— Гроув не был шахматным профессионалом, — сказал Бидвелл, — но любил играть. Он был талантливый человек. И если он в чем-то был профессионалом, так это в латыни.
— В латыни?
— Именно так. Он любил этот язык. Настолько любил, что когда играл со мной — и это всегда меня злило, в чем, подозреваю, и был отчасти смысл подобных действий, — он объявлял ходы по-латыни. А! Вот мой спаситель!
Бидвелл хотел было взять коня слоном.
— Э-гм... если сдвинуть эту фигуру, — сказал Мэтью, — ваш король окажется под шахом моего ферзя.
Рука Бидвелла остановилась в воздухе.
— Знаю! — огрызнулся он. — Думаешь, я слепой?
Он быстро изменил движение, чтобы пойти конем по направлению к королю Мэтью.
Этого коня Мэтью немедленно снял поджидавшей пешкой.
— А были у преподобного Гроува враги? — спросил он.
— Да. Сатана. И, конечно, ведьма. — Бидвелл нахмурился, потирая подбородок. — Наверное, мне очки нужны — как я проглядел эту мелкую гадину?
— И давно преподобный здесь жил?
— С самого начала. Он предложил мне свои услуги в самый первый месяц.
— А откуда он приехал?
— Из Чарльз-Тауна. Уинстон и Пейн познакомились с ним в поездке за припасами. — Бидвелл посмотрел в лицо Мэтью. — Ты будешь в шахматы играть или в магистрата на допросе?
— Сейчас, мне кажется, ваш ход.
— Да, и вот он!
Ладья взлетела в воздух и со стуком опустилась на доску, сбив второго коня Мэтью.
И тут же погибла от меча его ферзя.
— А мистер Пейн, — спросил Мэтью, — он сам откуда?
— Ответил на объявление о наборе жителей, которое я разместил в Чарльз-Тауне. Почти все первые жители появились таким образом. А почему ты спрашиваешь?
— Из любопытства, — ответил Мэтью, рассматривая доску. — Мистер Пейн был когда-то моряком?
— Да, был. Служил в юные годы первым помощником на английской бригантине. Мы с ним много раз говорили о море и кораблях. — Он прищурился: — А почему тебе в голову пришел этот вопрос?
— Мистер Пейн... мне показалось, что у него есть морские знания. А что такое бригантина?
— Как что? Корабль!
— Да, сэр. — Мэтью позволил себе вежливую, но все же мимолетную улыбку. — Но какого рода корабль?
— Двухмачтовый, с прямыми парусами. Это быстрые корабли. Используются для каботажной торговли. И еще бригантины благодаря их скорости нашли, к несчастью, признание у более неприятной публики.
— Простите, сэр? — не понял Мэтью.
— У пиратов и каперов. Бригантины — их любимые суда. Эти корабли могут войти в узкую гавань. Ладно, когда будет готов мой морской порт, мы этих собак выгоним прочь и шкуры их на воротах вывесим.
Рука Бидвелла быстрым движением перенесла оставшуюся ладью на поле, откуда она угрожала ферзю Мэтью, подпертому слоном.
— Шах, — сказал Мэтью, передвигая скромную пешку к королю Бидвелла.
— А вот ей! — Король взял пешку.
— Шах, — повторил Мэтью, передвигая ферзя на атакующую позицию.
— А ну-ка легче!
Бидвелл поставил на пути ферзя пешку.
— Мат, — произнес Мэтью, поднимая своего первого коня и казня пешку.
— Минуту, минуту! — почти закричал Бидвелл, лихорадочно глядя на доску.
Но долго продолжать это бесплодное исследование ему не было дано. На улице зазвонил колокол. Сквозь ставни донесся крик — кричали страшное слово, и ужас клинком вошел в сердце Бидвелла.
— Пожар! Пожар!
Бидвелл тут же оказался на ногах и распахнул ставни. Сквозь ночь мелькали языки пламени, раздуваемые во все стороны ветром, и летели оранжевые искры.
— Пожар! Пожар! — кричали на улице, и продолжал гулко звенеть колокол тревоги на сторожевой башне.
— Боже мой! — возопил Бидвелл. — Это же горит тюрьма!
Глава 10
Кричали, чтобы скорее несли ведра. Подъехал еще один фургон, везя две бочки с водой, и тут же кто-то взобрался на него и стал наполнять протягиваемые ведра. Наполненные быстро передавали по цепочке и выплескивали в пламя. Однако Мэтью и прочим зрителям было ясно, что с ведрами ничего не сделаешь против раздуваемого ветром огня. Он уже поглощал здание, и вскоре спасать будет нечего.
Мэтью подумал, что практически все жители Фаунт-Рояла поднялись на крики дозорного и прибежали на улицу Истины либо помогать пожарным, либо смотреть, как пламя делает свою работу. Почти все явились на место происшествия в том же виде, что Мэтью и Бидвелл: в ночных рубашках, наспех натянутых брюках и башмаках, женщины — в капотах и плащах поверх ночного наряда. Мэтью, услышав крики, быстро взбежал наверх, натянул бриджи и бросился будить магистрата, но услышал его внушительный храп, еще не дойдя до двери. Даже пронзительные крики с улицы и колокол тревоги не пробились в сон Вудворда сквозь наверняка закрытые в комнате ставни, а может, проникнув, не могли перекрыть его носовой рапсодии. Поэтому Мэтью не стал тратить время на стук в дверь и побежал вниз вслед за Бидвеллом.
Жар был невыносим, ветер раздувал огонь до безумия. Это была злобная ирония судьбы, как подумал Мэтью: хотя все еще рокотал гром и сверкали над морем отсветы молний, тучи на сей раз не разверзлись над Фаунт-Роялом. Он знал, что Бидвелл пожелал бы сейчас ливня на это пламя, но увы, такового не обещалось. Ферма — та самая заброшенная ферма, на крыше которой вчера утром сидели три коровы, когда Мэтью и Вудворд проезжали мимо, — была обречена.
Но опасности, что огонь распространится, не было. И пожарники это наверняка знали, потому они и выстроились в одну цепочку, а не в две или три. Вчерашний бурный ливень пропитал обитаемый дом, стоящий напротив через изгородь от горящего здания, а другие дома — и тюрьма, кстати, — были достаточно далеко, чтобы до них не долетали угли. Огонь был свиреп и быстро пожирал свою жертву, но не мог перескочить на другую крышу.
Что заставило мысль Мэтью заработать. Все здесь насквозь и тщательно промокло, так как же начался пожар? Возможно, удар молнии? Но непонятно, может ли даже молния поджечь пропитанное водой дерево. Нет, пожар должен был начаться изнутри. И все равно — как?
— Этого дома уже нет, — сказал человек справа от Мэтью. Он оглянулся на говорившего. Это был высокий тощий мужчина в коричневом плаще и шерстяной шапке. Несколько секунд ушло у Мэтью на узнавание его лица: длинный аристократический нос и высокий лоб, узкие сдержанные темно-синие глаза. Без белого парика, без пудры и румян на лице учитель казался — по крайней мере на первый взгляд — совсем другим человеком. Но на свою витую трость опирался именно Джонстон, и пламя красило его лицо оранжевым и красным.
— Это был дом Уильяма Брайерсона, — сказал он. — У меня в школе учились двое его сыновей.
— А когда уехала эта семья?
— О, Уильям никуда не уезжал. Он лежит здесь на кладбище. Но его вдова взяла мальчиков и уехала... кажется, в прошлом году это было, в начале. — Джонстон обратил взгляд к Мэтью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210