– И это все, что вы хотите? — спросил Биба.
– Да, к вам только одно требование: прекратить массовые беспорядки и выйти на работу.
– А актив? Что же вы про актив ничего не говорите? В зоне актив будет?
– В зоне должен быть актив.
– А зона не хотит актива. Как быть?
– Так, Биба, наши требования таковы: кончайте анархию и приступайте к работе. Что требуете вы?
– Анархию кончим, но выполните наши требования: активу в зоне не бывать, срок за анархию не добавлять и воров по другим зонам не раскидывать. Согласны на это?
– Я вам сказал свои требования, вы — свои. Теперь надо посоветоваться.
– Хорошо, советуйтесь.
– Когда мне в зону можно зайти?
– Вы можете заходить в зону в любое время, вас не тронут, — сказал Биба и встал.
Переговоры велись, и из управления приехал полковник. С ворами он решил поговорить сам. С Беспаловым вошел в зону.
Воры, видя, что к ним пожаловал большой начальник, привели его в свой штаб. Полковник сел на кровать, рядом с ним Беспалов.
– Ну, — смоля папиросу, спросил Биба полковника, — что скажете?
– Ребята, я хочу с вами по-хорошему поговорить. Давайте кончайте массовые беспорядки. Пошумели и хватит, — сказал полковник.
– Вы с нами по-хорошему хотите поговорить, — сказал Биба, — а что, и по-плохому умеете? Хотел бы я послушать гражданина полковника, как он по-плохому начнет разговаривать.
Биба — здоровый парень, на вид лет двадцать. Его черные глаза зло загорелись. Он потянулся и положил в наколках руки на колени.
– Ну что, начинайте по-плохому разговаривать.
Пока Биба говорил это, Беспалов шепнул полковнику:
– Надо уходить.
Но полковник — самоуверен и уходить не хотел.
– Я повторяю, ребята, кончайте массовые беспорядки.
– А если не кончим, что будет?
Полковник промолчал, а Биба сказал:
– Все ждут, когда вы по-плохому начнете говорить.
Биба встал, и в этот момент в полковника кинули шлюмку. Она попала в спину.
– Пошли, — негромко сказал Беспалов и тронул на выход. Полковник за ним.
Воры до самой вахты провожали их, звеня пиками, нагоняя на полковника страх. Когда он открыл дверь, из толпы крикнули:
– Скажи спасибо лейтенанту, что с ним в зону заходил.
Поскольку воры на уговоры не поддаются, полковник, собрав администрацию, предложил силами батальона войск МВД захватить колонию. Но встал вопрос: как это сделать? Оружие применять нельзя: малолетки. Тогда Беспалов сказал:
– Колонию захватить можно. И обойдемся без жертв. Я несколько раз заходил ночью и утром. Они всю ночь не спят, а засыпают под утро. Когда уснут, можно захватить врасплох. Вот только они рядом с кроватями ставят пики.
Посоветовавшись, колонию решили захватить. В лесу вырубили длинные березовые палки, и, едва забрезжил рассвет, триста солдат тихо прошли по зоне и растеклись по отрядам. Парни мертвецки спали.
Организаторам массовых беспорядков добавили срока и разбросали по зонам, а в колонии ввели актив.
Вскоре шекснинскую малолетку расформировали и привезли взросляков.
8
На разводе Павлуха после приветствия медленно обходил строй, вглядываясь в ребят. На некоторых он задерживал взгляд, как бы читая по их лицам, что они думают, а по большинству скользил взглядом, не удосуживая вниманием.
Такой осмотр Павлуха делал часто. Кто-то не хотел с ним встречаться и опускал глаза, кто-то во второй шеренге прятался за спину, но большинство ребят не отводили взгляд. Это было утреннее промывание мозгов. Если кто-то замыслил нехорошее, взгляд Павлухи, колкий, цепкий, говорил: «Брось, не вздумай сделать, я знаю об этом, не выйдет у тебя ничего».
Глаз давно получил ответ от начальника уголовного розыска капитана Бородина. Бородин писал, что факты, изложенные в письме, не соответствуют действительности. Выходило: сестру никто не грабил. Но вот сегодня Павлуха вызвал Глаза и сказал:
– Тебе ответ на жалобу, — и протянул почтовую открытку.
Глаз прочитал: «Сообщается, что Ваша жалоба на непринятие мер к расследованию преступления в г. Заводоуковске Тюменской области проверяется прокуратурой Тюменской области».
Павлуха, посмотрев на Глаза, сказал:
– Теперь жди ответ из прокуратуры Тюменской области.
Ответ из прокуратуры Тюменской области: так и не пришел. И не стал больше Глаз писать жалоб.
У Глаза болел зуб. В Одляне у этого зуба четвертушка отскочила, когда воры пытали. Зубной врач, Анастасия Петровна, жена воспитателя первого отделения Евгения Васильевича Нехорошева, зуб выдернула, и он мучиться перестал.
Анастасия Петровна была душевный человек, и ее воспитанники уважали. Она чем-то болела и вскоре умерла. Дом стоял напротив корпуса, и ребята в день похорон облепили окна и смотрели, пока процессия не скрылась из виду. На третьем этаже построение на обед прокричали, но из ребят никто от окон не отходил, и воспитатель ходил по комнатам. Его никто не слушал.
В апреле, в честь столетия Ленина, объявили амнистию. Из колонии освободили одного парня и двоим сбросили срок.
Глаз после амнистии думал: «Если б я был сейчас в Одляне по первому сроку, меня бы освободили. Всего восемь месяцев оставил бы хозяину».
По зоне прошел слух, что начальник колонии ушел на пенсию и на его место приехал новый. Из судской колонии. Там он, работая начальником отряда, вывел отряд в передовые, и его повысили.
На развод в сопровождении заместителя и дпнк из вахты вышел в светло-синей шинели с погонами капитана новый начальник. Роста он был выше среднего, стройный и молодой. Он принял доклад дпнк, бодро поздоровался и прошелся вдоль строя. Начальник симпатичный, с голубыми глазами и нестрогий на вид.
На работе ребята обсуждали нового начальника и гадали, каким он будет.
Старый начальник, подполковник, был высокомерен и редко приходил на корпус. А если появлялся, мало беседовал с ребятами. Бывал он перед отбоем, и когда третий этаж строился на вечернюю поверку — выходил из воспитательской или из кабинета заместителя и проходил вдоль строя, оглядывая воспитанников. Шел медленно и иногда перед парнями останавливался. У новичков спрашивал фамилию, а некоторых старичков, особенно активистов, хлопал по плечу одетой в перчатку рукой и спрашивал: «Ну, как дела?» Ему всегда отвечали: «Хорошо», — и он одаривал счастливца улыбкой. У подполковника были синие, поблекшие от возраста глаза, и он щурился, вглядываясь в ребят. Глаза у него слезились, и он вытирал их платком.
Бывший начальник — об этом мало кто знал — стоял за кулак. Наводить порядок в режимной колонии он без кулака не мыслил. Беспалов часто с ним спорил, доказывая, что в режимной колонии можно и без кулака обходиться.
Подполковник последнее время болел, и его замещал Павлуха. Он решил вообще изжить из колонии кулак.
Новый начальник Павел Николаевич Тихонов был противоположность старому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117