Перенес через канаву. Прислушался. Тихо. Поехал.
Когда он въезжал в Падун, смеркалось. Проехав все село, он с радостью и надеждой завел велик к цыганам. К нему в расстегнутой красной клетчатой рубашке вышел Федор, за ним в длинных ярких платьях — его сестра и жена.
– Федор! Новый велосипед. Купи.
– Откуда он?
– Не из Падуна, конечно.
– Ну а все же, откуда он?
– Из Заводоуковска.
– На него уже есть заявка?
– Да нет еще. Я только сегодня.
– Так будет.
Сестра и жена Федора молча слушали.
– Перекрасите.
– Нет, Янка, не нужен.
Ян подумал, что Федор хочет купить за бесценок, и продолжал расхваливать велосипед. В разговор вступили женщины, они тоже говорили, что на велосипед будет заявка и потому они не возьмут.
– Да дешево я. Сколько дашь?— спросил Ян.
– Нет, нет, Янка, нет.
– Ну десятку…
– И трояк не дадим. Куда он нам? Попробуй другим продать.
Но и в другом месте велосипед брать не стали, хотя Ян просил за него всего пятерку.
Он съездил еще к двоим, но и они отказали, боясь связываться с Яном. Никто не хотел рисковать.
Яну надоело ездить на велосипеде, он взял его за руль и повел по улице. Встретились знакомые, им предложил, но они и слушать не стали.
Душа его разрывалась. Велосипед в руках, и никто его не покупает. «Чем выбрасывать, лучше оставлю у кого-нибудь, а потом, может, продам»,— решил Ян.
Навстречу шел Веня Гладков, возле его дома на лавочке всегда собирались пацаны.
– Здорово,— начал Ян.
– Привет.
– Ты куда направился?
– Домой. Сейчас парни придут. А велик у тебя откуда?
– Да… по пьянке достался. Новый. Нравится? Купи.
– На кой он мне? У меня же есть.
– Да недорого.
– Все равно.
«Понял, конечно, что ворованный»,— подумал Ян.
– Слушай. Мне сейчас в одно место надо. Велик мешает. Пусть он у тебя постоит. Можешь загнать. За пятерку. Пойдет?
Веня соображал. Потом спросил:
– А откуда он?
– Не из Падуна.
– Ну оставь.
Они подошли к Вениному дому. Ян завел велосипед в ограду, а сам с разбитыми, взъерошенными чувствами поплелся домой.
Дня через два Ян встретил Веню. Веня рассказал, что в тот вечер, когда пацаны собрались на лавочке, он за пятерку предлагал велосипед. Никто не взял. А утром велосипеда в ограде не оказалось. Кто-то увел, понимая, что он ворованный.
«А может,— подумал Ян,— Веня велик себе оставил. На запчасти. Ну и Бог с ним».
Ян с Робертом и Геной решили залезть еще в одну школу. Подальше от Падуна. Так и сделали. Уехали на поезде километров за шестьдесят, в Омутинку. Но опять неудача: свидетельств о восьмилетнем образовании они не нашли. Уходя из омутинской школы, взяли в качестве сувенира спортивный кубок. А когда ехали домой, около станции Новая Заимка избили мужчину, забрав у него дешевые вещи, но не найдя денег.
Через несколько дней Падун облетела новость: в Новой Заимке недалеко от железнодорожной станции бандиты зверски избили мужчину, и на другой день он скончался.
Отец Яна работал бригадиром вневедомственной сторожевой охраны от милиции, а их сосед, Дмитрий Петрович Трунов, был в подчинении у отца — он работал сторожем на складах спиртзавода.
До весны этого года Ян с Дмитрием Петровичем дружил. Вместе ходили по грибы, ягоды, и частенько Дмитрий Петрович угощал Яна бражкой. Отменную, надо сказать, умел готовить брагу Трунов. В нее он всегда добавлял ягод, и Ян, когда пил, ягоды не выплевывал, а цедил брагу сквозь зубы и в конце закусывал хмельными ягодами, хваля бражку и Дмитрия Петровича.
