Превозмогая боль в раненой руке, Иеремия зашагал по переулку. Надо как можно скорее добраться до Темзы и найти лодку! Переулок выходил на Сент-Мэри-Эйкс. Иеремия свернул направо и добежал до следующего угла. Теперь он был на Лиденхолл-стрит. Дом Форбсов стоял по правую сторону. Приглядевшись, иезуит понял, что в доме что-то происходит. До него донеслось лошадиное ржание. Значит, старик отправился в конюшню и велел оседлать коня. И, конечно же, рассказал прислуге о том, что, дескать, пастор-папист коварно убил его сына и что злодея следует поймать и подвергнуть заслуженному наказанию.
Иеремия сделал глубокий вдох. Быстро миновав Лиденхолл-стрит, он свернул на Лайм-стрит, которая вела к Темзе. Вскоре позади послышался цокот копыт. Охота началась!
Иеремия метнулся за ближайший угол в надежде, что преследователь его не заметил. С отчаянно бьющимся сердцем он проскользнул в первую попавшуюся дверь и очутился на лестнице дома. Пока ему везло – всадник проехал мимо. Напряженно вслушиваясь в темноту, Иеремия выжидал. Вдруг послышались голоса.
– Этот негодяй где-то здесь, он обязательно выйдет к реке! – Иеремия узнал голос Айзека Форбса. – Давайте идите вниз по Лайм-стрит к Тауэру и хорошенько осмотрите все там. А я пойду позову на подмогу соседей.
Слуги Форбса бросились выполнять распоряжение хозяина, а тот вскочил на коня и ускакал прочь.
Иеремия лихорадочно раздумывал, как поступить. Пути к реке были отрезаны, так что оставалось рассчитывать лишь на ноги. Он нерешительно посмотрел на запад. Куда ни кинь, повсюду руины и пепелища, которые предстояло преодолеть на пути к дому судьи Трелони на Чэнсери-лейн. Что касается особняка Аморе, он лежал далеко, на самом Стрэнде.
Удерживая раненую руку здоровой, Иеремия пошел узким переулком, лежащим параллельно Лиденхолл-стрит. Рукав пропитался кровью, сочившейся из свежей раны. Сколько еще он сумеет продержаться, пока не свалится без сил? Стиснув зубы, пастор тряхнул головой, отгоняя мысли об этом.
Рынок на Лиденхолл-стрит каким-то чудом уцелел, не будучи охвачен пожаром. Сразу же за его зданиями начиналась пустыня – обугленный кирпич, головешки, мусор. Кое-где вверх поднимались струйки дыма – тление продолжалось в подвалах сгоревших домов. Иеремия почувствовал исходивший от пепелищ жар. Вскоре он обливался потом.
Свернув на Грэшнос-стрит, которая теперь напоминала лесную тропу, лавируя между камнями и кусками обугленного дерева, Иеремия постоянно оборачивался, желая убедиться, что погони нет. Пока что было тихо, но преследователи могли появиться каждую минуту. Как только старик Форбс убедится, что Иеремия не пошел к реке, то тут же попытается перекрыть обходные пути. Так что успокаиваться рано. Если его схватят, никакое чудо не поможет.
Добравшись до перекрестка, иезуит свернул на Ломбард-стрит. Пройдя немного по этой улице, заметил по правую руку руины Королевской биржи на Корнхилл-стрит, тянувшейся параллельно Ломбард-стрит. Деловой центр Лондона обратился в груду щебня и головешек. Иеремия шел по некогда оживленным и богатым улицам, стараясь подальше уйти от злосчастной Лиденхолл-стрит и уже собрался перейти Чипсайд, как вдруг послышались топот копыт и голоса. Иезуит нырнул в развалины какого-то дома, пытаясь разглядеть преследователей в темноте. Их было довольно много, наверное, с десяток, если не больше. Одни ехали верхом, другие передвигались пешим порядком. Скорее всего это были слуги из дома Форбсов, каждый из них нес по факелу.
Ужас и отчаяние охватили Иеремию. Невольно застонав, он провел перепачканной в копоти ладонью по лицу. Как же все-таки уйти от них? Ведь они не оставят без внимания ничего, обыщут все щели, все потайные уголки. С другой стороны, такая основательность может сыграть против них, обернувшись потерей драгоценного времени! Сейчас у Иеремии солидная фора, и, если удержать ее, он сумеет добраться до дома судьи Орландо Трелони.
Иеремия стал торопливо пробираться по развалинам домов. Ничего не поделаешь – о том, чтобы передвигаться широкими улицами, нечего было и думать. Пастор осторожно перебирался через искореженные обугленные балки, через груды вспучившегося в огне кирпича и черепицы. Временами нога проваливалась, случайно оказавшись на прогнившей или подгоревшей доске; приходилось хвататься за что попало, чтобы не упасть. Копотью, казалось, был пропитан воздух: от нее слезились глаза, перехватывало дыхание. Однако висевшая над пепелищем мгла служила и укрытием – видимость была не более нескольких ярдов.
Лондонское пепелище сейчас, две недели спустя после того, как стихия отбушевала, уже не было безлюдным. Кое-кто возводил палатки на месте погибших жилищ или пытался из пригодных еще досок соорудить времянки. Иеремия был от души благодарен этим людям – без таких кое-как восстановленных признаков прошлого он, попросту говоря, безнадежно заплутал бы здесь. И все же пастор предпочитал не тешить себя иллюзиями. На этих людей нечего рассчитывать – окажись он в руках преследователей, погорельцы и пальцем не шевельнут, чтобы защитить его. Напротив, куда разумнее сейчас держаться от людей подальше, ибо среди них полным-полно всяческого отребья – бродяг и мародеров. Заметив случайного ночного прохожего, они не остановятся ни перед чем, чтобы облегчить его карманы на несколько пусть даже мелких монет.
Иеремия чувствовал, что силы оставляют его, и вынужден был часто останавливаться для отдыха. Он шел, держась параллельно Чипсайду, который вел прямо на запад, и постоянно оглядывался, чтобы не оказаться застигнутым врасплох преследователями.
Внезапно буквально в нескольких ярдах от Иеремии, на куче щебня, бывшей некогда церковью Святого Петра, возник человек с факелом в руке. Иезуит, вовремя отреагировав, пригнулся в поисках убежища. Рядом зияла темная дыра – вход в подвал. Он не долго думая бросился в кромешную тьму, но, споткнувшись обо что-то, упал. И весьма неудачно – как раз на раненую руку. Каким-то чудом ему удалось подавить вскрик. С трудом поднявшись, Иеремия ощупал то, обо что споткнулся, и с ужасом понял, что это тело человека. Преодолевая страх и отвращение, он ощупал лежащего. Тело было еще теплым. Рука, наткнувшись на округлость женской груди, замерла. Иеремия невольно отпрянул. И тут услышал шорох за спиной. Осторожно поднявшись, иезуит протянул руку. Каменная стена! Стараясь не шуметь, он стал на ощупь продвигаться вперед и вскоре завернул за угол.
Снаружи чей-то незнакомый голос осведомился:
– Может, возьмете факел, сэр?
Другой голос, Иеремии показалось, что он принадлежал одному из слуг дома Форбсов, недружелюбно ответил:
– Ты что, не видишь? У меня свой факел в руках и…
Внезапно он осекся и закряхтел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129