— Джонстон допил вино и отставил бокал. — Если совсем честно, далеко за опасной чертой. Конечно, вы никак не могли об этом узнать, но некоторые — многие — уверены были, что это мадам Ховарт прокляла вас за обвинительный приговор.
Вернувшийся Бидвелл услышал последние слова.
— Алан, по-моему, такие вещи говорить не стоит!
— Нет-нет, ничего страшного, — отмахнулся Вудворд. — Я бы удивился... если бы таких слухов не было. Если я и был проклят, то не ведьмой, а плохой погодой и своей собственной... слабой кровью. Но теперь все будет хорошо. Через несколько дней... я буду не хуже, чем всегда.
— Слушайте, слушайте! — Уинстон поднял бокал.
— И готов к дороге, — добавил Вудворд. Он поднял руку и протер глаза, все еще слезящиеся и налитые кровью. — Это... инцидент, который я хочу поскорее оставить позади. Что ты скажешь, Мэтью?
— То же самое, сэр. Джонстон прочистил горло:
— Мне уже тоже пора. Роберт, спасибо вам за вечер. Нам следует как-нибудь... гм... обсудить будущее школьное здание.
— Кстати, мне это кое о чем напомнило! — сказал Вудворд. — Алан, вам это будет интересно. В бреду... мне виделся Оксфорд.
— В самом деле, сэр? — едва заметно улыбнулся. — Я бы сказал, что очень многие бывшие студенты бредят Оксфордом.
— О, я там был. Прямо на траве газона! Я был молод. Передо мной лежали дороги... предстояли свершения.
— И вы слышали звон Большого Тома?
— Разумеется! Кто его слышал, никогда уже не забудет. — Вудворд посмотрел на Мэтью и улыбнулся ему слабо, но все равно сердце клерка растаяло от этой улыбки. — Надо будет когда-нибудь взять тебя в Оксфорд. Покажу тебе коридоры... огромные читальные залы... ты почувствуешь, как удивительно пахнут они. Вы помните, Алан?
— Наиболее запомнившийся мне запах — это аромат горького эля в гостинице "Чекерз-Инн". И еще, боюсь, затхлый запах пустоты в карманах.
— Да, и это. — Вудворд мечтательно улыбнулся. — А я слышал запах травы. Мела. Дубов... стоящих вдоль Червелла. Я там был... клянусь. Был настолько, насколько... могут там быть любая плоть и кровь. И даже оказался у дверей моего братства. Старая дверь... братства Карлтон. И там... прямо передо мной... висела ручка звонка в виде головы барана... и медная табличка с девизом. Ius omni est ius omnibus. Вспоминаю эту дверь... ручку звонка и табличку. — Он закрыл глаза на несколько секунд, наслаждаясь чудесными воспоминаниями. Когда он открыл их, Мэтью увидел слезы. — Алан, а ваше братство называлось... как вы говорили?
— Раскины, сэр. Братство учителей.
— А, да. А девиз ваш помните?
— Конечно, помню. Такой был девиз... — Он помолчал, собирая слова из тумана. — "Величайшим грехом является невежество".
— Девиз, вполне подходящий для учителей, — согласился Вудворд. — Я как юрист... мог бы с ним не согласиться... но опять же, мы были все молоды, и нам предстояло еще пройти школу... университета жизни. Правда ведь?
— В Оксфорде было трудно, — сказал Джонстон. — Но в университете жизни... почти невозможно.
— Да, он... на класс суровее. — Магистрат тяжело вздохнул. Обретенные силы он почти уже истратил. — Простите мне... эту болтовню. Похоже, что когда заболеешь... и так близко подойдешь к смерти... прошлое становится намного важнее... чем угасающее будущее.
— Передо мной вам не надо извиняться за воспоминания об Оксфорде, магистрат, — произнес Джонстон с тактом, который показался Мэтью поразительным. — Я тоже в своих воспоминаниях брожу по этим коридорам. А теперь... если вы меня извините... у моего колена есть свои воспоминания, и оно вспомнило о мази. Спокойной ночи всем.
— Я пойду с вами, Алан, — предложил Уинстон, и Джонстон кивнул в ответ. — Доброй ночи, мистер Бидвелл. Доброй ночи, магистрат. Доброй ночи, мистер Корбетт.
— Да, доброй ночи.
Уинстон вышел вслед за хромающим Джонстоном, который сильнее обычного опирался на трость. Бидвелл налил остатки вина из графина и поднялся к себе, избегая дальнейших разговоров и возможных трений с Мэтью. Вудворд полудремал в кресле, а Мэтью ждал прихода доктора Шилдса.
Вопрос насчет Линча-Ланкастера вышел на передний план. И здесь хотя бы была надежда чего-то добиться. Если Смайт может уверенно определить Линча как того, другого, то с этого можно будет начать убеждать Бидвелла, что вокруг Рэйчел была создана фиктивная реальность. Не слишком ли смелая надежда, что этого удастся добиться завтра?
