Дорога могла быть только по реке.
Но время шло, а венериане ничего не предпринимали. Белопольский опасался, что его замысел не успеет осуществиться — кислород кончится раньше, и Романову придется разделить участь их двоих. Белопольский с грустью и щемящей жалостью думал об этом.
Часы, вделанные в пульт машины, показывали половину десятого утра, когда они услышали, наконец, что приближаются “черепахи”. Звук их шагов нельзя было спутать с легкими прыжками венериан.
Вероятно, начинается путешествие к горам, — сказал Белопольский, — очень хорошо! Это все, чего я желаю.
Баландин не слышал, он был почти без сознания. Романов удивленно посмотрел на Белопольского, не понимая смысла его слов. Что хорошего могло быть в том, что вездеход или их самих потащат куда-то к далеким горам?
В помещение вошло десять “черепах”. Как всегда, без видимого усилия, они подняли машину и вынесли ее на “улицу”.
Белопольский ожидал, что они повернут к туннелю, пройдут через озеро и дальше направятся к реке. На ее берегу он намеревался пустить на полную мощность двигатель вездехода и тем самым связать руки носильщикам. Романов воспользуется этим и попытается бежать, применив, в случае необходимости, оружие. Он сам поможет ему — работой мотора, светом прожектора и оружием.
Шансов на успех было, правда, немного, но другого способа Белопольский не находил. О себе и Баландине он не заботился. Профессор все равно не мог бежать, а оставить его одного в жертву ярости “черепах” для Белопольского было совершенно немыслимо. Если спасется самый молодой из них, то и на том спасибо, — он думал так.
Но “черепахи” не пошли к туннелю. Они повернули вглубь пещеры, прошли знакомым уже путем и доставили людей в тот же самый “дом”, в котором были вчера.
Снова они увидели большой “зал”, и снова возле “двери” стояло “человек” двадцать венериан.
“Черепахи”, поставив вездеход на пол, удалились.
Никто не подходил и не предлагал выйти. Венериане как будто ждали.
Не зрением, а смутным ощущением, шестым чувством, Белопольский заметил, что венериане держатся не так, как прежде. Ему показалось, что они смотрят на машину и на людей враждебно. Он не мог бы объяснить, отчего такая мысль пришла ему в голову, но почему-то был уверен, что не ошибается. Что-то случилось, и это “что-то” было неблагоприятно для них.
Венериане не подходили.
Белопольский решил пойти навстречу неизвестности. Ожидать, ничего не предпринимая, было невыносимо.
— Оставайтесь в машине, — сказал он Романову, — я постараюсь выяснить, чего они ждут.
Выйдя из вездехода, он прямо направился к венерианам.
Они расступились при его приближении, открыв дорогу к “двери”. Белопольский, не колеблясь, прошел в “комнату” со столом. Трое венериан пошли за ним.
Ничто, казалось, не изменилось в этом помещении. Так же висели на стенах хрустально-прозрачные растения, освещенные сзади розовым светом. Стол имел тот же вид, но Белопольский сразу заметил, что каменной чаши на нем не было. Не было ни блокнота, ни карандаша, ни его хронометра. На столе лежали три каких-то обломка.
Венериане, с помощью веревок, кубиков и брусков быстро “нарисовали” карту. Это был все тот же “рисунок”, изображавший реку, просеку, звездолет и озеро. Рядом с “макетом” корабля они поставили восемь кубиков.
Белопольский отметил про себя, что венериане не забыли число членов экипажа.
Потом один из венериан взял три кубика и перенес их на изображение лесной просеки. У звездолета осталось пять.
Что это значит?..
Неужели трое звездоплавателей предприняли разведку к озеру и попали в руки венериан?.. Белопольский почувствовал мучительную тревогу. Неужели Мельников не исполнил его приказа?
Венерианин указал рукой на три кубика, а другую протянул к обломкам, по-прежнему лежавшим на столе. Внимательно приглядевшись к ним, Белопольский понял: это были обломки каменной чаши.
Что случилось? Что произошло на просеке, где, очевидно, венериане встретились с тремя людьми? Почему символ мира и дружбы разбит?.. Венерианин явно хотел сказать, что чашу разбил человек.
Белопольский не допускал мысли, что его товарищи могли намеренно совершить такую неосторожность. Что-то крылось за этим. Было ясно, что он не ошибся, что венериане, действительно, переменили свое отношение к людям, и переменили именно после того, как чаша была разбита. Как разобраться во всем и восстановить прежние отношения?
