Чтобы безошибочно перелететь с одной точки на другую, надо со скрупулезной точностью учитывать почти неуловимые влияния, которые оказывают на летящий корабль обе планеты, Солнце и даже другие планеты, в особенности Юпитер. Командир звездолета должен в совершенстве знать свой корабль, его величину, вес, расположение двигателей и их силу. Он должен уметь регулировать работу двигателей, знать, какую скорость они сообщают кораблю, знать это с точностью до одного сантиметра в секунду. Без всего этого космический корабль безнадежно затеряется в просторах неба и никогда не долетит до цели.
Камов хорошо понимал это. Вылететь на Землю на совершенно незнакомом корабле, не имея никаких данных об его конструкции и двигателях, — это все равно что, завязав себе глаза, выстрелить из винтовки, надеясь с первого же выстрела, обязательно с первого, попасть в двадцатикопеечную монету, находящуюся на расстоянии двух километров.
Безнадежная затея!
Все! Все варианты спасения, даже самые невероятные, обдуманы и взвешены. Вывод сделан. 3начит, довольно думать об этом! Все мысли должны быть направлены теперь на то, чтобы с возможно большей пользой провести оставшиеся дни.
Включив прожектор, Камов посмотрел на дорогу. Следов гусениц впереди не было. Значит, он так задумался, что потерял след. Он повернул обратно.
Через несколько минут старая дорога была найдена, — он пропустил поворот к северу.
От места, поворота до стоянки звездолета было ровно семьдесят километров.
За стенками машины был сильный мороз, но холод не ощущался внутри. Герметически закрытые окна и дверцы не пропускали наружного воздуха, а стенки вездехода обогревались электрическим током. Было даже жарко.
Камов расстегнул меховой комбинезон и снял с головы шлем. Он чувствовал голод, но у него не было никаких продуктов. Обычно в вездеходе был аварийный запас, но, отправляясь в последнюю поездку, Камов не взял ничего, рассчитывая быстро вернуться. “Это тоже урок для будущего, — подумал он. — Путешественники по чужим планетам всегда должны брать с собой продовольствие”.
До восхода Солнца оставалось еще полтора часа, когда вездеход подошел к хорошо знакомому месту. Смутно темнел на поляне стальной обелиск, искрились в рубиновой звезде и в золоте барельефов отражения звезд. Странно близко к поляне подступила замерзшая поверхность озера. Между ними не было больше огромного корпуса корабля. Даже в темноте Камов различал, как сильно пострадали ближайшие к вездеходу растения, по которым прошел мощный поток огня, вырвавшегося из дюз при старте.
Когда рассветет, он подробно все осмотрит.
Голод все сильнее давал себя знать, но Камов решил, что отправится к американскому кораблю только после того, как выяснит все интересующие его вопросы. Кто знает? Может быть, опять промчится песчаный ураган и уничтожит все следы отлета.
Он очень устал и решил, что самое лучшее — это заснуть до наступления дня.
Он проспал восход солнца. Измученный организм предъявил свои права, и Камов проснулся около полудня.
Осмотр занял два часа.
Огонь выжег длинную просеку, на которой совершенно исчезли даже следы растений. По сторонам стояли оголенные стволы, обожженные и почерневшие. На том месте, где был звездолет и где, следовательно, с наибольшей силой действовал огненный ураган, сдвигая с места тяжелую машину, песок частично расплавился, превратившись в бурое стекло. Колеса вырыли глубокие колеи.
Камов аккуратно записал все результаты своих наблюдений и выводы из них. Теперь можно было отправляться за продуктами.
Голод становился мучительным. Последний раз он ел вчера утром, а с тех пор на его долю выпало много потрясений. Камов решил найти звездолет Хепгуда, взять из него необходимое количество воды и продуктов питания, а затем вернуться обратно к обелиску.
О том, что можно гораздо удобнее устроиться на американском корабле, он не хотел думать. Он будет жить свои последние дни здесь…
Следы гусениц исчезли: они были начисто стерты песком и ветром.
Камов направил машину прямо на запад.
Там, пройдя сто пятьдесят километров он будет искать звездолет. Он помнил, что во время первой экспедиции они с Пайчадзе все время держали направление строго на запад и не отклонялись в сторону.
Очень счастливое обстоятельство! Не будь его, задача найти маленький корабль среди бесконечной пустыни была бы безнадежна.
