Эта ложь! Вечная необходимость утаивать, скрывать…
– …в том числе и убийства, – добавил Иеремия.
Его собеседник побелел как мел. В глазах было отчаяние.
– Я не должен был молчать так долго! Но я боялся! И теперь боюсь! Мы все запуганы до смерти!
– Я верю, что не вы нагромоздили эту гору лжи. Но вы дали втянуть себя в преступную игру. И теперь советую попытаться хотя бы частично загладить свою вину. Больше такой возможности не будет.
Форбс кивнул.
– Я все вам объясню. Но не здесь. Пойдемте в дом – там мы можем говорить без помех. Отец обещал вернуться лишь поздним вечером.
Иеремия последовал за ним в кабинет на втором этаже. Прикрыв дверь, Форбс предложил гостю сесть, однако Иеремия предпочел стоять. Взгляд иезуита упал на кинжал на поясе Форбса. Более всего его поразила изогнутая в виде буквы S гарда оружия. Такая же оставила кровоподтек на теле убитого мальчика-факельщика.
Форбс, перехватив взгляд Иеремии, пояснил:
– Сейчас опасно даже средь бела дня передвигаться по городу невооруженным – повсюду бандиты и воры.
Иеремии было не по себе от вида этого кинжала, даже когда Форбс отстегнул его и положил на сундук, стоявший у двери. На мгновение иезуита обуял страх, хотя он не считал молодого Форбса способным на убийство. Лишь когда тот повернулся к Иеремии, страх исчез.
– Это ваш кинжал, сэр? – поинтересовался иезуит.
– Нет, он принадлежит отцу. Уезжая, я просто схватил первое, что подвернулось под руку, поскольку очень спешил.
Иеремия едва заметно кивнул. Он давно предполагал нечто в этом роде. Именно этим оружием старик Форбс заколол несчастного мальчишку, который по его наущению и завлек повитуху Маргарет Лэкстон вместе с ее дочерью в темный переулок.
– Стало быть, вы Аарон, внебрачный сын Айзека Форбса, – констатировал Иеремия. – И в битве при Нейзби пали не вы, а ваш сводный брат Сэмюел.
– Да-да, это так. Меня в той же битве ранили. И в той неразберихе солдаты спутали меня с Сэмюелом и принесли к отцу. Факт, что его законный сын Сэмюел погиб, а внебрачный выжил, оказался страшным ударом для него. Для отца не составило труда понять последствия гибели последнего из прямых наследников. И теперь в случае смерти все состояние должно было отойти его родне, состоявшей сплошь из роялистов, – ведь кто станет принимать во внимание существование какого-то там незаконнорожденного ублюдка? Вот он и решил выдать меня за моего сводного брата. Мы ведь с ним очень похожи, и это сходство убедило бы даже самых недоверчивых, в особенности тех, кто не знал Сэмюела достаточно близко. Но отец никого ко мне не подпускал, в первую очередь друзей Сэмюела, а потом отправил меня в загородный дом, где лично выхаживал после ранения. Прислугу, которая могла заподозрить обман, всю до единого человека, он рассчитал и отправил прочь. А новая прислуга состояла из тех, кто служил в его лондонском доме и слыхом не слыхивал о моем существовании.
– А почему он в таком случае решил оставить камердинера? – спросил Иеремия.
– Паркер с незапамятных пор служил отцу, и он полагал, что этот человек умеет держать язык за зубами. Не знаю, то ли отец однажды разоткровенничался с Паркером, то ли слуга сам докумекал, во всяком случае, он отказался принимать участие в этой бесчестной игре. Никогда не поверю, чтобы Паркер опустился до вульгарного шантажа, но мой отец перестал доверять ему и жил в постоянном страхе, что слуга возьмет да разоблачит его. Вот потому он и вытолкнул его из окна! Отец уж постарался выдать все за несчастный случай.
– И это ему вполне удалось, – со вздохом заметил Иеремия. – Но Бог покарал его, постоянно лишая законных наследников!
Аарон согласно кивнул.
– Верно, словно проклятие тяготело над нами. Моя первая супруга имела трое родов и все неудачные. Вероятность того, что она произведет на свет здорового наследника, была ничтожной.
– Но ведь ваша жена умерла.
– Да, умерла. Третьи неудачные роды якобы и свели ее в могилу. Она никогда ни на что не жаловалась. Но однажды в полдень я нашел ее в постели мертвой. Я твердо убежден, что к этому причастен отец. Полгода спустя он устроил мне женитьбу на Темперанции.
– Но и та не могла одарить вас наследником, – кивнул Иеремия. – Теперь я понимаю ее страх за жизнь, когда внезапно захворал малыш Ричард. Она, как и вы, убеждена, что ваш отец повинен в смерти вашей первой супруги.
– Да, она смертельно боялась, что с ребенком что-нибудь случится. Она не сомневалась, что тогда отец станет подыскивать для меня третью жену.