Венериане пришли ему на помощь.
Один из них повернул голову к двери. Он не крикнул, не издал никакого звука. Но тотчас же, словно в ответ на неслышное приказание, из большого “зала” появился венерианин и поставил на стол другую чашу, в точности похожую на первую.
Белопольский почувствовал, что окончательно запутался. Он ничего не мог понять. Если у венериан есть несколько чаш, то почему они так разгневались из-за потери одной? Что означает, в конце концов, этот странный предмет, которому венериане, очевидно, придают столь большое значение?..
Один из венериан указал одной рукой на чашу, а другую протянул к стоявшему напротив них человеку. Его вид был очень красноречив. Он что-то приказывал. И этот приказ относился к каменной чаше.
Белопольский почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Чего хотят от него венериане? Что он должен сделать?
Он вспомнил вчерашний “разговор”, и ему показалось, что он по-новому понял его смысл. Венериане и вчера могли требовать того же самого, что и сегодня. Потом они могли согласиться, чтобы это требование было выполнено на звездолете. И вот их постигла неудача — чаша была разбита. По чьей вине это произошло, сейчас неважно. Они решили добиться цели у него. Но в чем заключалась эта цель? Что им нужно?
Белопольский привык владеть своими нервами. Он заставил себя успокоиться и хладнокровно подумать.
Все дело, очевидно, заключалось в каменной чаше. С ней надо было что-то сделать. Неужели не удастся выяснить это у венериан? Ведь вчера он сумел с ними договориться.
“Суммируем все, что известно, — подумал он. — Два раза венериане подносили нам чашу и принимали обратно. Это могло означать, по их понятиям, что мы согласны исполнить просьбу. Потом они поняли нас так, что просьба будет выполнена на корабле. Потерпев неудачу, неважно, по какой причине, они хотят, чтобы ее выполнил я, здесь, на месте”.
Белопольский взял чашу в руки. Венериане не препятствовали ему, они ждали.
С необычайной отчетливостью мысли Белопольский обдумывал, что делать дальше. Вернуть чашу? Конечно нет! Взять ее в машину? Не то! Положить в нее что-нибудь? Он вспомнил, как венерианин выбросил положенную им записку. Опять не то!
Что же тогда?..
Белопольский внимательно осмотрел каменный сосуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Но время шло, а венериане ничего не предпринимали. Белопольский опасался, что его замысел не успеет осуществиться — кислород кончится раньше, и Романову придется разделить участь их двоих. Белопольский с грустью и щемящей жалостью думал об этом.
Часы, вделанные в пульт машины, показывали половину десятого утра, когда они услышали, наконец, что приближаются “черепахи”. Звук их шагов нельзя было спутать с легкими прыжками венериан.
Вероятно, начинается путешествие к горам, — сказал Белопольский, — очень хорошо! Это все, чего я желаю.
Баландин не слышал, он был почти без сознания. Романов удивленно посмотрел на Белопольского, не понимая смысла его слов. Что хорошего могло быть в том, что вездеход или их самих потащат куда-то к далеким горам?
В помещение вошло десять “черепах”. Как всегда, без видимого усилия, они подняли машину и вынесли ее на “улицу”.
Белопольский ожидал, что они повернут к туннелю, пройдут через озеро и дальше направятся к реке. На ее берегу он намеревался пустить на полную мощность двигатель вездехода и тем самым связать руки носильщикам. Романов воспользуется этим и попытается бежать, применив, в случае необходимости, оружие. Он сам поможет ему — работой мотора, светом прожектора и оружием.
Шансов на успех было, правда, немного, но другого способа Белопольский не находил. О себе и Баландине он не заботился. Профессор все равно не мог бежать, а оставить его одного в жертву ярости “черепах” для Белопольского было совершенно немыслимо. Если спасется самый молодой из них, то и на том спасибо, — он думал так.
Но “черепахи” не пошли к туннелю. Они повернули вглубь пещеры, прошли знакомым уже путем и доставили людей в тот же самый “дом”, в котором были вчера.
Снова они увидели большой “зал”, и снова возле “двери” стояло “человек” двадцать венериан.
“Черепахи”, поставив вездеход на пол, удалились.
Никто не подходил и не предлагал выйти. Венериане как будто ждали.
Не зрением, а смутным ощущением, шестым чувством, Белопольский заметил, что венериане держатся не так, как прежде. Ему показалось, что они смотрят на машину и на людей враждебно. Он не мог бы объяснить, отчего такая мысль пришла ему в голову, но почему-то был уверен, что не ошибается. Что-то случилось, и это “что-то” было неблагоприятно для них.
