.. - спокойно ответил Штирлиц.
- Почему?
- Коммуняка что ли? - вступая в разговор, спросил Дима.
Голос хрюкнул, раздались короткие гудки.
- Далеко не уйдешь! Мы тебя из-под земли, сука, достанем!
- пообещал штандартенфюрер. А вы тоже хороши! - похвалил он
Диброва поддельным голосом. - Коммуняк - в эфир! Ненавижу!
- Да, господа, позвольте представить вам живого Ленина!
Владимир Ильич поперхнулся и показал телезрителям свои
желтые и некрасивые зубы.
- Нет, господа, - продолжал Дима, - Это не какой-нибудь
там псих из "пятнадцатой". Перед вами - живой вождь мирового
пролетариата и трудового крестьянства!.. Владимир Ильич, будьте
так любезны... Вот это, господа, так называемый транслятор, c
помощью которого товарищ Ленин прибыл к нам из Горок 1924 года.
- Все в ШиР! - вдруг перебил его Штирлиц. - Война до
победного конца! На хер вам, господа, этот лысый вождь? Я -
вождь!
- Нет, позвольте, Максим Максимович, что значит "на хер"?
В конце-то концов, имею я право сказать рабочему классу
несколько слов о...
Максим Максимович взял разгневанного товарища Ульянова
зашкирку и качая тело, ловко кинул его в операторскую.
Изображение погасло. Через минуту телезрители услышали голос
Диброва:
- Господа! По техническим причинам передача "Воскресенье
со мной" переносится на 22.00. Примите, господа, наши
извинения...
ГЛАВА 21. РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ
А на Аляске шли ожесточенные бои. Русские отчаянно
наступали. Американцы c ужасом падали на снег, изрыгая пену и
кровь. Российскими войсками командовал генерал Каталкин,
американскими - попавший в немилость "железного" Билла,
генерал Джекобс. Эти два человека были гениями войны, c каждым
сражением доказывая свои способности в стратегии и тактике.
Война для них была, скорее, работой, чем стихийным или
каким-либо еще бедствием.
Решающее сражение, по соглашению главнокомандующих, было
назначено на 23 февраля 1994 года.
В то утро генерал Каталкин стоял на плацу перед строем
солдат и, глубоко вдыхая морозный воздух Аляски, громовым
голосом кричал:
- Солдаты! Родина ждет от вас мужества и стойкости!
Только победа! Сегодя вы, сыны России, будете сражаться во имя
будущего нашей Родины! Так не посрамим же ее честь. Слава
русскому воину - воину освободителю!
- Ура-а-а! - послышалось со всех сторон.
- Ура-а-а! - отчаянно орал генерал. - Слава нам! Слава!
Вперед! Сокрушим янков!
Раздался мощный залп, возвещающий о начале боя. Первыми
двигались "молодцы" из подмосковного города Балашиха, за ними
женский "подрывной" батальон. Танковая дивизия генерала
Крышечникова наступала c левого фланга. C правого - галопом
мчалась кавалерия подполковника Хромова. Сам же генерал
Каталкин, c маузером в руках, спокойно шел впереди всей армии.
Духовой оркестр, стоящий на снежном пике "Возмездия", зловеще
играл пятую симфонию Бетховена.
- Ура-а-а! - орали солдаты.
Не ожидая такого натиска, янки драпали как зайцы на
подмосковной охоте товарища Брежнева.
Господин Джекобс в тот же день связался c президентом по
рации.
- Господин президент, - нервно говорил он, - мои парни
полностью смяты. Бетховен их окончательно доконал. Я ухожу. Нет
больше сил... Но моя честь уйдет вместе со мной. - Генерал
достал свой именной револьвер, выпил немного виски и, приставив
к виску холодный металл, нажал на спуск. Последовала осечка.
Генерал повторил. Результат тот же.
- А-а, янки! - воскликнул Каталкин, вбегая в блиндаж. -
Стреляться? Не позволю!
Револьвер выпал и господин Джекобс упал без сознания.
- Солдаты, - ухмыляясь, подозвал Каталкин, - хотите
посмотреть на человека без чести? Вот он... Вот он, этот янки!
Даже застрелиться по-человечески не смог...
ГЛАВА 22. ЗА ДЕНЬ ДО...
- Пора бы уже сдаваться, Егор Тимурович...
- Подождем еще немного. Все идет нормально.
- Вчера пришла телеграмма из ООН. Выражают протест. -
глухо произнес Ельцин, косясь на недочитанную книгу.
- Подождем, - спокойно заверил Гайдар. - Каталкин уже
на границе c Канадой.
- Ого! Куда залетел! - воскликнул президент. - А что
народ?
- Чей? - c интересом спросил премьер.
- Ну как чей? Наш!
- Народу все до лампочки! Все голосуют за ШиР!
- Да?
- Ладно, завтра отступаем. Пусть гонят нас до Москвы.
Без стука вошел Руслан. Егор Тимурович отвернулся и
медленно покачал головой.
- Борис Николаевич, на проводе господин Клинтон, - мягко
сказал бывший спикер Верховного Совета России. - Он возмущен
до крайности.
- Меня нет дома, я на даче, - спокойно бросил президент.
- Он звонил на дачу.
- Там нет телефона, - мягко вставил Гайдар, выпихивая
Хасбулатова. - Черти что! Без стука входят!.. Ну да ладно...
Завтра, Борь, все решится окончательно. Со своей стороны могу
пообещать, что воодушевленные легкой победой, янки попрут через
всю Сибирь!
Борис Николаевич страстно потер руки. Гайдар неохотно
достал из книжного шкафа томик "Тимура".
А за окном перестал играть оркестр Ростроповича, "Сникерс"
и "Марс" продавали уже по "бешеным" ценам. Куранты зловеще
молчали.
...Стефани нещадно расстреливала крокодилов. Мария плавала
в кровавой воде и c отчаяньем требовала милосердия. Неукротимая
садистка медленно открывала дополнительную заслонку, за которой
радостно плескались кровожадные касатки.
ГЛАВА 23. ОПЛЕУХА
- Максим Максимович, а помните, как мы c вами пили
воронежскую самогоночку? - мягко спросил Владимир Ильич
картавым голосом.
- Помню, - нехотя буркнул Штирлиц.
- А помните, как мы делали революцию?
- Помню, помню.
- А помните?..
- Да пошел ты, придурок лысый, c мировым именем! -
грозно воскликнул Максим Максимович, доставая кастет.
- А вот этого не надо! Кастетов я, видите ли, c детства
не люблю. Понял, товарищ штандартенфюрер, понял! Я, батенька,
очень понятливый!
- Дим, почему c нами вечно этот лысый? - неподдельно
поинтересовался Штирлиц у журналиста Диброва, стучащего на
пишущей машинке.
В мавзолее была удивительная тишина. Даже Шелленберг, от
шума которого всегда был бардак, мирно храпел на бывшем ложе
вождя.
- Макс, не кричи пожалуйста, люди спят! - прошептал
Дима, косясь на бывшего шефа ШиРа. - Звонил Гайдар. Просил
Ленина держать на привязи. Сам не знаю зачем.
- А-а! Ну тогда пусть живет! - понимающе кивнул Штирлиц
и неохотно спрятал свой кастет; кастетов он не любил доставать
просто так. Подойдя к Шелленбергу, он бережно накрыл его
пластиковой крышкой. Вальтер что-то прошептал и покорно положил
руки на живот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58