– Что стало с повитухой по имени Изабелла Крейвен? – спросил Иеремия.
– Она знала свое дело и сделала все, что могла, но так и не сумела спасти ни одного из моих детей, – с сожалением произнес в ответ Аарон. – Отец был вне себя. Мысль о том, что наследство отойдет Дрейперам, доводила его буквально до безумия. Вот тогда у него и родился план выдать за своего внука чужого ребенка. Он сделал Изабелле Крейвен весьма выгодное предложение: мол, пусть она раздобудет для него здоровое, крепкое дитя. Но женщина отказалась наотрез. Несколько дней спустя до меня дошли слухи о том, что она выпала из окна – как и Паркер, понимаете? Я ни на йоту не сомневаюсь, что отец убил ее, опасаясь, что повитуха рано или поздно расскажет об этом, и тогда скандала не миновать.
Иеремия слушал Форбса, задумчиво кивая.
– С Маргарет Лэкстон ему повезло куда больше, – отметил он.
– Да, эта особа без зазрения совести обстряпала все согласно пожеланиям отца. Он получил то, что хотел, – ему продали ребенка, никому не нужного, который так или иначе умер бы в каком-нибудь завшивленном приюте для бедноты. И когда у Темперанции в третий раз произошел выкидыш, она тайком доставила чужое новорожденное дитя сюда, а труп погибшего при родах моего ребенка забрала прочь.
– И ее дочь видела все это?
– Дочь была с ней только во время первого визита сюда, когда Маргарет Лэкстон осматривала Темперанцию после неудачных родов. Что касается подмены, то повитуха организовала все в одиночку. Такова была воля моего отца. Он заставил ее поклясться, что она ни слова никому не проронит об этой истории.
– Однако клятве не поверил, не так ли?
– Не поверил. Он исходил из того, что уж от своей дочери Маргарет никак этого не утаит.
– И срочно разыграл приступ подагры, чтобы подстраховать себя на случай, если вдруг на него падут подозрения, – заключил иезуит. – Вот почему он не позволил мне осмотреть его! Но ему здорово не повезло, что на пути его внезапно возник судья Трелони, случайно оказавшийся на месте преступления вместе со своим слугой и помешавший вашему отцу довести до конца задуманное – расправиться и с Энн, дочерью Маргарет Лэкстон. Факт, что его не призвали к ответу, свидетельствует о том, что девушка ничего не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
– …в том числе и убийства, – добавил Иеремия.
Его собеседник побелел как мел. В глазах было отчаяние.
– Я не должен был молчать так долго! Но я боялся! И теперь боюсь! Мы все запуганы до смерти!
– Я верю, что не вы нагромоздили эту гору лжи. Но вы дали втянуть себя в преступную игру. И теперь советую попытаться хотя бы частично загладить свою вину. Больше такой возможности не будет.
Форбс кивнул.
– Я все вам объясню. Но не здесь. Пойдемте в дом – там мы можем говорить без помех. Отец обещал вернуться лишь поздним вечером.
Иеремия последовал за ним в кабинет на втором этаже. Прикрыв дверь, Форбс предложил гостю сесть, однако Иеремия предпочел стоять. Взгляд иезуита упал на кинжал на поясе Форбса. Более всего его поразила изогнутая в виде буквы S гарда оружия. Такая же оставила кровоподтек на теле убитого мальчика-факельщика.
Форбс, перехватив взгляд Иеремии, пояснил:
– Сейчас опасно даже средь бела дня передвигаться по городу невооруженным – повсюду бандиты и воры.
Иеремии было не по себе от вида этого кинжала, даже когда Форбс отстегнул его и положил на сундук, стоявший у двери. На мгновение иезуита обуял страх, хотя он не считал молодого Форбса способным на убийство. Лишь когда тот повернулся к Иеремии, страх исчез.
– Это ваш кинжал, сэр? – поинтересовался иезуит.
– Нет, он принадлежит отцу. Уезжая, я просто схватил первое, что подвернулось под руку, поскольку очень спешил.
Иеремия едва заметно кивнул. Он давно предполагал нечто в этом роде. Именно этим оружием старик Форбс заколол несчастного мальчишку, который по его наущению и завлек повитуху Маргарет Лэкстон вместе с ее дочерью в темный переулок.
– Стало быть, вы Аарон, внебрачный сын Айзека Форбса, – констатировал Иеремия. – И в битве при Нейзби пали не вы, а ваш сводный брат Сэмюел.