Дмитрий Петрович — а ему шел седьмой десяток — разговаривал с Яном на равных и, как многие мужики в Падуне, не считал его за пацана. Однажды Трунов перепил Яна. Ему показалось, что он тоже молодой, сила кипит и играет в нем, и он пригласил Яна в огород побороться. Ян был верткий: в школе — один из лучших спортсменов.
– Пойдем, — согласился Ян, и они пошли в огород. В огороде у Дмитрия Петровича росла малина.
Земля мягкая, сплошной чернозем, и Ян, как только сошелся с Труновым, с ходу положил его на лопатки.
Дмитрий Петрович — среднего роста, чуть тяжелее Яна, и когда они сошлись во второй раз, Ян приподнял его и бросил в чернозем. Трунов встал и, не веря, что его швырнул пацан, предложил сойтись в третий, последний раз. И тут Ян, случайно, кинул Трунова в малину, и Трунов оцарапал лицо. Отряхнувшись, сказал:
– Я пьяней тебя, потому ты и поборол. Пойдем по ковшику тяпнем — и продолжим. Все равно я тебя уложу.
Дмитрий Петрович налил Яну полный ковш, а себе стакан. Ян закусил хмельными ягодами и подумал: «Пожалуй, после этого ковша я пьянее его буду и он поборет меня. Ну и бог с ним. Земля мягкая».
Дмитрий Петрович, выпив бражку, крякнул, вытер тыльной стороной ладони губы и посмотрел в зеркало. Лицо — оцарапано, он ахнул и понес Яна матом. Он до того разгорячился, что, крикнув: «Застрелю!» — побежал в комнату, схватил со стены ружье и, зарядив, шагнул в кухню.
Увидев Трунова с ружьем, Ян выскочил в сени и захлопнул за собой дверь. Прогрохотал выстрел, и дробь, пробив обитую тряпьем фанеру, шурша, покатилась по пустотелой двери. Ян знал, что ружье у Трунова одноствольное, шестнадцатого калибра, и можно было бы отобрать ружье, пока он его не перезарядил. Но Ян испугался — ружья, а не Дмитрия Петровича — и ломанулся в огород. Он отбежал на порядочное расстояние, когда Дмитрий Петрович вышел на высокое крыльцо и крикнул:
– Убью, щенок!
Ян на бегу оглянулся. Трунов — целился. Ян прикинул, что на таком расстоянии дробь до него достанет, и, волной перекатившись через прясло, упал на землю. Раздался выстрел. Ян вскочил и кинулся прочь. Отбежав, он остановился и посмотрел на Трунова. Тот стоял на крыльце, ругался и махал ружьем, как палкой. Ян обошел огороды и приблизился к дому Трунова с улицы: хотелось узнать, угомонился ли Дмитрий Петрович, а то, чего доброго, пожалуется отцу.
Увидев Яна — а он был от него метрах в сорока, — Трунов снова вскинул ружье. Но Ян, предвидя это, встал за телеграфный столб. Выстрела не последовало. По улице шли люди, и, когда они поравнялись с телеграфным столбом, Ян выглянул: Дмитрий Петрович стоял на крыльце, поставив ружье к ноге, и прикуривал.
Вскоре Дмитрий Петрович Трунов уехал в отпуск. С Яном он помирился и угостил его остатками бражки.
– А я вот новую поставил, — и Дмитрий Петрович показал на десятилитровую стеклянную бутыль, — приеду — готовая будет.
Ян решил бражку украсть — обида на Трунова не прошла.
Однажды, когда стемнело, Ян через огороды прошел в ограду Трунова и притаился. Прислушался — тихо. Прохожих не слышно.
Взойдя на высокое крыльцо, он осмотрел улицу. Полная луна заливала ее бледным светом. Вдалеке лаяли собаки.
