Хриплый голос продолжал
петь:
Сегодня лучше в мире нет,
И быть не может никогда,
Чем Ленина народный свет,
Товарищ Брежнев c ним всегда!
Где-то в глубине зала старый развратник Пельше подбежал к
скучающей в одиночестве Терешковой и грубо увел ее c собой.
Леонид Ильич понял, что надо вмешаться и, для страховки выпив
банку "Колы", всем телом бросился на Пельше.
- Ну ты, шкет, оставь девку в покое!
- Это ты мне?! - огрызнулся дорогой товарищ Пельше.
- Выйти хочешь?! Ты видно сегодня "кашки-борзянки"
объелся? - сказал Героический Защитник Малой Земли и
профессиональным ударом выбил третью челюсть изо рта
влюбленного болвана. Болван ответил тем же.
Тусовка продолжалась и на двух драчунов никто не обращал
внимания. Терешкова ушла c другим парнем, а генсек от кого-то
получил мощный удар поддых. Это ему не понравилось, послышался
мат, неясные высказывания о Малой земле, стоны Пельше и вялый
хрип еще какого-то сосунка, очень похожего на товарища
Кириленко, впрочем, это не помешало выйти на сцену группе
"Коммтруд"; молодая солистка что-то прохрипела, и в стиле "рэп"
выкинула неплохую, достаточно модную в то время, вещичку:
А мой муж бросил меня.
Ну и что?
А я партию люблю!
Вот это да!
А мой муж - гад!
А КПСC - класс!
Класс!
Xa!
Во!
Эй!
Каммон!
Тусовка продолжалась до утра. А утром съезд, а вместе c
ним и товарищ Пельше, кончил... свою работу. Шел дождь (хотя
некоторые историки утверждают, что шел снег), но куранты, не
смотря ни на что, все-таки пробили десять ударов, последовало
шипение "Интернационала", все устали, хотелось спать и трахнуть
чего-нибудь на опохмелку. Товарищ Брежнев в обнимку c товарищем
Андроповым уснули крепким сном и больше уже никогда не
проснулись; делегаты разошлись по домам, в принципе, ничего
особенного не произошло.
ГЛАВА 3. ЗУБНАЯ БОЛЬ ГЕНЕРАЛА ИСАЕВА
Сорок восьмая мама сидела на черной жесткой кушетке в
кабинете зубного врача и c мощной энергией Чернобыльской АЭС
проклинала своего восьмого мужа. Маме сверлили сразу три зуба,
причем одновременно, и настроения думать о чем-нибудь приятном
не было вообще. Именно сейчас она почему-то вспомнила его, хотя
можно было вспомнить и девятого - он был милее, чем шестой,
грубее, чем третий и совершенно не похож на ее теперешнего
мужчину-долгожителя одной из провинций западного Ирана. Она
чем-то завидовала сорок третьей матушке - ее муж был чертовски
привлекательным сельским врачом из какой-то далекой России. И
если бы не родство, она бы собственными руками задушила сорок
третью. Впрочем, о родстве она узнала от тридцать второй, та в
свою очередь, от двадцатой, и сорок восьмая верила этому, хотя
поверить в то, что сорок вторая приходилась ей троюродной
сестрой от старшего брата двадцать девятого мужа ее сороковой
незаконнорожденной сестры, было смелым шагом. Но сорок восьмая
выделялась сильным характером из всего этого знаменитого
семейства и покорно приняла жертву. Но сейчас, когда ей
сверлили челюсть, она ненавидела эту родственницу.
- Мадам, - оторвал ее от мысли один из трех врачей. -
Будем ли мы дергать нерв?
Этот же вопрос ей задали два других, она их возненавидела
также, как и первого, которого она хотела убить сразу после
опломбирования, но ответила утвердительно.
И вдруг она вспомнила человека c усами. О! Это было
прекрасно! Он был ее любовником еще во время двадцать
четвертого замужества. Какие это были дни! Как долго, тихо, со
скрипом, со стонами и счастливо тянулись уютные ночи. Он
называл себя Максимом, но она видела в нем Штирлица, того
самого, средних лет полковника, о котором она слышала от
старика Мюллера - ее седьмого мужа. "Где ты, Отто?" -
спросила она себя и лишилась первого нерва, зуб ей стал
безразличен, первая из трех болей прошла. Почему-то она
подумала о ревности, ей показалось, что сейчас ее былой
возлюбленный трах-тарарах в одной постели c какой-нибудь там
Марианной из Мексики или Розой из России, а может даже, c
бывшей радисткой Кэт, которую она вообще не знала.
Но Штирлицу в это время было не до этого. У Максима
Максимовича тоже разболелся зуб и он несся к зубному на своем
новеньком "BMW". Подъехав к зубной клинике, генерал Исаев
приглушил мотор, зубная боль усилилась, он вылетел из машины и
расталкивая прохожих бросился внутрь здания.
В "зубовыбивальную" была жуткая очередь. Это
обстоятельство бывалого разведчика ничуть не смутило. Дав двум
самым рьяным очередникам в морду, он c криком "Ура! За партию!"
ворвался в кабинет. В этот момент сорок восьмая мама
почувствовала легкое облегчение - третий нерв решил сам
покончить c собой, она открыла глаза и почти потеряла сознание:
Человек c усами стоял перед ней! Это было чудо! Но она быстро
взяла себя в руки и кокетливо улыбнулась своей бывшей любви.
Штирлиц сделал вид, что он просто так зашел.
- А, Максимушка! Ты ли это? - воскликнула больная.
- Сама видишь, что я! - грубо ответил Штирлиц. - Тебя,
дуры, только здесь и не хватает! Зубы болят, а ты тут со своими
мужеподобными выходками.
- Но я...
- Молчать! - приказал генерал Исаев. Зубная боль еще раз
дала о себе знать и Штирлиц машинально полез за кастетом.
"Что по этому поводу скажет Кальтенбруннер?" - подумал
зубной врач со странным именем Сантос Уником-без-Банка и понял,
что его сейчас будут бить.
Сорок восьмая под предлогом, что надо сходить в магазин -
она там еще c утра заняла очередь, быстро удалилась.
Уником-без-Банка был прав. Получив по морде, он усадил нового
больного в кресло, достал электродрель, насадил сверло, товарищ
Отто Штирлиц открыл рот - началась стандартная процедура
лечения.
В это же время где-то в далеком городе Санта-Барбара шел
проливной дождь.
ГЛАВА 4. ТАЙНА СОРОК ВОСЬМОЙ МАМЫ
Луис Альберто жестоко порол... Марианну кожаным сыромятным
ремнем за неверность. Марианна, стоя на коленях в углу на
горохе, всхлипывала и просила прощения. Ничто не помогло ей
уйти от наказания: ни клятвы, не обещания в супружеской
верности, ни партийный билет, выданный ей Штирлицем намедни.
Луис был неумолим. Порка кончилась лишь благодаря тому, что на
вилле Альберто появилась сорок восьмая мама. Марианна, встав c
коленок, была удивлена, что сорок восьмая вошла без стука.
Луис Альберто галантно подошел к своей бывшей возлюбленной
и мило поцеловал ей ручку.
- Какими судьбами? - учтиво спросил он, вешая ремень на
привычное для него место в прихожей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58