Глава 11
Пролетевшая гроза увлажнила землю перед самым рассветом, но субботнее солнце засияло сквозь рассеивающиеся тучи, и к восьми часам снова засинело небо. К этому времени Мэтью уже позавтракал и шел к лагерю комедиантов.
Слух раньше зрения подсказал ему, что Филипп Брайтмен с двумя другими актерами занят разговором, сидя на стульях за полотняной ширмой. Они читали и произносили слова одного из своих моралите. Когда Мэтью спросил, где можно найти Дэвида Смайта, Брайтмен показал на желтый навес, укрывающий сундуки, лампы и множество других предметов. Там Мэтью и обнаружил Смайта за осмотром пестрых костюмов, которые одна из женщин труппы украшала павлиньими перьями, с виду довольно потрепанными.
— Доброе утро, мистер Смайт, — поздоровался Мэтью. — Можно с вами перемолвиться парой слов?
— А! Доброе утро, мистер Корбетт. Чем могу быть вам полезен?
Мэтью бросил взгляд на швею.
— А не могли бы мы поговорить наедине?
— Конечно. Миссис Прейтер, пока все просто отлично. Поговорим позже, когда у вас больше будет готово. Мистер Корбетт, можем пройти вон туда, если вы не против.
Смайт показал на группу дубов футах в шестидесяти за лагерем.
На ходу Смайт сунул большие пальцы в карманы темно-коричневых бриджей.
— Думаю, уместно будет принести извинения за наше вчерашнее поведение. Мы ушли так сразу... и по такой очевидной причине. Могли бы хотя бы придумать более дипломатичный предлог.
— Извинений не требуется, причина была уважительная и понятная всем. И лучше правда, чем любой фальшивый предлог, какой бы он ни был дипломатичный.
— Благодарю вас, сэр. Ценю вашу деликатность.
— Причина, по которой я хотел с вами говорить, — сказал Мэтью, оказавшись в тени дубов, — касается Гвинетта Линча. Того человека, которого вы считаете Джоном Ланкастером.
— Если позволено будет вас поправить, не считаю. Я уже говорил, что готов подтвердить это под присягой. Но он... совсем по-другому выглядит. Невероятно изменился. Того человека, которого я знал, никогда бы в жизни не увидели в таких мерзких лохмотьях. У него, насколько я помню, пунктиком была чистота.
— И порядок? — спросил Мэтью. — Можно сказать, что это тоже был у него пунктик?
— В фургоне у него было очень аккуратно. Помню, как-то он пожаловался отцу, что под рукой не оказалось колесной мази — смазать скрипучее колесо.
— Гм... — сказал Мэтью, прислонился спиной к дубу и скрестил руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Вернувшийся Бидвелл услышал последние слова.
— Алан, по-моему, такие вещи говорить не стоит!
— Нет-нет, ничего страшного, — отмахнулся Вудворд. — Я бы удивился... если бы таких слухов не было. Если я и был проклят, то не ведьмой, а плохой погодой и своей собственной... слабой кровью. Но теперь все будет хорошо. Через несколько дней... я буду не хуже, чем всегда.
— Слушайте, слушайте! — Уинстон поднял бокал.
— И готов к дороге, — добавил Вудворд. Он поднял руку и протер глаза, все еще слезящиеся и налитые кровью. — Это... инцидент, который я хочу поскорее оставить позади. Что ты скажешь, Мэтью?
— То же самое, сэр. Джонстон прочистил горло:
— Мне уже тоже пора. Роберт, спасибо вам за вечер. Нам следует как-нибудь... гм... обсудить будущее школьное здание.
— Кстати, мне это кое о чем напомнило! — сказал Вудворд. — Алан, вам это будет интересно. В бреду... мне виделся Оксфорд.
— В самом деле, сэр? — едва заметно улыбнулся. — Я бы сказал, что очень многие бывшие студенты бредят Оксфордом.
— О, я там был. Прямо на траве газона! Я был молод. Передо мной лежали дороги... предстояли свершения.
— И вы слышали звон Большого Тома?
— Разумеется! Кто его слышал, никогда уже не забудет. — Вудворд посмотрел на Мэтью и улыбнулся ему слабо, но все равно сердце клерка растаяло от этой улыбки. — Надо будет когда-нибудь взять тебя в Оксфорд. Покажу тебе коридоры... огромные читальные залы... ты почувствуешь, как удивительно пахнут они. Вы помните, Алан?
— Наиболее запомнившийся мне запах — это аромат горького эля в гостинице "Чекерз-Инн". И еще, боюсь, затхлый запах пустоты в карманах.
— Да, и это. — Вудворд мечтательно улыбнулся. — А я слышал запах травы. Мела. Дубов... стоящих вдоль Червелла. Я там был... клянусь. Был настолько, насколько... могут там быть любая плоть и кровь. И даже оказался у дверей моего братства. Старая дверь... братства Карлтон. И там... прямо передо мной... висела ручка звонка в виде головы барана... и медная табличка с девизом. Ius omni est ius omnibus. Вспоминаю эту дверь... ручку звонка и табличку. — Он закрыл глаза на несколько секунд, наслаждаясь чудесными воспоминаниями. Когда он открыл их, Мэтью увидел слезы. — Алан, а ваше братство называлось... как вы говорили?
