- Ну, ну, друг мой, я погорячился. Впрочем, хватит
дискуссий, посмотрим, какой вы коммунист. Итак, к делу, пишите.
Кальтенбрунер взял ручку и принялся записывать слова
мелкого пакостника:
Полковник Максим Максимович Исаев находясь на
ответственном задании в Мексике (или в Бразилии, точно пока не
установлено) грубо нарушив партийную дисциплину и потеряв облик
человека коммунистического труда, вел распутную жизнь c
тамошними плохо одевающимися девицами подозрительной
наружности. Снюхавшись c некой Марианной, означенный Исаев
опорочил ее и по принуждению заставил вступить в партию. Этого
ему показалось мало, и он завел связь c барышней легкого
поведения, некой Ракелией, которая разоблачила нашего агента по
кличке Голубая Розочка. Кроме этого, тот же Штирлиц позволил
скрыться классовому врагу мирового пролетариата - сорок
восьмой маме. Все эти факты имеют под собой документальную
основу и в лишних аргументах и фактах, а также доказательствах,
не нуждаются...
- Но это же не доклад! Это же донос, товарищ Мартин
Рейхстагович! - Кальтенбруннер наморщил лоб и прекратил
писать.
- Что вы имеете в виду, Генрих Кальтенбрунович?
- Я имею в виду текст, который вы только что
продиктовали.
- Ах, текст! Так вот, друг мой! Или вы его подпишите, или
положите партбилет на стол, или одно из трех! Вы меня давно
знаете? Давно! Я, в отличие от вас и подхалима Шелленберга, не
путаю действия c поступками! Выполняйте распоряжения, товарищ
Кальтенбруннер, я уже и так теряю терпение. А может, меня
осенила мысль, вам в морду дать?
Вместо ответа, генеральный советник быстро подписал
документ и передал его Борману.
- То-то! А то не могу, не хочу! - Мартин Рейхстагович
положил бумагу к себе в папку и поспешно вышел.
"Борман для чего-то точит зуб на Штирлица, - подумал
Кальтенбруннер и закурил. - А впрочем, мне на это глубоко
наплевать! Это их проблемы! У этих русских вечно что-то не так.
Стоп! Причем здесь русские? Ведь Борман... значит Штирлиц все
знает... А может это была проверка? Тогда я погиб".
Генеральный советник быстро затушил сигарету и тяжело
откинулся в кресло. За окном шел дождь, не сулящий ничего
хорошего. Старый партиец был подавлен и неожиданно понял, что
его провели.
- Конечно провели! - громовым голосом сказал Хуан
Антонио, сидевший все это время под столом.
- А-а, дорогой мой Хуян! Это вы?! Вечно вы неожиданно
появляетесь! - Кальтенбруннер чихнул и c гордостью посмотрел
на своего агента, специально подготовленного для работы в
Мексике. - Так вы думаете, что все кончено?
- Ну, это не совсем так...
- Говорите яснее.
- Дело в том, что можно все устроить так, что Борман сам
будет скомпрометирован этим донесением Хонекеру...
- Неужели это возможно?
- Я вам отвечу положительно, но нам придется подключить к
этому делу двух человек.
- Кто эти люди? - Кальтенбруннер резко встал и подошел к
окну, голос его был резок, выражал злобу и нетерпение.
- Генрих Кальтенбрунович, их имена вам ни о чем не
скажут, но только c помощью этих двух мы сможем обвинить
мелкого пакостника в неверности его супруге и в предательстве
коммунистических идеалов.
- Что вы все вечно тянете, дорогой товарищ Хуян Антонио,
итак - их имена?
- Это товарищ Даниэла Лоренте и Мария Сорте...
- Но позвольте, - вскричал Кальтенбруннер. - Эту Сорте
я прекрасно знаю и, если мне не изменяет память, она является
второй дочерью Мюллера от третьего брака c этой, ну как ее...
- Долорес...
- Точно! C этой милой старушенцией.
- У вас хорошая память, дружище. Но я хочу вам, товарищ
генеральный советник, напомнить еще один любопытнейший факт.
Эта самая Долорес еще при существовании Четвертого Рейха была
завербована ЦРУ для работы в Бразилии...
- В Мексике...
- Да, да, вы правы. Впрочем, какая разница, в Аргентине
или в Мексике, хоть в Уругвае, ну пусть будет в Мексике. Хотя
мне милее Венесуэлла. Впрочем, "ближе к телу", как говорил
Мопассан, так вот, ее дочь пошла по стопам своей матушки.
- Как?! Сорте - агент ЦРУ?!
- Вот именно.
- Значит... Ага! У этой же Сорте дружеские связи c Джиной
- женой Бормана. Но это же прекрасный шанс - шанс опорочить
Бормана, - озарило Кальтенбруннера.
- Конечно, камрад генеральный советник! Две женщины, у
одной из которых партбилет, а у другой - шпионские инструкции
вражеского государства не могут не интересовать наше ведомство,
а тем более, наших коллег из Совдепа.
- Да, но тогда зачем нам эта... вторая, как ее там?
- Лоренте?
- Да.
- Даниэла Лоренте - наш тайный агент в Южной Америке,
вступивший в контакт c Марианной, Ракель, сорок восьмой мамой и
что самое важное, c этой Марфушей Сорте.
- А Борман ее знает?
- Кого?
- Ну не Марфушу же?!
- Нет, товарищ Кальтенбруннер, и даже не догадывается о
ее существовании.
- Значит, в случае необходимости, она может дать
показания против Бормана?
- Да, мой учитель! - Хуан Антонио вытянулся так, что
товарищ Кальтенбруннер еле увидел его чудную головку, маячившую
между потолком и люстрой ручной работы семнадцатого века.
- Немедленно вызовите ее в Берлин! - строго приказал
Кальтенбруннер.
- Она уже здесь! - Хуан Антонио подошел к старинному
комоду, в одном из ящиков которого лежала свернутая калачиком
Даниэла, нажал тайную кнопку, девушка вывалилась наружу и,
вытянувшись по стойке "смирно", отрапортовала:
- Товарищ генеральный советник! Агент серии СГП4274784321
под номером 468053 по вашему приказанию прибыл!
- Вольно! - приказал Кальтенбруннер.
- Итак, вы все знаете. Ваша задача - опорочить товарища
Бормана в глазах товарища Хонекера, товарища Штирлица - в
глазах товарища Черненко. Вы все поняли?
- Так точно!
- Вы свободны. Ханс проводит вас. Ханс! Где этот
развратник?! Товарищ Хуян, немедленно найдите его. А я пока
свяжусь c Борманом.
Не знал Генрих Кальтенбрунович, что мелкий пакостник был
не так глуп, чтобы уйти сразу после того, как он получил
мерзкий донос; товарищ Борман подло подслушивал под дверью и
все записывал на диктофон, адъютант Кальтенбруннера Ханс был
рядом, но в бессознательном состоянии - Мартин Рейхстагович
постарался на славу.
- А не надо со мной связываться! - дверь открылась и
невозмутимый Борман резким ударом в нос дал понять
Кальтенбруннеру, что тот окончательно проиграл.
- Я, пожалуй, пойду, - поспешно сказал Хуан Антонио, -
я вспомнил, что у меня дома утюг остался включенным в розетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58