Ян достал из кармана связку ключей и еще раз оглядел улицу. Ни души. Молодежь в клубе. Старики греют старые кости дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Когда он въезжал в Падун, смеркалось. Проехав все село, он с радостью и надеждой завел велик к цыганам. К нему в расстегнутой красной клетчатой рубашке вышел Федор, за ним в длинных ярких платьях — его сестра и жена.
– Федор! Новый велосипед. Купи.
– Откуда он?
– Не из Падуна, конечно.
– Ну а все же, откуда он?
– Из Заводоуковска.
– На него уже есть заявка?
– Да нет еще. Я только сегодня.
– Так будет.
Сестра и жена Федора молча слушали.
– Перекрасите.
– Нет, Янка, не нужен.
Ян подумал, что Федор хочет купить за бесценок, и продолжал расхваливать велосипед. В разговор вступили женщины, они тоже говорили, что на велосипед будет заявка и потому они не возьмут.
– Да дешево я. Сколько дашь?— спросил Ян.
– Нет, нет, Янка, нет.
– Ну десятку…
– И трояк не дадим. Куда он нам? Попробуй другим продать.
Но и в другом месте велосипед брать не стали, хотя Ян просил за него всего пятерку.
Он съездил еще к двоим, но и они отказали, боясь связываться с Яном. Никто не хотел рисковать.
Яну надоело ездить на велосипеде, он взял его за руль и повел по улице. Встретились знакомые, им предложил, но они и слушать не стали.
Душа его разрывалась. Велосипед в руках, и никто его не покупает. «Чем выбрасывать, лучше оставлю у кого-нибудь, а потом, может, продам»,— решил Ян.
Навстречу шел Веня Гладков, возле его дома на лавочке всегда собирались пацаны.
– Здорово,— начал Ян.
– Привет.
– Ты куда направился?
– Домой. Сейчас парни придут. А велик у тебя откуда?
– Да… по пьянке достался. Новый. Нравится? Купи.
– На кой он мне? У меня же есть.
– Да недорого.
– Все равно.
«Понял, конечно, что ворованный»,— подумал Ян.
– Слушай. Мне сейчас в одно место надо. Велик мешает. Пусть он у тебя постоит. Можешь загнать. За пятерку. Пойдет?
Веня соображал. Потом спросил:
– А откуда он?
– Не из Падуна.
– Ну оставь.
Они подошли к Вениному дому. Ян завел велосипед в ограду, а сам с разбитыми, взъерошенными чувствами поплелся домой.
Дня через два Ян встретил Веню. Веня рассказал, что в тот вечер, когда пацаны собрались на лавочке, он за пятерку предлагал велосипед. Никто не взял. А утром велосипеда в ограде не оказалось. Кто-то увел, понимая, что он ворованный.
«А может,— подумал Ян,— Веня велик себе оставил. На запчасти. Ну и Бог с ним».
Ян с Робертом и Геной решили залезть еще в одну школу. Подальше от Падуна. Так и сделали. Уехали на поезде километров за шестьдесят, в Омутинку. Но опять неудача: свидетельств о восьмилетнем образовании они не нашли. Уходя из омутинской школы, взяли в качестве сувенира спортивный кубок. А когда ехали домой, около станции Новая Заимка избили мужчину, забрав у него дешевые вещи, но не найдя денег.
Через несколько дней Падун облетела новость: в Новой Заимке недалеко от железнодорожной станции бандиты зверски избили мужчину, и на другой день он скончался.
Отец Яна работал бригадиром вневедомственной сторожевой охраны от милиции, а их сосед, Дмитрий Петрович Трунов, был в подчинении у отца — он работал сторожем на складах спиртзавода.
До весны этого года Ян с Дмитрием Петровичем дружил. Вместе ходили по грибы, ягоды, и частенько Дмитрий Петрович угощал Яна бражкой. Отменную, надо сказать, умел готовить брагу Трунов. В нее он всегда добавлял ягод, и Ян, когда пил, ягоды не выплевывал, а цедил брагу сквозь зубы и в конце закусывал хмельными ягодами, хваля бражку и Дмитрия Петровича.