Единственный ориентир на пути — “болото” — находился в пятидесяти километрах; пройдя это расстояние, Камов убедился, что направление было взято правильно. Он легко узнал памятное место, достигнуть которого так торопились они с Мельниковым. Дальше вездеход пошел быстрее.
Когда счетчик показал, что пройдено сто пятьдесят километров, Камов остановил машину и, выйдя из нее взобрался на крышу.
Американского звездолета нигде не было видно.
Камов понял, что уклонился от прежнего пути. Но насколько?
На этот вопрос трудно было ответить. Подумав, он решил повернуть под прямым углом направо и пойти в этом направлении десять километров. Если корабль не будет обнаружен, то он вернется по следу обратно и повторит такой же маневр влево. Если и в этой стороне он не найдет звездолета, то будет искать его, совершая на местности все более и более широкие круги.
Вернуться, не найдя корабля, — значило обречь себя на смерть от голода. Камов был уверен, что отклониться намного он не мог. Цель находилась где-то недалеко.
И действительно, пройдя около восьми километров, он увидел с левой стороны песчаный холм. В первую секунду ему показалось, что он опять наткнулся на скалы, но, приглядевшись, узнал звездолет, возле которого буря, встретив препятствие, нанесла целую гору песка.
Входная дверь оказалась скрытой под этой горой, и Камов затратил не меньше трех часов, пока добрался до нее. Хорошо еще, что в вездеходе остались лежать лопаты, которые они брали для похорон останков Хепгуда. Без лопат ему пришлось бы раскапывать песок руками.
В третий раз он вошел внутрь американского корабля. В первый раз он был тут с Пайчадзе и Бейсоном. Второй раз с ним был Мельников, сейчас он был один.
Возле пульта управления лежал плотный конверт, который он сам положил туда. В нем акт о гибели командира этого корабля.
“Как странно сложилась судьба! — подумал Камов. — Оба звездолета потеряли на Марсе своих конструкторов”.
Он сразу нашел алюминиевый ящик, в котором лежали продукты, и поразился бедности его содержимого: банки свиных консервов, консервированных фруктов, коробки с сахаром, сухарями и печеньем. Больше ничего не было.
Пили же что-нибудь американцы? Где-нибудь должна быть хотя бы вода. Теперь Камова, больше чем голод, мучила жажда, и он стал искать, все больше удивляясь хаотическому нагромождению резервуаров, баллонов, ящиков и различных сосудов, среди которых было трудно повернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Камов хорошо понимал это. Вылететь на Землю на совершенно незнакомом корабле, не имея никаких данных об его конструкции и двигателях, — это все равно что, завязав себе глаза, выстрелить из винтовки, надеясь с первого же выстрела, обязательно с первого, попасть в двадцатикопеечную монету, находящуюся на расстоянии двух километров.
Безнадежная затея!
Все! Все варианты спасения, даже самые невероятные, обдуманы и взвешены. Вывод сделан. 3начит, довольно думать об этом! Все мысли должны быть направлены теперь на то, чтобы с возможно большей пользой провести оставшиеся дни.
Включив прожектор, Камов посмотрел на дорогу. Следов гусениц впереди не было. Значит, он так задумался, что потерял след. Он повернул обратно.
Через несколько минут старая дорога была найдена, — он пропустил поворот к северу.
От места, поворота до стоянки звездолета было ровно семьдесят километров.
За стенками машины был сильный мороз, но холод не ощущался внутри. Герметически закрытые окна и дверцы не пропускали наружного воздуха, а стенки вездехода обогревались электрическим током. Было даже жарко.
Камов расстегнул меховой комбинезон и снял с головы шлем. Он чувствовал голод, но у него не было никаких продуктов. Обычно в вездеходе был аварийный запас, но, отправляясь в последнюю поездку, Камов не взял ничего, рассчитывая быстро вернуться. “Это тоже урок для будущего, — подумал он. — Путешественники по чужим планетам всегда должны брать с собой продовольствие”.
До восхода Солнца оставалось еще полтора часа, когда вездеход подошел к хорошо знакомому месту. Смутно темнел на поляне стальной обелиск, искрились в рубиновой звезде и в золоте барельефов отражения звезд. Странно близко к поляне подступила замерзшая поверхность озера. Между ними не было больше огромного корпуса корабля. Даже в темноте Камов различал, как сильно пострадали ближайшие к вездеходу растения, по которым прошел мощный поток огня, вырвавшегося из дюз при старте.
