— И вы просили меня, и я это сделал... и вот так оно вышло.
— Боже мой, — тихо сказала миссис Неттльз; глаза ее расширились. — Боже мой!
— Вы этим хотите что-нибудь сказать? Если да, то я рад был бы услышать.
— У вас... у вас к ней чувство?
— Чувство? Да, мне небезразлично, будет она жить или умрет!
— Не только это, — сказала миссис Неттльз. — Вы меня поняли. Бог мой! Кто бы мог предположить?
— Вы свободны. — Он повернулся к ней спиной, обратив взгляд в окно на воображаемого прохожего.
— Она знает? Ей надо знать. Может быть легче...
— Пожалуйста, уйдите, — сказал он сквозь сжатые зубы.
— Да, сэр, — ответила она довольно робко и закрыла за собой дверь.
Мэтью опустился в кресло и спрятал лицо в ладонях. Чем заслужил он такую пытку? Хотя это чепуха по сравнению с муками, которые ждут Рэйчел через семьдесят два часа.
Это было невыносимо. Невыносимо. Потому что он знал: куда бы ни сбежал он утром понедельника, он будет слышать крики Рэйчел и чуять запах ее горящей плоти.
От кубка крепкого рома он был почти пьян, но, по правде говоря, мог бы с тем же успехом спокойно выпить целую бутылку. Он уперся в конец пути. Ничего больше нельзя ни сказать, ни сделать, ни открыть. Линч победил. Когда где-то через неделю найдут убитого Бидвелла — когда уедут Мэтью и магистрат, конечно, — рассказы о мести Сатаны разлетятся по Фаунт-Роялу, и через месяц, если не раньше, город опустеет. Линч сможет даже переехать в особняк и править имением призраков, пока будет копаться в источнике.
Ум Мэтью был как в осажденной крепости. Стены комнаты начали медленно вертеться, и если бы Мэтью не заглотнул "Сэра Ричарда", он бы испугался, что это Линч по-прежнему хозяйничает у него в голове.
Оставались детали... которые не укладывались в картину.
Например, землемер. Кто это был? Может быть, все-таки всего лишь землемер? Золотая монета у Шоукомба. Откуда ее взял тот индеец? Исчезновение Шоукомба с его семейкой. Куда они делись, бросив все свое имущество?
И убийство преподобного Гроува.
Мэтью мог понять, зачем Линч убил Дэниела Ховарта, но зачем преподобного? Подчеркнуть, что Дьяволу без пользы служитель Бога? Устранить того, кого жители считали защитой от зла? Или совсем по другой причине, которую Мэтью упустил из виду?
Он больше не мог думать. Стены вертелись слишком быстро. Надо было встать и добраться до кровати, пока еще он в состоянии. Приготовились... раз... два... три!
Он подошел к кровати, хотя его бросало из стороны в сторону, раньше, чем его свалило вращение комнаты. И лег на спину, разбросав руки в стороны, а потом с тяжелым вздохом исчез из этого мира невзгод.
Глава 10
В половине восьмого в таверне Ван-Ганди кипела жизнь. Вечером любой пятницы в освещенном лампами и продымленном царстве питий было бы с полдюжины клиентов, в основном фермеры, желающие пообщаться с собратьями подальше от жен и детей. Но в эту пятницу, с ее духом празднества из-за прекрасной погоды и неминуемого конца Рэйчел Ховарт, собралось человек пятнадцать — поговорить или поорать, если случай выдастся, пожевать солонины и как следует выпить вина, рома и яблочного сидра. Для по-настоящему рисковых мужчин в таверне был собственный кукурузный самогон, гарантирующий подъем земли до уровня носа.
Ван-Ганди — сухопарый человек с румяным лицом, подстриженной бородкой и несколькими ростками седоватых волос, стоящих торчком на голове, — был вдохновлен таким оживлением. Взяв лиру, он устроился посреди гуляк и стал выть непристойные песенки, где участвовали молодые жены, пояса верности, подобранные ключи и странствующие купцы. Эти песнопения так подняли народный дух, что загремели хором заказы на крепкую выпивку, а тощая, кислого вида женщина, подававшая напитки, стала предметом таких взглядов налитых глаз, будто она была сама Елена Троянская.
— А вот песня! — заорал Ван-Ганди, разгоняя дыханием плавающий в воздухе табачный дым. — Сам сложил, только сегодня!
Он дернул струну, издав звук, который заставил бы устыдиться вопящую кошку, и начал:
Э-ге-гей, история для добрых людей.
Я в жалостной историей назвал ее скорей.
История про ведьму из Фаунта-Рояля
И ведьминскую шайку дьявольских чертей.
Назвать ее мерзавкою просится само,
Как будто бы навозом обозвано дерьмо-о-о!
Громкий смех и поднятые кружки встретили эти слова, разумеется, но и насчет музыки Ван-Ганди был мастер.
Э-ге-гей, история для добрых людей.
Печальнее история на свете есть едва ли
О том, как ведьму запалят из Фаунта-Рояла.