Венериане не подходили.
Белопольский решил пойти навстречу неизвестности. Ожидать, ничего не предпринимая, было невыносимо.
— Оставайтесь в машине, — сказал он Романову, — я постараюсь выяснить, чего они ждут.
Выйдя из вездехода, он прямо направился к венерианам.
Они расступились при его приближении, открыв дорогу к “двери”. Белопольский, не колеблясь, прошел в “комнату” со столом. Трое венериан пошли за ним.
Ничто, казалось, не изменилось в этом помещении. Так же висели на стенах хрустально-прозрачные растения, освещенные сзади розовым светом. Стол имел тот же вид, но Белопольский сразу заметил, что каменной чаши на нем не было. Не было ни блокнота, ни карандаша, ни его хронометра. На столе лежали три каких-то обломка.
Венериане, с помощью веревок, кубиков и брусков быстро “нарисовали” карту. Это был все тот же “рисунок”, изображавший реку, просеку, звездолет и озеро. Рядом с “макетом” корабля они поставили восемь кубиков.
Белопольский отметил про себя, что венериане не забыли число членов экипажа.
Потом один из венериан взял три кубика и перенес их на изображение лесной просеки. У звездолета осталось пять.
Что это значит?..
Неужели трое звездоплавателей предприняли разведку к озеру и попали в руки венериан?.. Белопольский почувствовал мучительную тревогу. Неужели Мельников не исполнил его приказа?
Венерианин указал рукой на три кубика, а другую протянул к обломкам, по-прежнему лежавшим на столе. Внимательно приглядевшись к ним, Белопольский понял: это были обломки каменной чаши.
Что случилось? Что произошло на просеке, где, очевидно, венериане встретились с тремя людьми? Почему символ мира и дружбы разбит?.. Венерианин явно хотел сказать, что чашу разбил человек.
Белопольский не допускал мысли, что его товарищи могли намеренно совершить такую неосторожность. Что-то крылось за этим. Было ясно, что он не ошибся, что венериане, действительно, переменили свое отношение к людям, и переменили именно после того, как чаша была разбита. Как разобраться во всем и восстановить прежние отношения?
Венериане пришли ему на помощь.
Один из них повернул голову к двери. Он не крикнул, не издал никакого звука. Но тотчас же, словно в ответ на неслышное приказание, из большого “зала” появился венерианин и поставил на стол другую чашу, в точности похожую на первую.
Белопольский почувствовал, что окончательно запутался. Он ничего не мог понять. Если у венериан есть несколько чаш, то почему они так разгневались из-за потери одной? Что означает, в конце концов, этот странный предмет, которому венериане, очевидно, придают столь большое значение?..
Один из венериан указал одной рукой на чашу, а другую протянул к стоявшему напротив них человеку. Его вид был очень красноречив. Он что-то приказывал. И этот приказ относился к каменной чаше.
Белопольский почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Чего хотят от него венериане? Что он должен сделать?
Он вспомнил вчерашний “разговор”, и ему показалось, что он по-новому понял его смысл. Венериане и вчера могли требовать того же самого, что и сегодня. Потом они могли согласиться, чтобы это требование было выполнено на звездолете. И вот их постигла неудача — чаша была разбита. По чьей вине это произошло, сейчас неважно. Они решили добиться цели у него. Но в чем заключалась эта цель? Что им нужно?
Белопольский привык владеть своими нервами. Он заставил себя успокоиться и хладнокровно подумать.
Все дело, очевидно, заключалось в каменной чаше. С ней надо было что-то сделать. Неужели не удастся выяснить это у венериан? Ведь вчера он сумел с ними договориться.
“Суммируем все, что известно, — подумал он. — Два раза венериане подносили нам чашу и принимали обратно. Это могло означать, по их понятиям, что мы согласны исполнить просьбу. Потом они поняли нас так, что просьба будет выполнена на корабле. Потерпев неудачу, неважно, по какой причине, они хотят, чтобы ее выполнил я, здесь, на месте”.
Белопольский взял чашу в руки. Венериане не препятствовали ему, они ждали.
С необычайной отчетливостью мысли Белопольский обдумывал, что делать дальше. Вернуть чашу? Конечно нет! Взять ее в машину? Не то! Положить в нее что-нибудь? Он вспомнил, как венерианин выбросил положенную им записку. Опять не то!
Что же тогда?..
Белопольский внимательно осмотрел каменный сосуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187