Когда рассветет, он подробно все осмотрит.
Голод все сильнее давал себя знать, но Камов решил, что отправится к американскому кораблю только после того, как выяснит все интересующие его вопросы. Кто знает? Может быть, опять промчится песчаный ураган и уничтожит все следы отлета.
Он очень устал и решил, что самое лучшее — это заснуть до наступления дня.
Он проспал восход солнца. Измученный организм предъявил свои права, и Камов проснулся около полудня.
Осмотр занял два часа.
Огонь выжег длинную просеку, на которой совершенно исчезли даже следы растений. По сторонам стояли оголенные стволы, обожженные и почерневшие. На том месте, где был звездолет и где, следовательно, с наибольшей силой действовал огненный ураган, сдвигая с места тяжелую машину, песок частично расплавился, превратившись в бурое стекло. Колеса вырыли глубокие колеи.
Камов аккуратно записал все результаты своих наблюдений и выводы из них. Теперь можно было отправляться за продуктами.
Голод становился мучительным. Последний раз он ел вчера утром, а с тех пор на его долю выпало много потрясений. Камов решил найти звездолет Хепгуда, взять из него необходимое количество воды и продуктов питания, а затем вернуться обратно к обелиску.
О том, что можно гораздо удобнее устроиться на американском корабле, он не хотел думать. Он будет жить свои последние дни здесь…
Следы гусениц исчезли: они были начисто стерты песком и ветром.
Камов направил машину прямо на запад.
Там, пройдя сто пятьдесят километров он будет искать звездолет. Он помнил, что во время первой экспедиции они с Пайчадзе все время держали направление строго на запад и не отклонялись в сторону.
Очень счастливое обстоятельство! Не будь его, задача найти маленький корабль среди бесконечной пустыни была бы безнадежна.
Единственный ориентир на пути — “болото” — находился в пятидесяти километрах; пройдя это расстояние, Камов убедился, что направление было взято правильно. Он легко узнал памятное место, достигнуть которого так торопились они с Мельниковым. Дальше вездеход пошел быстрее.
Когда счетчик показал, что пройдено сто пятьдесят километров, Камов остановил машину и, выйдя из нее взобрался на крышу.
Американского звездолета нигде не было видно.
Камов понял, что уклонился от прежнего пути. Но насколько?
На этот вопрос трудно было ответить. Подумав, он решил повернуть под прямым углом направо и пойти в этом направлении десять километров. Если корабль не будет обнаружен, то он вернется по следу обратно и повторит такой же маневр влево. Если и в этой стороне он не найдет звездолета, то будет искать его, совершая на местности все более и более широкие круги.
Вернуться, не найдя корабля, — значило обречь себя на смерть от голода. Камов был уверен, что отклониться намного он не мог. Цель находилась где-то недалеко.
И действительно, пройдя около восьми километров, он увидел с левой стороны песчаный холм. В первую секунду ему показалось, что он опять наткнулся на скалы, но, приглядевшись, узнал звездолет, возле которого буря, встретив препятствие, нанесла целую гору песка.
Входная дверь оказалась скрытой под этой горой, и Камов затратил не меньше трех часов, пока добрался до нее. Хорошо еще, что в вездеходе остались лежать лопаты, которые они брали для похорон останков Хепгуда. Без лопат ему пришлось бы раскапывать песок руками.
В третий раз он вошел внутрь американского корабля. В первый раз он был тут с Пайчадзе и Бейсоном. Второй раз с ним был Мельников, сейчас он был один.
Возле пульта управления лежал плотный конверт, который он сам положил туда. В нем акт о гибели командира этого корабля.
“Как странно сложилась судьба! — подумал Камов. — Оба звездолета потеряли на Марсе своих конструкторов”.
Он сразу нашел алюминиевый ящик, в котором лежали продукты, и поразился бедности его содержимого: банки свиных консервов, консервированных фруктов, коробки с сахаром, сухарями и печеньем. Больше ничего не было.
Пили же что-нибудь американцы? Где-нибудь должна быть хотя бы вода. Теперь Камова, больше чем голод, мучила жажда, и он стал искать, все больше удивляясь хаотическому нагромождению резервуаров, баллонов, ящиков и различных сосудов, среди которых было трудно повернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187