— Раскины, сэр. Братство учителей.
— А, да. А девиз ваш помните?
— Конечно, помню. Такой был девиз... — Он помолчал, собирая слова из тумана. — "Величайшим грехом является невежество".
— Девиз, вполне подходящий для учителей, — согласился Вудворд. — Я как юрист... мог бы с ним не согласиться... но опять же, мы были все молоды, и нам предстояло еще пройти школу... университета жизни. Правда ведь?
— В Оксфорде было трудно, — сказал Джонстон. — Но в университете жизни... почти невозможно.
— Да, он... на класс суровее. — Магистрат тяжело вздохнул. Обретенные силы он почти уже истратил. — Простите мне... эту болтовню. Похоже, что когда заболеешь... и так близко подойдешь к смерти... прошлое становится намного важнее... чем угасающее будущее.
— Передо мной вам не надо извиняться за воспоминания об Оксфорде, магистрат, — произнес Джонстон с тактом, который показался Мэтью поразительным. — Я тоже в своих воспоминаниях брожу по этим коридорам. А теперь... если вы меня извините... у моего колена есть свои воспоминания, и оно вспомнило о мази. Спокойной ночи всем.
— Я пойду с вами, Алан, — предложил Уинстон, и Джонстон кивнул в ответ. — Доброй ночи, мистер Бидвелл. Доброй ночи, магистрат. Доброй ночи, мистер Корбетт.
— Да, доброй ночи.
Уинстон вышел вслед за хромающим Джонстоном, который сильнее обычного опирался на трость. Бидвелл налил остатки вина из графина и поднялся к себе, избегая дальнейших разговоров и возможных трений с Мэтью. Вудворд полудремал в кресле, а Мэтью ждал прихода доктора Шилдса.
Вопрос насчет Линча-Ланкастера вышел на передний план. И здесь хотя бы была надежда чего-то добиться. Если Смайт может уверенно определить Линча как того, другого, то с этого можно будет начать убеждать Бидвелла, что вокруг Рэйчел была создана фиктивная реальность. Не слишком ли смелая надежда, что этого удастся добиться завтра?
Глава 11
Пролетевшая гроза увлажнила землю перед самым рассветом, но субботнее солнце засияло сквозь рассеивающиеся тучи, и к восьми часам снова засинело небо. К этому времени Мэтью уже позавтракал и шел к лагерю комедиантов.
Слух раньше зрения подсказал ему, что Филипп Брайтмен с двумя другими актерами занят разговором, сидя на стульях за полотняной ширмой. Они читали и произносили слова одного из своих моралите. Когда Мэтью спросил, где можно найти Дэвида Смайта, Брайтмен показал на желтый навес, укрывающий сундуки, лампы и множество других предметов. Там Мэтью и обнаружил Смайта за осмотром пестрых костюмов, которые одна из женщин труппы украшала павлиньими перьями, с виду довольно потрепанными.
— Доброе утро, мистер Смайт, — поздоровался Мэтью. — Можно с вами перемолвиться парой слов?
— А! Доброе утро, мистер Корбетт. Чем могу быть вам полезен?
Мэтью бросил взгляд на швею.
— А не могли бы мы поговорить наедине?
— Конечно. Миссис Прейтер, пока все просто отлично. Поговорим позже, когда у вас больше будет готово. Мистер Корбетт, можем пройти вон туда, если вы не против.
Смайт показал на группу дубов футах в шестидесяти за лагерем.
На ходу Смайт сунул большие пальцы в карманы темно-коричневых бриджей.
— Думаю, уместно будет принести извинения за наше вчерашнее поведение. Мы ушли так сразу... и по такой очевидной причине. Могли бы хотя бы придумать более дипломатичный предлог.
— Извинений не требуется, причина была уважительная и понятная всем. И лучше правда, чем любой фальшивый предлог, какой бы он ни был дипломатичный.
— Благодарю вас, сэр. Ценю вашу деликатность.
— Причина, по которой я хотел с вами говорить, — сказал Мэтью, оказавшись в тени дубов, — касается Гвинетта Линча. Того человека, которого вы считаете Джоном Ланкастером.
— Если позволено будет вас поправить, не считаю. Я уже говорил, что готов подтвердить это под присягой. Но он... совсем по-другому выглядит. Невероятно изменился. Того человека, которого я знал, никогда бы в жизни не увидели в таких мерзких лохмотьях. У него, насколько я помню, пунктиком была чистота.
— И порядок? — спросил Мэтью. — Можно сказать, что это тоже был у него пунктик?
— В фургоне у него было очень аккуратно. Помню, как-то он пожаловался отцу, что под рукой не оказалось колесной мази — смазать скрипучее колесо.
— Гм... — сказал Мэтью, прислонился спиной к дубу и скрестил руки на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210