Что там у вас?
- Ничего... так...
- Ради Максика, я согласна на все!
"Смотри-ка, как артачится! Ягодицами так и виляет! -
мысленно изрек Шлаг, а вслух сказал:
- Вы знаете, по вашей нелегкой работе, кое-кого из членов
ЦК. Грядут новые времена, накануне которых, нам понадобятся
ваши связи.
- Так вот оно в чем дело! Он, коварный, специально все
подстроил! Хитрец...
- Вы кончили?
Кэт небрежно кивнула и мирно потупила глазки.
- Я продолжаю. Вам необходимо склонить на известную вам
сторону некоторых высокопоставленных чиновников из...
- Хорошо. Но как? Я вам, пастор, не Инесса Арманд.
Поймите же вы, наконец, что силой убеждения я не обладаю.
- Силой любви, дочь моя! А я, со своей стороны прощу
грехи все твои, грешница ты моя. И мир незамедлительно придет в
дом твой, и солнце засияет на пути твоем нелегком!
- Хватит, хватит! Мне уже надоели ваши дурацкие
проповеди. Тоже мне корова в христианском обличье!
- Не богохульствуй, грешница! - перекрестился пастор.
- Ладно. Эта халява сойдет вам c рук; но передай Максу,
что, впредь, я так задешево не продамся. Только из-за моей
любви к звездам...
- Вот списки нужных фамилий... - Шлаг вытянул из рясы
рулон туалетной бумаги и протянул его Кэт.
- Не многовато ли? - застенчиво спросила Козлова,
увидев, что рулон исписан до основания.
- Плятт промолчал и поклонившись, вышел.
"C кого же начать?" - зевая подумала радистка и невольно
усмехнулась. На ее лице надолго застыла обворожительная улыбка
путаны совхоза "Заветы Ильича" Прищюкинской области.
ГЛАВА 11. ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ВЕЛИКОЙ ПАРТИИ
В то время, когда на Марс упали летящие мимо метеориты,
расплавился известняк на планете Венера, застыл алюминий на
планете Меркурий, а на Плутоне что-то произошло, в Кремле шел
XXVII съезд партии. Михаил Сергеевич, изредка посматривая в
зал, читал доклад. Делегаты устало слушали речь и клонились ко
сну. Где-то на галерке периодически слышался легкий смешок.
Впрочем, обстановка на съезде была спокойной и деловой.
- Наша партия переживает сложный момент, - вещал
докладчик. - Теперь, товарищи, нас окружают не только внешние,
но и внутренние враги. И это тогда, когда страна идет по пути
реформ. Помните, как у нашего прославленного поэта Леонтьева:
Ах, реформа ты, реформа
Ты реформочка моя!
Пятилетка - это норма!
Перестройка - это я!
Некоторые члены партии заявляют о своем выходе из борьбы.
Но мы-то, настоящие коммунисты, знаем цену таким недоумкам...
Смех на галерке усилился, делегаты начали волноваться.
- Кто там ржет? - грозно спросил Горбачев.
Зал замер, все посмотрели на галерку. Кто-то крикнул:
- Не обращайте внимания.
- Мы, коммунисты, - продолжал генеральный секретарь, -
знаем цену этим...
- Скотам, - добавил женский голос.
- Впрочем, можно сказать и так... - Михаил Сергеевич
снял очки и удовлетворенно чмокнул губами. - И мы не допустим
этих людей в наши ряды! И я скажу откровенно. Я даже не
побоюсь, товарищи, сказать, что своим недостойным поведением
они разлагают наши ряды и делают все, чтобы не выполнять
решений предыдущего съезда нашей великой партии.
- К стенке их! - рявкнул мощный голос из молдавской
делегации.
- Товарищи, я попрошу тишины, - грозно стуча по столу,
сказал Лукьянов.
- Какая в жьепу тишина, когда страна рэзвэлевается! -
прокричал мужчина лет сорока пяти, сидящий в первом ряду.
- Вы кто такой? - спокойно спросил Горбачев.
- Я?
- Вы, вы.
- Иванидзе.
- Кто такой Иванидзе? - удивился Михаил Сергеевич и c
интересом посмотрел на Лукьянова.
- Три-четыре! Товарищи, не мешайте работать съезду! -
хором воскликнула украинская делегация. - Михаил Сергеевич,
продолжайте.
- Спасибо! А то я без вас не знаю, что мне делать, -
пробурчал генсек, залпом выпивая стакан воды. - Ситуация в
стране, уважаемые делегаты, сложная. Но мы, коммунисты, должны
не уходить от трудностей, а еще теснее сплотить свои ряды,
выработать новую программу и идти, товарищи, туда, где...
- В заднице петух не сидел, - сказал кто-то из
российской делегации.
- Нет, это уже слишком, - не выдержал Горбачев и швырнул
в зал папку c докладом.
- Товарищи, я попрошу тишины, - грозно сказал Лукьянов,
двумя мизинцами стуча по столу.
