Можно было гарантировать, что взрывчатка не взорвется от удара, огня или падения.
Валерий Нестеренко занимался тем, чему его научили в Афганистане. Он собирал радиоуправляемую мину.
Едва «Фольксваген» Рыжего, взревев, покинул дачу, Шерхан придвинул к себе телефон и, набрав номер, осведомился:
— Мне, пожалуйста, Анну Михайловну.
Собеседник Шерхана на том конце провода прислушался к голосу.
— По какому телефону вы звоните?
— Да в РЭУ я звоню, в РЭУ!
— Внимательнее набирайте номер, товарищ. Это городская прокуратура.
И в трубке раздались частые короткие гудки.
Странное дело, но Шерхан не стал перезванивать в РЭУ, ни в свое, ни в чужое. Он потянулся, взглянул на часы и, набросив пиджак, сошел с веранды.
Через час Шерхан вошел в маленький кооперативный магазин и, не задерживаясь в торговом зале, прошел внутрь. Как всегда, он с удовольствием отметил, что его уже ждали. В крошечной, пять на пять, подсобке сидел похожий на черную мышь человек — старший следователь московской прокуратуры Александр Миклошин. Миклошин пил чай, не без удовольствия заглатывая уставившие маленький стол заморские печенья и кексы. Несмотря на свои пятьдесят лет и худое, даже тощее тело, следователь был сладкоежкой.
Глаза Миклошина, веселые и живые, шныряли по сторонам, как пара весенних грачей. Впрочем, выражение их немного портила привычка Миклошина постоянно помаргивать и во время разговора прикрывать рот рукой, как бы желая ухватить себя за язык.
При виде Шерхана Миклошин хотел было вскочить, но потом передумал и ограничился веселой улыбкой, сопровождавшейся взмахом руки, сжимавшей кусочек кекса.
— Меня интересует дело об убийстве в Алпатьевском переулке, — сказал Шерхан.
— Когда вы сможете о нем что-нибудь узнать?
— Слыхал, — сказал Миклошин.
— Довольно обычное дело, кооператор убил своего бухгалтера и пытался замести следы преступления.
— Как зовут кооператора?
— Василий… нет, Валерий Нестеренко.
Память у Миклошина была удивительная.
— Он арестован?
— Следователь выпустил его под подписку о невыезде.
— Кто следователь?
— Аршаков Вазген Аршалуисович.
— По-моему, — сказал Шерхан, — следователь проявил чрезвычайную некомпетентность.
— Насколько я понимаю, — пояснил Миклошин, — Вазген подозревает, что с помощью Нестеренко ему удастся выйти на след более крупных преступных структур. Я могу это только предполагать, Вазген со мной этими сведениями не делился. Возможно, он считает, что эти крупные структуры имеют своих людей и в прокуратуре.
— Ну и халатная же штучка этот Вазген, — заметил Шерхан, — берет убийцу и дает ему гулять на свободе. Я бы таких увольнял за дурость. Неужто нельзя заменить его кем-то другим?
— Кем?
— А хоть тобой.
— Это очень трудно. К тому же вам известна моя специализация, — Миклошин обычно вел дела о вымогательстве, — будет странно, если мне поручат расследование убийства.
— А если поручат?
Миклошин подумал.
— Тысяча баксов, и я его арестую.
Шерхан усмехнулся.
— Две тысячи, и ты его застрелишь при попытке к бегству.
Миклошин искренне возмутился. Глаза его забегали, как футболисты к концу тайма.
— За две тысячи?! Да как можно, чтобы человек стоил две тысячи баксов! Помилуйте! Знаете, что за такой выстрел будет? Да я вместо него за решетку сяду! Стрелять в безоружного!
Шерхан молча полез за пазуху и вынул оттуда белый сверток. Сверток брякнул о стол. Шерхан развернул платок — там был старый, лоснящийся от масла «ТТ».
— Кто сказал, что он будет безоружный? — промолвил Шерхан.
— Сунь ему волыну, и всех хлопот. Раскроешь это дело и еще два висяка.
Миклошин со страхом глядел на «ТТ». Ему не нравилось, что вот сейчас он должен унести с собой пистолет, на котором уже имеются два трупа.
Ему еще меньше понравилось, что он имеет дело с бандитом, настолько отчаянным, чтобы таскать с собой «мокрый» ствол.
— Э-э, мы так не договаривались, — сказал Миклошин, — а если меня сейчас остановит ГАИ? С этой штукой? А если я в аварию попаду? Меньше чем за четыре тысячи не могу, увольте.
— Две с половиной, — сказал Шер-хан.
— А то обожрешься. Тебе еще премию выпишут за ударный труд.
***
Через три часа работа Валерия была закончена.
Сам заряд разместился в чайной банке. Радиоустройство — в коробке из-под сигарет, небрежно сунутой Валерием в кармашек брюк.
Валерий окинул взглядом комнату и принюхался к довольно ощутимому запаху от еще покоившегося на окне паяльника.
