— Ты как сюда попал?
Валерий надулся. — Откуда ехал?
Валерий принялся чесать затылок. — Из Минска, кажись… — задумчиво протянул он, — точно. Из Минска.
Один из боевиков поднял с полу раскуроченную банку.
— Во сволочь, — заметил боевик, — жрал тут от пуза.
— А че такое, — немедленно возмутился Валерий, — это че, ваше? Это гуманитарная помощь! А кому предназначена гуманитарная помощь? Мне, что ли, не предназначена? Если хотите, то в первую очередь она предназначена убогим, сирым и одиноким! Факт? Неужели, спрашивается, гражданин нашей обширной родины, принадлежащий к великому классу бичей, не сир и не одинок? Неужели…
— Заткнись, е… — тихо бросил боевик.
Валерий осекся.
— Пристрелить бы его, — сказал один из боевиков, — никто и не хватится.
— Умолкни, Саня. Что у тебя, язык без завязок? Пристрелить, пристрелить… Не видишь, тоже человек, две руки, две ноги, жить хочет, бабу трахать… Пусть хоть сначала нам с разгрузкой поможет. Обыщите его.
Валерия вывели из вагона и хорошенько обшарили, но единственной добычей боевиков стал залежалый хвостик селедки и не очень крупных размеров нож, который даже в международном аэропорту вряд ли удостоился бы статуса опасного режущего предмета.
— А ну встань, — обратился Артем к Сазану, презрительно повертев нож между двумя пальцами и напоследок все-таки сунув его в карман.
Валерий поднялся на ноги.
— А вы кто такие? — спросил он неуверенно. — Комитет по распределению гуманитарной помощи.
Через пять минут Валерий стоял пятым в цепочке, и старший боевик, по имени Артем, деловито покрикивал на дохлого бомжа, когда тот, кряхтя, пытался замешкаться с разгрузкой.
Прошло еще два часа: разгрузив вагоны, Валерий со своими новыми товарищами сел под навес. На колченогом столе стояла тарелка с грубо нарезанным батоном, и вся компания за милую душу уплетала колбасу, заедая ее огурцом и запивая водкой.
Времени у Валерия было достаточно, ему не составило труда, улучив момент, подсесть к ящику, в который он сунул оба ствола, и перегрузить их за пазуху.
Теперь Валерий исподлобья оглядывал место, куда он попал. Слева высилось двухэтажное кирпичное здание, отчаянно-красное, как сигнал светофора. Оно было выстроено под завод, видимо, еще до революции. Вправо от здания тянулось одноэтажное строеньице — под деревянным навесом этого крыла и располагались грузчики. Окна строеньица были сплошь забраны жестью. Одно из окон, однако, раскрыли — через него спускали сегодня ящики. Двор был довольно чист: не моталось по нему ни гнилых досок, ни обрывков соломы, и нигде не лежала кучка чьего-то сиротливого дерьма… Даже непременная в таких дворах центральная лужа, казалось, испугалась неласкового взора Шерхана и истощилась под землю, еле намекая на себя рифлеными отпечатками сапог в легкой грязце. Отчего двор чист, Валерий понял еще в начале разгрузки, когда Артем взял его за воротник и указал на дощатый гальюн у самых железнодорожных путей. Прибавил: «Вон туда ходи. Наложить во дворе — сожрешь все обратно. Понял?»
Артем повесил автомат на гвоздь и шлепнулся на ящик рядом с Валерием.
— Чего-то Борика нет, — сказал один из ребят.
— Да, — сказал другой, — шеф ругаться будет: за бабками Борик поехал.
— Не треп и языком, — сказал Артем, кивнув на Нестеренко.
— А чего, — возмутился боевик, — здесь все свои, он что, не рубит, куда пришел?
Артем с сомнением посмотрел на бомжа. Тот в этот миг вгрызался в прослоенную колбасой половинку двадцатипятикопеечного батона, и челюсти его сильно напоминали экскаватор, управляемый ударником производства. Почувствовав, что речь идет о нем, бомж замер и вынул голову из булки.
— А ты, парень, еще ничего, — сказал Артем.
— Красивый, — вдруг с удивлением протянул он.
— Ты как в бомжи-то попал?
Валерий неопределенно повел рукой по воздуху.
— В армии-то где служил?
— В строительных.
— А потом? Сидел? — Нет еще. — А где был?
— Да нефтяником был, — сказал Валерий.
— Где?
— В Нижневартовске, а потом в Юганске. Зимой, понимаешь, минус сорок, а скважина обводненная, пять процентов нефти, остальное вода, как эта качалка заглохнет, так бегай, чтобы не замерзла, а летом мошка… Тьфу!
И Валерий, захватив лапой бутылку «Столичной», начал досасывать ее прямо из горлышка.
— Тебя звать-то как?
— Родион. — Не пей, Родя, так много. Будешь пить — убьют и не почешутся.
Валерий икнул.
— А тело, — заговорщически подмигнув, прошептал Артем, — сдадут на колбасный комбинат. Видел тут, через стену, цех? Там такие машины, что даже свиные шкуры перемалывают. Смелют тебя, Родя, а потом сожрут москвичи да гости столицы, и с концами. — И мясокомбинат берет?
— А что? Ему только премию за перевыполнение плана дадут. Мяса-то у них нет, а тут целая тушка мяса…
— А шеф ваш не боится, что вот купит колбасу на завтрак…
— Да он этой колбасы не покупает, — сказал Артем и пьяно прыснул. Разыграл-таки бомжа!
— Что, так все серьезно? — спросил Валерий.
— Уж куда серьезней. Влип ты, парень… На свое счастье. Понравишься — человеком сделаем.
— Я и так человек, — сказал Валерий. — Во — две руки, две ноги. — Ты еще покамест не человек. Ты так, половинка от человека, без ксивы, без прописки…
— Чего, ксиву дадите?!
— Зачем ксиву, мы тебе «калаш» дадим, — совершенно серьезно сказал Артем.
Подумал и прибавил: — Вот ты можешь человека завалить?
Сазан задумался. По правде говоря, вопрос этот был для него решен уже давно. В Афганистане. В положительном смысле.
— Не знаю, — протянул Сазан.
— Незнайка, е… — скривился один из боевиков и подбросил в костер принесенную откуда-то ветром бумажку.
Вдалеке бибикнула машина, и на территорию базы что-то шумно въехало.
— Хозяин, — сказал Артем, — не дрейфь, Родя, понравишься — выживешь.
Упруго вскочил на ноги и исчез за беленым углом.
Артем не успел к самому прибытию шефа. Когда он прибежал на передний двор, кремовая «девятка» Шерхана была пуста, и привезший его водитель уже тащил от гидранта ведро с пенящейся водой — мыть машину.
Шерхана Артем нагнал на лестнице. Тот, не отвечая на приветствие Артема, поднялся на второй этаж, где некогда располагался кабинет заведующего складом, и набрал номер Рыжего: — Где твой Борик с «капустой»?
— Борик скоро будет, — ответил Рыжий в трубку.
— Через час приедешь ко мне, — сказал Шерхан, — с двадцатью штуками.
— Но Борика нет!
— С двадцатью штуками, — повторил Шерхан. — Опоздаешь на полчаса — принесешь тридцать.
И бросил трубку.
Некоторое время Шерхан стоял, недовольно вглядываясь в Артема, потом спросил: — Ящики-то разгрузили?
— А то как же.
— Ладно, сейчас посмотрим.
Прошло минут двадцать. Один из грузчиков в ожидании хозяина принес откуда-то гитару и запел про новый поворот, другие же завалились на доски спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60