Дмитрий Петрович — а ему шел седьмой десяток — разговаривал с Яном на равных и, как многие мужики в Падуне, не считал его за пацана. Однажды Трунов перепил Яна. Ему показалось, что он тоже молодой, сила кипит и играет в нем, и он пригласил Яна в огород побороться. Ян был верткий: в школе — один из лучших спортсменов.
– Пойдем, — согласился Ян, и они пошли в огород. В огороде у Дмитрия Петровича росла малина.
Земля мягкая, сплошной чернозем, и Ян, как только сошелся с Труновым, с ходу положил его на лопатки.
Дмитрий Петрович — среднего роста, чуть тяжелее Яна, и когда они сошлись во второй раз, Ян приподнял его и бросил в чернозем. Трунов встал и, не веря, что его швырнул пацан, предложил сойтись в третий, последний раз. И тут Ян, случайно, кинул Трунова в малину, и Трунов оцарапал лицо. Отряхнувшись, сказал:
– Я пьяней тебя, потому ты и поборол. Пойдем по ковшику тяпнем — и продолжим. Все равно я тебя уложу.
Дмитрий Петрович налил Яну полный ковш, а себе стакан. Ян закусил хмельными ягодами и подумал: «Пожалуй, после этого ковша я пьянее его буду и он поборет меня. Ну и бог с ним. Земля мягкая».
Дмитрий Петрович, выпив бражку, крякнул, вытер тыльной стороной ладони губы и посмотрел в зеркало. Лицо — оцарапано, он ахнул и понес Яна матом. Он до того разгорячился, что, крикнув: «Застрелю!» — побежал в комнату, схватил со стены ружье и, зарядив, шагнул в кухню.
Увидев Трунова с ружьем, Ян выскочил в сени и захлопнул за собой дверь. Прогрохотал выстрел, и дробь, пробив обитую тряпьем фанеру, шурша, покатилась по пустотелой двери. Ян знал, что ружье у Трунова одноствольное, шестнадцатого калибра, и можно было бы отобрать ружье, пока он его не перезарядил. Но Ян испугался — ружья, а не Дмитрия Петровича — и ломанулся в огород. Он отбежал на порядочное расстояние, когда Дмитрий Петрович вышел на высокое крыльцо и крикнул:
– Убью, щенок!
Ян на бегу оглянулся. Трунов — целился. Ян прикинул, что на таком расстоянии дробь до него достанет, и, волной перекатившись через прясло, упал на землю. Раздался выстрел. Ян вскочил и кинулся прочь. Отбежав, он остановился и посмотрел на Трунова. Тот стоял на крыльце, ругался и махал ружьем, как палкой. Ян обошел огороды и приблизился к дому Трунова с улицы: хотелось узнать, угомонился ли Дмитрий Петрович, а то, чего доброго, пожалуется отцу.
Увидев Яна — а он был от него метрах в сорока, — Трунов снова вскинул ружье. Но Ян, предвидя это, встал за телеграфный столб. Выстрела не последовало. По улице шли люди, и, когда они поравнялись с телеграфным столбом, Ян выглянул: Дмитрий Петрович стоял на крыльце, поставив ружье к ноге, и прикуривал.
Вскоре Дмитрий Петрович Трунов уехал в отпуск. С Яном он помирился и угостил его остатками бражки.
– А я вот новую поставил, — и Дмитрий Петрович показал на десятилитровую стеклянную бутыль, — приеду — готовая будет.
Ян решил бражку украсть — обида на Трунова не прошла.
Однажды, когда стемнело, Ян через огороды прошел в ограду Трунова и притаился. Прислушался — тихо. Прохожих не слышно.
Взойдя на высокое крыльцо, он осмотрел улицу. Полная луна заливала ее бледным светом. Вдалеке лаяли собаки.
Ян достал из кармана связку ключей и еще раз оглядел улицу. Ни души. Молодежь в клубе. Старики греют старые кости дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117