Он взял одну из стоявших на полу тарелок и легко переломил ее. Две половинки тарелки остались в руках, и еще два кусочка брызнуло на пол. Достав из стола тюбик с клеем, Валерий с избытком обмазал края разлома и, зажав склеенную тарелку в тиски, уложил ее на окно. Клей был турецкий, поганый, и вонял так, что даже у кошки нюх отшибло бы.
В эту минуту в наружную дверь раздался звонок. Валерий напрягся.
Соседка Инга открыла дверь, и в прихожей послышался неясный шепот.
— Да вон там, вторая налево, — громко сказала старуха, — спит он, что ли, или гуляет…
Это был не Максим и не Гошка. Работники кооператива не спрашивали бы, какая у Нестеренко комната — налево или направо.
Валерий тихо усмехнулся и неслышно отщелкнул задвижку двери.
Затем перехватил покрепче «глок» и встал за дверь так, чтобы оказаться за спиной напрасно сунувшегося в комнату вурдалака.
В дверь постучали.
Валерий стоял тихо, как выключенное радио.
Дверная ручка повернулась. Валерий снял предохранитель и вытянул руку.
В комнату, близоруко щурясь, вошел давешний следователь. Валерий отвел руку и бесшумно сунул пистолет в карман висящего за дверью плаща.
Следователь постоял, вытягивая шею, потом повернулся кругом и только тут заметил стоящего за дверью хозяина.
— У вас странная манера встречать гостей, Валерий Игоревич, — сказал он, — кого же это вы ждали?
— Проходите, — проговорил Валерий.
Следователь, пошаркивая, подошел к столу и опустился на занозистый ящик из-под помидоров, исполнявший обязанности стула. — Ой-ой-ой, — сказал Аршаков, — я вам, кажется, Валерий Игоревич, всю мебель поломал.
И с сокрушенным видом достал из-под себя обломки треснувшего ящика.
Валерий поднял стоявшую в комнате пятидесятикилограммовую упаковку с пивом и, словно пушинку, поставил ее перед следователем.
— Садитесь, — сказал он, — не развалится.
И сам сел напротив.
— Чаем не угостите? — вдруг спросил следователь.
— Вон у вас и чай хороший есть…
И кивнул на коробку с тротилом.
Валерий молча воткнул в розетку электрический чайник. Все так же молча схватил со стола банку с английским лордом, сунул ее в шкафчик и с размаху захлопнул дверцу.
Бомба была значительно тяжелее чая, но вряд ли следователь заметил различие в движении рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Валерий Нестеренко занимался тем, чему его научили в Афганистане. Он собирал радиоуправляемую мину.
Едва «Фольксваген» Рыжего, взревев, покинул дачу, Шерхан придвинул к себе телефон и, набрав номер, осведомился:
— Мне, пожалуйста, Анну Михайловну.
Собеседник Шерхана на том конце провода прислушался к голосу.
— По какому телефону вы звоните?
— Да в РЭУ я звоню, в РЭУ!
— Внимательнее набирайте номер, товарищ. Это городская прокуратура.
И в трубке раздались частые короткие гудки.
Странное дело, но Шерхан не стал перезванивать в РЭУ, ни в свое, ни в чужое. Он потянулся, взглянул на часы и, набросив пиджак, сошел с веранды.
Через час Шерхан вошел в маленький кооперативный магазин и, не задерживаясь в торговом зале, прошел внутрь. Как всегда, он с удовольствием отметил, что его уже ждали. В крошечной, пять на пять, подсобке сидел похожий на черную мышь человек — старший следователь московской прокуратуры Александр Миклошин. Миклошин пил чай, не без удовольствия заглатывая уставившие маленький стол заморские печенья и кексы. Несмотря на свои пятьдесят лет и худое, даже тощее тело, следователь был сладкоежкой.
Глаза Миклошина, веселые и живые, шныряли по сторонам, как пара весенних грачей. Впрочем, выражение их немного портила привычка Миклошина постоянно помаргивать и во время разговора прикрывать рот рукой, как бы желая ухватить себя за язык.
При виде Шерхана Миклошин хотел было вскочить, но потом передумал и ограничился веселой улыбкой, сопровождавшейся взмахом руки, сжимавшей кусочек кекса.
— Меня интересует дело об убийстве в Алпатьевском переулке, — сказал Шерхан.
— Когда вы сможете о нем что-нибудь узнать?
— Слыхал, — сказал Миклошин.
— Довольно обычное дело, кооператор убил своего бухгалтера и пытался замести следы преступления.
— Как зовут кооператора?
— Василий… нет, Валерий Нестеренко.
Память у Миклошина была удивительная.
— Он арестован?
— Следователь выпустил его под подписку о невыезде.
— Кто следователь?
— Аршаков Вазген Аршалуисович.
— По-моему, — сказал Шерхан, — следователь проявил чрезвычайную некомпетентность.