Покуда до седой золы огонь ее дожжёт,
Она и по дороге в ад у Сатаны сосё-о-от!
Мэтью подумал, как бы у таверны не сорвало крышу ураганом восторга, которым была встречена эта ода. Он мудро выбрал себе стол спиной к залу и как можно дальше от средоточия веселья, но даже две кружки вина и кружка яблочного сидра, которые он уговорил, не могли заглушить тошнотворную боль в ушах, изнасилованных пением Ван-Ганди. Эти идиоты невыносимы! Ржание и тяжелые потуги шутить вызывали просто судороги в животе. У него возникло чувство, что, если он еще останется в этом городе, то сделается законченным пьяницей и опустится в надир, обитаемый только червями, пирующими на собачьем дерьме.
А талант Ван-Ганди обратился к мелодиям, состряпанным на месте. Он показал на сидящего рядом джентльмена и задергал струны:
Жена у Дика Кашинга устала от долбежки
И, чтобы легче стало ей, налила смазку ложкой.
Но только наш Дик Кашинг — он крепкий старина:
Она спалила волосню, а больше ни хрена!
Хохот, веселье, тосты и крики в изобилии. Хозяин стал воспевать другого посетителя:
А кто с Хирамом встретится, жалею всех гуртом.
Его пчела ужалила, так померла при том.
Он в пьянке десять мужиков под стол отправит спать,
А ихним женам борозду успеет распахать!
Это была пытка! Мэтью отодвинул тарелку курятины с фасолью, служившую не слишком аппетитным ужином. И еще сильнее испортила ему аппетит грязь, метаемая в Рэйчел — Рэйчел, которая могла бы заставить замолчать эту банду шутов одним лишь царственным взглядом.
Он допил сидр и встал со скамьи. В этот момент Ван-Ганди запел еще одну песню без мелодии:
И Соломону Стайлзу наш общественный привет!
Такой охотник и ходок, какого больше нет.
Бредет в индейские леса и в чащу, где зверьё,
Выискивая где-то скво, чтоб засадить в неё!
Посмотрев на дверь, Мэтью увидел вошедшего. Будто в ответ на смех и крики, обращенные к нему, он снял треуголку и насмешливо поклонился собравшимся идиотам.
Потом подошел к столу и сел, а Ван-Ганди обратил свой слоновый юмор на следующую ухмыляющуюся жертву, чье имя оказалось Джетро Садракер.
Мэтью снова опустился на стул. Он оценил, что открывается интересная возможность, если правильно ею воспользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
— Боже мой, — тихо сказала миссис Неттльз; глаза ее расширились. — Боже мой!
— Вы этим хотите что-нибудь сказать? Если да, то я рад был бы услышать.
— У вас... у вас к ней чувство?
— Чувство? Да, мне небезразлично, будет она жить или умрет!
— Не только это, — сказала миссис Неттльз. — Вы меня поняли. Бог мой! Кто бы мог предположить?
— Вы свободны. — Он повернулся к ней спиной, обратив взгляд в окно на воображаемого прохожего.
— Она знает? Ей надо знать. Может быть легче...
— Пожалуйста, уйдите, — сказал он сквозь сжатые зубы.
— Да, сэр, — ответила она довольно робко и закрыла за собой дверь.
Мэтью опустился в кресло и спрятал лицо в ладонях. Чем заслужил он такую пытку? Хотя это чепуха по сравнению с муками, которые ждут Рэйчел через семьдесят два часа.
Это было невыносимо. Невыносимо. Потому что он знал: куда бы ни сбежал он утром понедельника, он будет слышать крики Рэйчел и чуять запах ее горящей плоти.
От кубка крепкого рома он был почти пьян, но, по правде говоря, мог бы с тем же успехом спокойно выпить целую бутылку. Он уперся в конец пути. Ничего больше нельзя ни сказать, ни сделать, ни открыть. Линч победил. Когда где-то через неделю найдут убитого Бидвелла — когда уедут Мэтью и магистрат, конечно, — рассказы о мести Сатаны разлетятся по Фаунт-Роялу, и через месяц, если не раньше, город опустеет. Линч сможет даже переехать в особняк и править имением призраков, пока будет копаться в источнике.
Ум Мэтью был как в осажденной крепости. Стены комнаты начали медленно вертеться, и если бы Мэтью не заглотнул "Сэра Ричарда", он бы испугался, что это Линч по-прежнему хозяйничает у него в голове.
Оставались детали... которые не укладывались в картину.
Например, землемер. Кто это был? Может быть, все-таки всего лишь землемер? Золотая монета у Шоукомба. Откуда ее взял тот индеец? Исчезновение Шоукомба с его семейкой. Куда они делись, бросив все свое имущество?
И убийство преподобного Гроува.
Мэтью мог понять, зачем Линч убил Дэниела Ховарта, но зачем преподобного? Подчеркнуть, что Дьяволу без пользы служитель Бога? Устранить того, кого жители считали защитой от зла? Или совсем по другой причине, которую Мэтью упустил из виду?
