? И тут телефон сам разразился нахальным звонком.
— Да?
— Валерий?
Нестеренко узнал голос Юрия Сергеевича.
— Тебе еше нужны деньги?
Валерию показалось, что он ослышался или что трубка лепечет сама по себе.
— Юрий Сергеевич, вы знаете, что случилось сегодня утром у меня в конторе?
— Я все знаю, Валерий. Бери тачку и будь через полчаса у меня.
Через пятнадцать минут Валерий звонил в дверь Шакурова. Тот был подавлен и расстроен утренними событиями, а паче того — ночным объяснением с женой. Ира потребовала, чтобы он немедленно бросил все и ехал с ней, но Шакуров взбунтовался — у него шли косяком важные сделки, и вся неделя была в точности как крестьянский май, когда день год кормит.
— Боже мой, — сказал Шакуров, — какое несчастье! Ты можешь рассказать, что там случилось?
— Это не твои проблемы, Саша.
— Но это из-за меня?
— Не засоряй голову. Рано или поздно я бы все равно врюхался. Лучше уж из-за тебя, чем из-за какого-нибудь Павла Сергеевича. Одолжи мне тачку, и будем квиты.
Шакуров безмолвно протянул ключи. — Ты сейчас куда? — спросил Шакуров.
— К Иванцову. Он, видите ли, дает мне ссуду.
Шакуров в изумлении дернул себя за галстук.
— Тебе? Он так и сказал?
— Ну, как раз он так не сказал… — протянул Валерий. — Поехали вместе, — решительно сказал Шакуров.
— Да у тебя ж дела! «Хитачи» на таможне…
— Я знаю Иванцова, — решительно заявил Шакуров, — если он видит, что с человека три четверти шкуры содрали, то думает: «Ах, какой сволочной народ пошел, мне только четвертинку оставили!» Так что поехали вместе, а то он четверть шкуры сожрет и еще сложные проценты возьмет, скажет, «как же, я вам блох из шкуры вывел».
Шакуров отдал Валерию не только машину: он настоял, чтобы Валера снял с себя облезлую куртку и джинсы, грязные, как совесть секретаря горкома, и надел его, шакуровский, двубортный серый костюм.
Галстук он Валерию завязал собственноручно.
***
Через полчаса Валерий с Шакуровым явились в старое издательство. Фирма Иванцова жила своей обычной жизнью: в угловом кабинете стайка сотрудников пила кофе, где-то трудолюбиво скрипел принтер, и узкий коридор был совершенно загроможден вынесенной из кабинетов редакционной мебелью: Иванцов продолжал обновляться.
Глава фирмы встретил посетителей уже в новом кабинете. Старые редакционные столы исчезли, уступив место длинным пластиковым созданиям с круглыми боками, мягкому ковру цвета осеннего неба и заграничным шкафам. За их прозрачными стеклами стояли невиданной толщины папки.
Иванцов грустил в кабинете один. Увидев Шакурова, он вздрогнул, но потом овладел собой и пошел навстречу, протягивая друзьям руку.
— Вы серьезно хотите дать мне денег? — спросил Валерий.
Иванцов сел. Он был явно не в себе.
— Вот что, Валера. Времена у нас сейчас неважные. У конторы денег нет. А если бы были — я не один, компаньонов много. Что это — скажут мне, одну ссуду не возвратил, другую берет?
Юрий Сергеевич вздохнул и стал рисовать пальцем кружки на столе, пряча глаза от Валерия. Он, очевидно, нервничал.
— Так что ссуды касса дать не может.
— Ясно, — сказал Валерий, поднимаясь.
— Сядь! Ничего тебе не ясно!
Валерий приостановился. Юрий Сергеевич раскрыл портфель и вытащил из него толстую пачку денег.
— На.
Валера в недоумении смотрел на зеленые доллары.
— Это мои деньги, Валера. Бери.
— А расписка? — спросил с изумлением Нестеренко.
— Жив будешь — отдашь. Куда я с твоей распиской пойду? В Краснопресненский народный суд? Объяснять, откуда у меня тридцать тысяч?
— Юрий Сергеевич, — потрясенно сказал Шакуров, — спасибо вам…
— Иди с глаз моих, — нервно проговорил Иванцов и тут же добавил: — А ты, Саша, останься.
Валерий сунул деньги в «дипломат» и вышел в коридор. Не прошел он и трех метров, как навстречу ему со скамеечки поднялся скучающий человек в сером плаще: — Гражданин Нестеренко?
— Он самый.
— Следователь прокуратуры Миклошин. Вы задержаны по подозрению в вымогательстве.
Еще двое человек обступили Валерия с обоих боков. Валерий отчаянно оглянулся. На пороге директорской комнаты стоял Юрий Сергеевич, и глаза его были все так же виновато-блудливы. «Пушка, — промелькнуло в голове у Валерия, — Шутникова пушка! Нельзя мне с такой пушкой попадаться, за одну пушку срок впаяют».
— А ваши документы? — растерянно спросил Валерий.
Миклошин, усмехаясь, сунул ему под нос кожаную книжечку.
Перехватив своими клешнями руку с книжечкой, Валерий подсек следователя. Тот опрокинулся на спину. Оба опера рванули кобуры. Валера схватил старый редакционный стул, выставленный в коридор по случаю перемеблировки помещений, поднял его и с размаху надел на голову одного из оперов. Сиденье стула взлетело кверху и прицельным попаданием сбило лампочку в коридоре. Та жалобно дзинькнула и погасла. Круглая деревянная рама стула ударила опера по локтю, и тот мгновенно выронил пистолет. Валера поднатужился и швырнул окольцованного стулом опера в его же товарища. Товарищ, однако, оказался проворным: он увернулся и от стула, и от человека и стал взводить пушку. Нога Валерия хлестнула его чуть ниже локтя, опер заорал и пушку выронил.
Тем временем первый опер выдрался из деревянного обруча.
Валерий выхватил из кармана волыну.
— Всем лечь, — заорал он, — ну! Носом в пол, жопой к небу!
Ошарашенные сотрудники фирмы, вышедшие покурить в коридор, первыми исполнили требуемое.
— Шерстяные тоже!
Валерий оглянулся. Юрий Сергеевич все так же стоял на пороге своего кабинета, и глаза его были полны ужаса и тоски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60