- Ребята, айда в буфет, там икру дают! - обратился к
съезду делегат из Ненецкой автономной области.
- Три-четыре! Гля, чукчи выступают! - хором возмутилась
делегация из солнечной Украины.
- Бардак! - кричали господа из Прибалтики.
- Нехорошо, однако, хохлам чукчей оскорблять! -
неожиданно для себя сказал Пуго.
- Товарищи, это же провокация! - воскликнул возмущенный
генсек, выдергивая пробку из графина и швыряя его в зал.
Послышался громкий свист, а через две секунды (хотя некоторые
историки западной ориентации утверждают, что прошло три
секунды) - глухой удар по черепу товарища Иванидзе.
- Ну все, я тебя щаз буду рэзать! - пригрозил джигит и
направился к трибуне.
- Ох-ра-а-на! - испугался Горбачев. - Товарищ, это
случайно. Вы поймите, я образно...
Но товарищ Иванидзе не слушал его; c криком "Асса!" он
вытащил из ножен длинный кинжал и метнул его в трибуну. Пока
кинжал несся через головы делегатов, товарищ Янаев спокойно
заметил:
- Товарищи, генсек в опасности! В опасности генсек! -
Кинжал со свистом пролетел мимо трибуны и попал в статую вождя
мирового пролетариата. Вождь покачнулся и упал на президиум.
- Охрана, остановите этого человека! - приказал товарищ
Пуго двум верзилам из личной охраны генсека.
- Прошу слова! - сказал Мартин Рейхстагович, подойдя к
трибуне. - Товарищи, вот вы сейчас как дети малые беситесь
здеся и даже не знаете, что по этому поводу может сказать
товарищ Кальтенбруннер. - Партайгеноссе потупил глазки и
понял, что произнес глупость.
Наступила тишина. Никто не ожидал такого поворота событий.
Все посмотрели на Бормана. Зал как бы спрашивал у него: "А,
правда, что он может сказать по этому поводу?" Горбачев,
воспользовавшись ситуацией, продолжил чтение доклада:
- Товарищи, сдадим пятилетку досрочно! Вперед, к победе
коммунизма! И, знаете, я скажу откровенно, мне глубоко
наплевать, что по этому поводу скажет Кальтенбруннер.
- А мне не наплевать, - отталкивая Горбачева, сказал
Борман.
- Эх, вы! А еще старый коммунист! - наставительно
промямлил Михаил Сергеевич и влепил Мартину Рейхстаговичу
звонкую пощечину.
Партайгеноссе прослезился и обратился к делегатам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
- Ничего... так...
- Ради Максика, я согласна на все!
"Смотри-ка, как артачится! Ягодицами так и виляет! -
мысленно изрек Шлаг, а вслух сказал:
- Вы знаете, по вашей нелегкой работе, кое-кого из членов
ЦК. Грядут новые времена, накануне которых, нам понадобятся
ваши связи.
- Так вот оно в чем дело! Он, коварный, специально все
подстроил! Хитрец...
- Вы кончили?
Кэт небрежно кивнула и мирно потупила глазки.
- Я продолжаю. Вам необходимо склонить на известную вам
сторону некоторых высокопоставленных чиновников из...
- Хорошо. Но как? Я вам, пастор, не Инесса Арманд.
Поймите же вы, наконец, что силой убеждения я не обладаю.
- Силой любви, дочь моя! А я, со своей стороны прощу
грехи все твои, грешница ты моя. И мир незамедлительно придет в
дом твой, и солнце засияет на пути твоем нелегком!
- Хватит, хватит! Мне уже надоели ваши дурацкие
проповеди. Тоже мне корова в христианском обличье!
- Не богохульствуй, грешница! - перекрестился пастор.
- Ладно. Эта халява сойдет вам c рук; но передай Максу,
что, впредь, я так задешево не продамся. Только из-за моей
любви к звездам...
- Вот списки нужных фамилий... - Шлаг вытянул из рясы
рулон туалетной бумаги и протянул его Кэт.
- Не многовато ли? - застенчиво спросила Козлова,
увидев, что рулон исписан до основания.
- Плятт промолчал и поклонившись, вышел.
"C кого же начать?" - зевая подумала радистка и невольно
усмехнулась. На ее лице надолго застыла обворожительная улыбка
путаны совхоза "Заветы Ильича" Прищюкинской области.
ГЛАВА 11. ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ВЕЛИКОЙ ПАРТИИ
В то время, когда на Марс упали летящие мимо метеориты,
расплавился известняк на планете Венера, застыл алюминий на
планете Меркурий, а на Плутоне что-то произошло, в Кремле шел
XXVII съезд партии. Михаил Сергеевич, изредка посматривая в
зал, читал доклад. Делегаты устало слушали речь и клонились ко
сну. Где-то на галерке периодически слышался легкий смешок.
Впрочем, обстановка на съезде была спокойной и деловой.