– Да-да, это так. Меня в той же битве ранили. И в той неразберихе солдаты спутали меня с Сэмюелом и принесли к отцу. Факт, что его законный сын Сэмюел погиб, а внебрачный выжил, оказался страшным ударом для него. Для отца не составило труда понять последствия гибели последнего из прямых наследников. И теперь в случае смерти все состояние должно было отойти его родне, состоявшей сплошь из роялистов, – ведь кто станет принимать во внимание существование какого-то там незаконнорожденного ублюдка? Вот он и решил выдать меня за моего сводного брата. Мы ведь с ним очень похожи, и это сходство убедило бы даже самых недоверчивых, в особенности тех, кто не знал Сэмюела достаточно близко. Но отец никого ко мне не подпускал, в первую очередь друзей Сэмюела, а потом отправил меня в загородный дом, где лично выхаживал после ранения. Прислугу, которая могла заподозрить обман, всю до единого человека, он рассчитал и отправил прочь. А новая прислуга состояла из тех, кто служил в его лондонском доме и слыхом не слыхивал о моем существовании.
– А почему он в таком случае решил оставить камердинера? – спросил Иеремия.
– Паркер с незапамятных пор служил отцу, и он полагал, что этот человек умеет держать язык за зубами. Не знаю, то ли отец однажды разоткровенничался с Паркером, то ли слуга сам докумекал, во всяком случае, он отказался принимать участие в этой бесчестной игре. Никогда не поверю, чтобы Паркер опустился до вульгарного шантажа, но мой отец перестал доверять ему и жил в постоянном страхе, что слуга возьмет да разоблачит его. Вот потому он и вытолкнул его из окна! Отец уж постарался выдать все за несчастный случай.
– И это ему вполне удалось, – со вздохом заметил Иеремия. – Но Бог покарал его, постоянно лишая законных наследников!
Аарон согласно кивнул.
– Верно, словно проклятие тяготело над нами. Моя первая супруга имела трое родов и все неудачные. Вероятность того, что она произведет на свет здорового наследника, была ничтожной.
– Но ведь ваша жена умерла.
– Да, умерла. Третьи неудачные роды якобы и свели ее в могилу. Она никогда ни на что не жаловалась. Но однажды в полдень я нашел ее в постели мертвой. Я твердо убежден, что к этому причастен отец. Полгода спустя он устроил мне женитьбу на Темперанции.
– Но и та не могла одарить вас наследником, – кивнул Иеремия. – Теперь я понимаю ее страх за жизнь, когда внезапно захворал малыш Ричард. Она, как и вы, убеждена, что ваш отец повинен в смерти вашей первой супруги.
– Да, она смертельно боялась, что с ребенком что-нибудь случится. Она не сомневалась, что тогда отец станет подыскивать для меня третью жену.
– Что стало с повитухой по имени Изабелла Крейвен? – спросил Иеремия.
– Она знала свое дело и сделала все, что могла, но так и не сумела спасти ни одного из моих детей, – с сожалением произнес в ответ Аарон. – Отец был вне себя. Мысль о том, что наследство отойдет Дрейперам, доводила его буквально до безумия. Вот тогда у него и родился план выдать за своего внука чужого ребенка. Он сделал Изабелле Крейвен весьма выгодное предложение: мол, пусть она раздобудет для него здоровое, крепкое дитя. Но женщина отказалась наотрез. Несколько дней спустя до меня дошли слухи о том, что она выпала из окна – как и Паркер, понимаете? Я ни на йоту не сомневаюсь, что отец убил ее, опасаясь, что повитуха рано или поздно расскажет об этом, и тогда скандала не миновать.
Иеремия слушал Форбса, задумчиво кивая.
– С Маргарет Лэкстон ему повезло куда больше, – отметил он.
– Да, эта особа без зазрения совести обстряпала все согласно пожеланиям отца. Он получил то, что хотел, – ему продали ребенка, никому не нужного, который так или иначе умер бы в каком-нибудь завшивленном приюте для бедноты. И когда у Темперанции в третий раз произошел выкидыш, она тайком доставила чужое новорожденное дитя сюда, а труп погибшего при родах моего ребенка забрала прочь.
– И ее дочь видела все это?
– Дочь была с ней только во время первого визита сюда, когда Маргарет Лэкстон осматривала Темперанцию после неудачных родов. Что касается подмены, то повитуха организовала все в одиночку. Такова была воля моего отца. Он заставил ее поклясться, что она ни слова никому не проронит об этой истории.
– Однако клятве не поверил, не так ли?
– Не поверил. Он исходил из того, что уж от своей дочери Маргарет никак этого не утаит.
– И срочно разыграл приступ подагры, чтобы подстраховать себя на случай, если вдруг на него падут подозрения, – заключил иезуит. – Вот почему он не позволил мне осмотреть его! Но ему здорово не повезло, что на пути его внезапно возник судья Трелони, случайно оказавшийся на месте преступления вместе со своим слугой и помешавший вашему отцу довести до конца задуманное – расправиться и с Энн, дочерью Маргарет Лэкстон. Факт, что его не призвали к ответу, свидетельствует о том, что девушка ничего не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129