— Дайте-ка посмотреть!
Пейн протянул руку за монетой, и Мэтью отдал ему кусочек золота. Пейн подошел к окну, чтобы рассмотреть получше. Тайлер стоял у него за спиной, заглядывая через плечо.
— Вы правы, монета действительно испанская, — сказал капитан милиции. — Вы говорите, что Шоукомб забрал ее у мертвого индейца?
— Так он утверждал.
— Странно. Откуда бы у индейца испанское золото?
— Шоукомб говорил, что здесь... — Мэтью вдруг замолчал. "Испанский шпион где-то бродит", — собирался сказать он. Но ему вдруг вспомнилось, как Пейн зажигал сигару на вчерашнем обеде. Курит по-испански. Кто научил Пейна употреблять табак таким образом?
Мэтью вспомнил еще и другие слова Шоукомба насчет испанского шпиона: "Черт побери, он может даже жить в Фаунт-Рояле, англичанин-перебежчик!"
— Что говорил?
Голос Пейна звучал совершенно спокойно, пальцы сомкнулись на испанской монете.
— Он... он говорил... — Мэтью лихорадочно думал. Выражение лица Пейна было ему плохо видно, потому что пробивающийся сквозь испарения свет очерчивал капитана силуэтом. — Он... он думал, что индейцы могли найти золото пиратов, — договорил он неуверенно.
— Золото пиратов? — Дженнингс унюхал иную опьяняющую влагу. — Где? Поблизости?
— Спокойнее, Малкольм, — предупредил его Пейн. — Одна монета — еще не клад. Нам с пиратами не приходилось иметь стычек, да нам этого и не хочется. — Он склонил голову набок, и Мэтью понял, что у него завертелись шестеренки. — Шоукомб ошибся, — заявил Пейн. — Ни один чернофлажник в здравом уме не станет прятать добычу в индейских лесах. Они свое золото прячут там, где его легко откопать, но дурак был бы пират, если бы его добро смогли найти и выкопать дикари.
— Представляю себе, — сказал Мэтью, которому совершенно не хотелось глубже раскапывать могилу этого обмана.
— И все же... откуда еще мог индеец добыть вот это? Разве что произошло кораблекрушение, и как-то монету примыло к берегу. Занятно. Как вы полагаете, магистрат?
— Другая возможность, — размышлял вслух Вудворд, — что какой-то испанец дал эту монету индейцу в стране Флориде.
— Нет, местные краснокожие так далеко не забираются. Племена Флориды не отпустили бы их оттуда со скальпом на голове.
— Что еще более странно, — вмешался Мэтью, желая увести разговор от этой темы, — тот факт, что Шоукомб оставил монету в кружке.
— Наверное, спешил поскорее отсюда убраться.
— И при этом собрал весь наш багаж и своих свиней и кур? Вряд ли. — Мэтью обвел взглядом помещение. Ничего не было сдвинуто с мест, ни один стол не перевернут, никаких следов крови или свидетельств борьбы. Очаг еще не остыл, кухонные котлы стояли в золе. И ни намека на то, что случилось с Шоукомбом и его домочадцами. Мэтью поймал себя на мысли о девушке. С ней-то что сталось? — Не знаю. Единственное, что я знаю, — что Шоукомб никогда бы не бросил эту монету. Я имею в виду, при обычных обстоятельствах.
Пейн тихо хмыкнул. Он еще несколько секунд повертел монету в пальцах, потом отдал ее Мэтью.
— Я думаю, она ваша. Скорее всего другого возмещения вам от Шоукомба не добиться.
— Наша цель — не возмещение, сэр, — возразил Вудворд, — а правосудие. И я должен признать, что сегодня правосудию натянули нос.
— Что ж, полагаю, Шоукомб вряд ли сюда вернется. — Пейн нагнулся и поднял с пола огарок. — Я бы предложил остаться здесь на ночь и дежурить по очереди, но мне не улыбается быть съеденным заживо. — Он неспокойно оглядел темные углы, откуда все еще слышалось возбужденное попискивание. — Тут только Линч и мог бы жить.
— Кто? — переспросил магистрат.
— Гвинетт Линч, наш крысолов из Фаунт-Рояла. Но даже ему могли бы отгрызть ноги в этой проклятой дыре. — Пейн отбросил огарок в темный угол. Что-то большое брызнуло оттуда прочь. — Я видел в сарае сбрую и упряжь. Дункан, мы бы с вами могли прицепить наших лошадей к фургону магистрата и отвезти его. Вас это устроит, магистрат?
— Вполне.
— Тогда ладно. Думаю, надо отсюда уходить.
Пейн и Тайлер вышли на улицу разрядить пистолеты в воздух, потому что эти механизмы, будучи взведенными, оставались опасными, как свернувшаяся змея. Пистолет Тайлера выстрелил сразу, но у Пейна оружие стало пускать искры и сработало лишь после некоторой задержки и шипения.
Через полчаса лошади были впряжены в возвращенный фургон, Вудворд взял вожжи и поехал вслед за первым фургоном по раскисшей дороге обратно в Фаунт-Роял. Мэтью устроился на неудобной скамье рядом с магистратом, а Пейн и Тайлер ехали с Малкольмом Дженнингсом. Мэтью еще раз оглянулся на таверну Шоукомба, пока она не скрылась из виду, представляя себе, что здесь будет через несколько дней — или, не приведи Господь, — недель безраздельного крысиного господства. Образ молодой девушки, которая, похоже, только присутствовала при преступлениях своего хозяина, снова встал перед ним, и Мэтью не удержался от мысли, как это Бог может быть таким жестоким. Но она ушла навстречу своей судьбе — как и все они, — и ничего здесь нельзя поделать. С этой мыслью он отвернулся от прошлого и нацелил взор в будущее.
Мэтью и Вудворд остались вдвоем впервые с момента прибытия в Фаунт-Роял, поскольку даже сегодня утром к общественным конюшням их проводил по приказу миссис Неттльз молодой негр-слуга. Таким образом, это был первый случай для Мэтью высказать свои замечания о публике на вчерашнем обеде без посторонних ушей.
Но для начала возможностью говорить свободно воспользовался магистрат.
— Что ты думаешь о Пейне, Мэтью?
— Кажется, он свое дело знает.
— Да, знает. И еще он, кажется, знает дело... как он их назвал? "Чернофлажников". Интересно.
— Что именно?
— В Нью-Йорке несколько лет назад... мне помнится, году в тысяча шестьсот девяносто третьем или около того... мне досталось дело человека, которого обвиняли в пиратстве. Дело мне запомнилось, потому что это был человек образованный, лесоторговец, который разорился, и его предприятие досталось кредиторам. Жена и двое его детей умерли от чумы. Он был совсем не такой человек, чтобы подумать даже, будто он обратится к такой жизни. И я помню... он называл своих товарищей "чернофлажниками". До того случая я никогда этого термина не слышал. — Вудворд глянул на небо, прикидывая, скоро ли серые тучи выпустят еще одну бурю. — И с тех пор тоже не слышал, пока его не произнес Пейн. — Он перенес внимание на простирающуюся впереди дорогу. — Очевидно, это термин уважительный и не в последнюю очередь — гордый. Так один член общества называет другого.
— И вы предполагаете, что Пейн...
— Я ничего не предполагаю, — перебил Вудворд. — Я только говорю, что это интересно, вот и все. — Он помолчал, подчеркивая важность своих слов. А потом произнес небрежно: — Мне бы хотелось лучше ознакомиться с биографией мистера Пейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210