— Насколько я понимаю, — пояснил Миклошин, — Вазген подозревает, что с помощью Нестеренко ему удастся выйти на след более крупных преступных структур. Я могу это только предполагать, Вазген со мной этими сведениями не делился. Возможно, он считает, что эти крупные структуры имеют своих людей и в прокуратуре.
— Ну и халатная же штучка этот Вазген, — заметил Шерхан, — берет убийцу и дает ему гулять на свободе. Я бы таких увольнял за дурость. Неужто нельзя заменить его кем-то другим?
— Кем?
— А хоть тобой.
— Это очень трудно. К тому же вам известна моя специализация, — Миклошин обычно вел дела о вымогательстве, — будет странно, если мне поручат расследование убийства.
— А если поручат?
Миклошин подумал.
— Тысяча баксов, и я его арестую.
Шерхан усмехнулся.
— Две тысячи, и ты его застрелишь при попытке к бегству.
Миклошин искренне возмутился. Глаза его забегали, как футболисты к концу тайма.
— За две тысячи?! Да как можно, чтобы человек стоил две тысячи баксов! Помилуйте! Знаете, что за такой выстрел будет? Да я вместо него за решетку сяду! Стрелять в безоружного!
Шерхан молча полез за пазуху и вынул оттуда белый сверток. Сверток брякнул о стол. Шерхан развернул платок — там был старый, лоснящийся от масла «ТТ».
— Кто сказал, что он будет безоружный? — промолвил Шерхан.
— Сунь ему волыну, и всех хлопот. Раскроешь это дело и еще два висяка.
Миклошин со страхом глядел на «ТТ». Ему не нравилось, что вот сейчас он должен унести с собой пистолет, на котором уже имеются два трупа.
Ему еще меньше понравилось, что он имеет дело с бандитом, настолько отчаянным, чтобы таскать с собой «мокрый» ствол.
— Э-э, мы так не договаривались, — сказал Миклошин, — а если меня сейчас остановит ГАИ? С этой штукой? А если я в аварию попаду? Меньше чем за четыре тысячи не могу, увольте.
— Две с половиной, — сказал Шер-хан.
— А то обожрешься. Тебе еще премию выпишут за ударный труд.
***
Через три часа работа Валерия была закончена.
Сам заряд разместился в чайной банке. Радиоустройство — в коробке из-под сигарет, небрежно сунутой Валерием в кармашек брюк.
Валерий окинул взглядом комнату и принюхался к довольно ощутимому запаху от еще покоившегося на окне паяльника.
Он взял одну из стоявших на полу тарелок и легко переломил ее. Две половинки тарелки остались в руках, и еще два кусочка брызнуло на пол. Достав из стола тюбик с клеем, Валерий с избытком обмазал края разлома и, зажав склеенную тарелку в тиски, уложил ее на окно. Клей был турецкий, поганый, и вонял так, что даже у кошки нюх отшибло бы.
В эту минуту в наружную дверь раздался звонок. Валерий напрягся.
Соседка Инга открыла дверь, и в прихожей послышался неясный шепот.
— Да вон там, вторая налево, — громко сказала старуха, — спит он, что ли, или гуляет…
Это был не Максим и не Гошка. Работники кооператива не спрашивали бы, какая у Нестеренко комната — налево или направо.
Валерий тихо усмехнулся и неслышно отщелкнул задвижку двери.
Затем перехватил покрепче «глок» и встал за дверь так, чтобы оказаться за спиной напрасно сунувшегося в комнату вурдалака.
В дверь постучали.
Валерий стоял тихо, как выключенное радио.
Дверная ручка повернулась. Валерий снял предохранитель и вытянул руку.
В комнату, близоруко щурясь, вошел давешний следователь. Валерий отвел руку и бесшумно сунул пистолет в карман висящего за дверью плаща.
Следователь постоял, вытягивая шею, потом повернулся кругом и только тут заметил стоящего за дверью хозяина.
— У вас странная манера встречать гостей, Валерий Игоревич, — сказал он, — кого же это вы ждали?
— Проходите, — проговорил Валерий.
Следователь, пошаркивая, подошел к столу и опустился на занозистый ящик из-под помидоров, исполнявший обязанности стула. — Ой-ой-ой, — сказал Аршаков, — я вам, кажется, Валерий Игоревич, всю мебель поломал.
И с сокрушенным видом достал из-под себя обломки треснувшего ящика.
Валерий поднял стоявшую в комнате пятидесятикилограммовую упаковку с пивом и, словно пушинку, поставил ее перед следователем.
— Садитесь, — сказал он, — не развалится.
И сам сел напротив.
— Чаем не угостите? — вдруг спросил следователь.
— Вон у вас и чай хороший есть…
И кивнул на коробку с тротилом.
Валерий молча воткнул в розетку электрический чайник. Все так же молча схватил со стола банку с английским лордом, сунул ее в шкафчик и с размаху захлопнул дверцу.
Бомба была значительно тяжелее чая, но вряд ли следователь заметил различие в движении рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60