Он больше не мог думать. Стены вертелись слишком быстро. Надо было встать и добраться до кровати, пока еще он в состоянии. Приготовились... раз... два... три!
Он подошел к кровати, хотя его бросало из стороны в сторону, раньше, чем его свалило вращение комнаты. И лег на спину, разбросав руки в стороны, а потом с тяжелым вздохом исчез из этого мира невзгод.
Глава 10
В половине восьмого в таверне Ван-Ганди кипела жизнь. Вечером любой пятницы в освещенном лампами и продымленном царстве питий было бы с полдюжины клиентов, в основном фермеры, желающие пообщаться с собратьями подальше от жен и детей. Но в эту пятницу, с ее духом празднества из-за прекрасной погоды и неминуемого конца Рэйчел Ховарт, собралось человек пятнадцать — поговорить или поорать, если случай выдастся, пожевать солонины и как следует выпить вина, рома и яблочного сидра. Для по-настоящему рисковых мужчин в таверне был собственный кукурузный самогон, гарантирующий подъем земли до уровня носа.
Ван-Ганди — сухопарый человек с румяным лицом, подстриженной бородкой и несколькими ростками седоватых волос, стоящих торчком на голове, — был вдохновлен таким оживлением. Взяв лиру, он устроился посреди гуляк и стал выть непристойные песенки, где участвовали молодые жены, пояса верности, подобранные ключи и странствующие купцы. Эти песнопения так подняли народный дух, что загремели хором заказы на крепкую выпивку, а тощая, кислого вида женщина, подававшая напитки, стала предметом таких взглядов налитых глаз, будто она была сама Елена Троянская.
— А вот песня! — заорал Ван-Ганди, разгоняя дыханием плавающий в воздухе табачный дым. — Сам сложил, только сегодня!
Он дернул струну, издав звук, который заставил бы устыдиться вопящую кошку, и начал:
Э-ге-гей, история для добрых людей.
Я в жалостной историей назвал ее скорей.
История про ведьму из Фаунта-Рояля
И ведьминскую шайку дьявольских чертей.
Назвать ее мерзавкою просится само,
Как будто бы навозом обозвано дерьмо-о-о!
Громкий смех и поднятые кружки встретили эти слова, разумеется, но и насчет музыки Ван-Ганди был мастер.
Э-ге-гей, история для добрых людей.
Печальнее история на свете есть едва ли
О том, как ведьму запалят из Фаунта-Рояла.
Покуда до седой золы огонь ее дожжёт,
Она и по дороге в ад у Сатаны сосё-о-от!
Мэтью подумал, как бы у таверны не сорвало крышу ураганом восторга, которым была встречена эта ода. Он мудро выбрал себе стол спиной к залу и как можно дальше от средоточия веселья, но даже две кружки вина и кружка яблочного сидра, которые он уговорил, не могли заглушить тошнотворную боль в ушах, изнасилованных пением Ван-Ганди. Эти идиоты невыносимы! Ржание и тяжелые потуги шутить вызывали просто судороги в животе. У него возникло чувство, что, если он еще останется в этом городе, то сделается законченным пьяницей и опустится в надир, обитаемый только червями, пирующими на собачьем дерьме.
А талант Ван-Ганди обратился к мелодиям, состряпанным на месте. Он показал на сидящего рядом джентльмена и задергал струны:
Жена у Дика Кашинга устала от долбежки
И, чтобы легче стало ей, налила смазку ложкой.
Но только наш Дик Кашинг — он крепкий старина:
Она спалила волосню, а больше ни хрена!
Хохот, веселье, тосты и крики в изобилии. Хозяин стал воспевать другого посетителя:
А кто с Хирамом встретится, жалею всех гуртом.
Его пчела ужалила, так померла при том.
Он в пьянке десять мужиков под стол отправит спать,
А ихним женам борозду успеет распахать!
Это была пытка! Мэтью отодвинул тарелку курятины с фасолью, служившую не слишком аппетитным ужином. И еще сильнее испортила ему аппетит грязь, метаемая в Рэйчел — Рэйчел, которая могла бы заставить замолчать эту банду шутов одним лишь царственным взглядом.
Он допил сидр и встал со скамьи. В этот момент Ван-Ганди запел еще одну песню без мелодии:
И Соломону Стайлзу наш общественный привет!
Такой охотник и ходок, какого больше нет.
Бредет в индейские леса и в чащу, где зверьё,
Выискивая где-то скво, чтоб засадить в неё!
Посмотрев на дверь, Мэтью увидел вошедшего. Будто в ответ на смех и крики, обращенные к нему, он снял треуголку и насмешливо поклонился собравшимся идиотам.
Потом подошел к столу и сел, а Ван-Ганди обратил свой слоновый юмор на следующую ухмыляющуюся жертву, чье имя оказалось Джетро Садракер.
Мэтью снова опустился на стул. Он оценил, что открывается интересная возможность, если правильно ею воспользоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210