- Наша партия переживает сложный момент, - вещал
докладчик. - Теперь, товарищи, нас окружают не только внешние,
но и внутренние враги. И это тогда, когда страна идет по пути
реформ. Помните, как у нашего прославленного поэта Леонтьева:
Ах, реформа ты, реформа
Ты реформочка моя!
Пятилетка - это норма!
Перестройка - это я!
Некоторые члены партии заявляют о своем выходе из борьбы.
Но мы-то, настоящие коммунисты, знаем цену таким недоумкам...
Смех на галерке усилился, делегаты начали волноваться.
- Кто там ржет? - грозно спросил Горбачев.
Зал замер, все посмотрели на галерку. Кто-то крикнул:
- Не обращайте внимания.
- Мы, коммунисты, - продолжал генеральный секретарь, -
знаем цену этим...
- Скотам, - добавил женский голос.
- Впрочем, можно сказать и так... - Михаил Сергеевич
снял очки и удовлетворенно чмокнул губами. - И мы не допустим
этих людей в наши ряды! И я скажу откровенно. Я даже не
побоюсь, товарищи, сказать, что своим недостойным поведением
они разлагают наши ряды и делают все, чтобы не выполнять
решений предыдущего съезда нашей великой партии.
- К стенке их! - рявкнул мощный голос из молдавской
делегации.
- Товарищи, я попрошу тишины, - грозно стуча по столу,
сказал Лукьянов.
- Какая в жьепу тишина, когда страна рэзвэлевается! -
прокричал мужчина лет сорока пяти, сидящий в первом ряду.
- Вы кто такой? - спокойно спросил Горбачев.
- Я?
- Вы, вы.
- Иванидзе.
- Кто такой Иванидзе? - удивился Михаил Сергеевич и c
интересом посмотрел на Лукьянова.
- Три-четыре! Товарищи, не мешайте работать съезду! -
хором воскликнула украинская делегация. - Михаил Сергеевич,
продолжайте.
- Спасибо! А то я без вас не знаю, что мне делать, -
пробурчал генсек, залпом выпивая стакан воды. - Ситуация в
стране, уважаемые делегаты, сложная. Но мы, коммунисты, должны
не уходить от трудностей, а еще теснее сплотить свои ряды,
выработать новую программу и идти, товарищи, туда, где...
- В заднице петух не сидел, - сказал кто-то из
российской делегации.
- Нет, это уже слишком, - не выдержал Горбачев и швырнул
в зал папку c докладом.
- Товарищи, я попрошу тишины, - грозно сказал Лукьянов,
двумя мизинцами стуча по столу.
- Ребята, айда в буфет, там икру дают! - обратился к
съезду делегат из Ненецкой автономной области.
- Три-четыре! Гля, чукчи выступают! - хором возмутилась
делегация из солнечной Украины.
- Бардак! - кричали господа из Прибалтики.
- Нехорошо, однако, хохлам чукчей оскорблять! -
неожиданно для себя сказал Пуго.
- Товарищи, это же провокация! - воскликнул возмущенный
генсек, выдергивая пробку из графина и швыряя его в зал.
Послышался громкий свист, а через две секунды (хотя некоторые
историки западной ориентации утверждают, что прошло три
секунды) - глухой удар по черепу товарища Иванидзе.
- Ну все, я тебя щаз буду рэзать! - пригрозил джигит и
направился к трибуне.
- Ох-ра-а-на! - испугался Горбачев. - Товарищ, это
случайно. Вы поймите, я образно...
Но товарищ Иванидзе не слушал его; c криком "Асса!" он
вытащил из ножен длинный кинжал и метнул его в трибуну. Пока
кинжал несся через головы делегатов, товарищ Янаев спокойно
заметил:
- Товарищи, генсек в опасности! В опасности генсек! -
Кинжал со свистом пролетел мимо трибуны и попал в статую вождя
мирового пролетариата. Вождь покачнулся и упал на президиум.
- Охрана, остановите этого человека! - приказал товарищ
Пуго двум верзилам из личной охраны генсека.
- Прошу слова! - сказал Мартин Рейхстагович, подойдя к
трибуне. - Товарищи, вот вы сейчас как дети малые беситесь
здеся и даже не знаете, что по этому поводу может сказать
товарищ Кальтенбруннер. - Партайгеноссе потупил глазки и
понял, что произнес глупость.
Наступила тишина. Никто не ожидал такого поворота событий.
Все посмотрели на Бормана. Зал как бы спрашивал у него: "А,
правда, что он может сказать по этому поводу?" Горбачев,
воспользовавшись ситуацией, продолжил чтение доклада:
- Товарищи, сдадим пятилетку досрочно! Вперед, к победе
коммунизма! И, знаете, я скажу откровенно, мне глубоко
наплевать, что по этому поводу скажет Кальтенбруннер.
- А мне не наплевать, - отталкивая Горбачева, сказал
Борман.
- Эх, вы! А еще старый коммунист! - наставительно
промямлил Михаил Сергеевич и влепил Мартину Рейхстаговичу
звонкую пощечину.
Партайгеноссе прослезился и обратился к делегатам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58