— Роберт? — раздался спокойный голос Джонстона. Учитель обеими руками сжимал набалдашник трости. — Что это за фокусы?
— Это не фокусы, Алан. Просто определенная подготовка, в которой помогли мы с Эдуардом.
— Подготовка? К чему, позвольте узнать?
— К данной минуте, сэр, — ответил Мэтью. Его лицо не выдавало никаких эмоций. — Я сюда прибыл — вместе с Рэйчел — около двух часов дня. Мы прошли через болото, и поскольку я был... гм... недостаточно одет и не хотел, чтобы меня видели, я попросил Джона Гуда поставить мистера Бидвелла в известность о моем присутствии. Он это сделал с вызывающей восхищение осмотрительностью. Потом я попросил мистера Бидвелла собрать вас всех вместе сегодня вечером.
— Ничего не понимаю! — произнес Шилдс, но снова сел. — Вы говорите, что привели ведьму обратно? Где она?
— Эта женщина в данный момент находится в комнатах миссис Неттльз, — информировал его Бидвелл. — Думаю, ест свой ужин.
— Но... но... — Шилдс мотал головой, не находя слов. — Она же ведьма! Это же доказано!
— Доказано! — Мэтью слегка улыбнулся. — Доказательство — мера всех вещей, доктор?
— Да, это так! И вы сейчас мне доказали, что вы не просто одержимый, но одержимый дурак! И что такое с вами случилось? Вам пришлось драться с каким-то демоном за благосклонность ведьмы?
— Да, доктор, и я его победил. А теперь, если вам нужны именно доказательства, счастлив буду утолить вашу жажду.
Мэтью уже в четвертый или пятый раз поймал себя на том, что бессознательно чешет глиняный пластырь под рубашкой, покрывающий сломанные ребра. У него был небольшой жар и бросало в пот, но индейский врач — через Навпавпэ — сегодня утром объявил его транспортабельным. Победителю Демонов не пришлось идти всю дорогу собственными ногами: кроме последних двух миль, его и Рэйчел индейские проводники пронесли на устройстве вроде лестницы с помостом посередине. Отличный способ путешествовать.
— Мне кажется, — начал Мэтью, — что все мы, будучи людьми образованными и богобоязненными, согласимся со следующим положением: ведьма не может произнести молитву Господню. Я возьму на себя смелость предположить, что колдун также на это не способен. Поэтому: мистер Уинстон, не будете ли вы так добры прочитать молитву Господню?
Уинстон сделал глубокий вдох:
— Разумеется. Отче наш, иже еси на Небеси, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя...
Мэтью ждал, глядя в лицо Уинстона, а тот абсолютно правильно прочел всю молитву. В ответ на "аминь" Мэтью сказал "спасибо" и перенес внимание на Бидвелла.
— Сэр, не произнесете ли и вы молитву Господню?
— Я? — Тут же искорка привычного негодования загорелась в глазах Бидвелла. — Почему это я должен ее читать?
— Потому что, — ответил Мэтью, — я вам это сказал.
— Мне сказал? — Бидвелл надул губы и фыркнул. — Я не буду произносить столь личные слова только потому, что мне кто-то приказывает!
— Мистер Бидвелл! — Мэтью стиснул зубы. Этот человек невыносим даже в качестве союзника! — Это необходимо.
— Я согласился на эту встречу, но не соглашался читать столь серьезную молитву к Господу моему по чьему-то требованию, будто это строчки из балаганной пьесы! Нет, я не буду ее произносить! И меня за это нельзя объявлять колдуном!
— Да, похоже, что у вас и Рэйчел Ховарт одинаковое упрямство — вы не находите, сэр?
Мэтью приподнял брови, но Бидвелл больше не стал отвечать.
— Хорошо, мы к вам вернемся.
— Возвращайтесь хоть сто раз, будет то же самое!
— Шилдс? — обернулся Мэтью к человеку в очках. — Вы не согласитесь помочь мне в этом деле и прочесть молитву Господню?
— Что ж... хорошо. Я не понимаю смысла, но... ладно.
Шилдс обтер рот тыльной стороной ладони. Пока Уинстон читал молитву, он допил бокал и теперь смотрел в пустой сосуд.
— У меня вино кончилось. Можно мне еще бокал?
— Как только будет произнесена молитва. Не начнете ли?
— Ладно. Хорошо. — Доктор заморгал, и глаза его стали чуть остекленевшими в красноватом свете свечей. — Ладно, — повторил он и начал: — Отче наш... иже еси на Небеси... да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет... воля Твоя... яко на Небеси... тако и на земли... — Он остановился, вытащил из кармана песочного цвета пиджака платок и промокнул испарину на лице. — Извините, здесь жарко... вина... мне нужно выпить холодного...
— Доктор Шилдс? — тихо окликнул его Мэтью. — Продолжайте, пожалуйста.
— Я уже достаточно сказал! Что это за глупости?
— Почему вы не можете дочитать молитву, доктор?
— Я могу! Видит Бог, могу! — Шилдс вызывающе задрал подбородок, но Мэтью видел ужас в его глазах. — Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам... остави нам долги наши... яко же и мы оставляем... оставляем...
Он прижал руки к губам, и видно было, что он на грани срыва, вот-вот зарыдает. Шилдс издал приглушенный звук, который можно было бы назвать стоном.
— В чем дело, Бен? — с тревогой спросил Бидвелл. — Скажите нам, ради Бога!
Шилдс опустил голову, снял очки и вытер платком мокрый лоб.
— Да, — ответил он дрожащим голосом. — Да. Я скажу... я должен сказать... во имя Божие.
— Принести вам воды? — предложил Уинстон, вставая.
— Нет. — Шилдс махнул ему рукой, чтобы тот снова сел. — Я... я должен это рассказать, пока в силах.
— Рассказать — что, Бен? — Бидвелл глянул на Мэтью, который имел представление о том, что сейчас откроется. — Бен? — окликнул Бидвелл Шилдса. — Что рассказать?
— Что... что это я... убил Николаса Пейна.
Упала тишина. У Бидвелла челюсть стала тяжелее наковальни.
— Я его убил, — продолжал доктор, не поднимая головы. Он промокал лоб, щеки, глаза мелкими птичьими движениями. — Казнил его... — Он медленно помотал головой из стороны в сторону. — Нет. Это жалкое оправдание. Я его убил и должен за это ответить перед законом... потому что не могу больше отвечать перед собой или перед Богом. А Он спрашивает меня. Каждый день, каждую ночь Он спрашивает. Он шепчет мне: "Бен, теперь... когда это сделано... когда это наконец сделано... и ты собственными руками совершил самый отвратительный для тебя в этом мире акт... акт, превращающий человека в зверя... как ты будешь дальше жить целителем?"
— Вы... вы сошли с ума? — Бидвелл решил, что у друга случился приступ безумия прямо у него на глазах. — Что вы такое говорите?
Шилдс поднял лицо. Глаза его распухли и покраснели, губы обвисли. Слюна собралась в углах рта.
— Николас Пейн и был тем разбойником, который убил моего старшего сына. Застрелил... при ограблении на Филадельфийской Почтовой Дороге, возле самого Бостона, восемь лет назад. Мальчик еще достаточно прожил, чтобы описать этого человека... и сообщить, что сам успел вытащить пистолет и прострелить разбойнику икру. — Шилдс горестно и едва заметно улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210