Иеремия проходил мимо лавок купцов, где предлагались различные товары: полотно, перчатки, ювелирные изделия, гравюры, книги. Чувствовалось, как трясется мост от вращения приводимых в движение речной водой колес под первыми двумя арками. Установка, построенная около ста лет назад голландцем Питером Моррисом, служила для подачи воды в расположенные выше городские кварталы. По другую сторону моста возвышались водяные мельницы.
Мастерская Хаббарта расположилась среди новостроек левого ряда. За ней следовал незастроенный участок, потом снова начинались здания, тянувшиеся до самого Саутуорка. Хотя существовал план восстановления всех уничтоженных пожаром домов, пока что он так и оставался на бумаге. В этом месте проезжая часть моста ограждена заборчиком из узких деревянных досок, чтобы незадачливые прохожие в непогоду или туман не свалились в Темзу.
Над мастерской, где изготавливались медицинские инструменты, находилась выцветшая вывеска с тремя золотыми шарами. Едва Иеремия вошел, как навстречу ему показался мастер Хаббарт собственной персоной.
– Не могу выразить словами, какая это радость для меня принять вас под свой кров, святой отец, – широко улыбнулся мастер.
Хаббарт был худощавым сероглазым мужчиной с начинавшими редеть каштановыми волосами. Проработав в свое время оружейных дел мастером, он пришел к мысли наладить изготовление хирургических инструментов, и поскольку имел, что называется, золотые руки, вскоре стал процветать.
– Мэри, иди сюда, – позвал мастер Хаббарт.
Вскоре появилась жена мастера, такая же худая, как и он сам, только выглядевшая куда менее приветливо.
– Проводи нашего гостя в его комнату да покажи и расскажи ему все, чтобы он знал, где что находится.
Иеремия пропустил Мэри вперед. Дом был трехэтажным. Мансарда оказалась достаточно просторной – в ней можно было не только жить, но и отправлять мессу. Сундук с сутаной и всем необходимым для мессы уже доставили. Как и многочисленные книги. После того как Иеремия выложил из карманов все предметы личного обихода, миссис Хаббарт показала ему дом. Кухня находилась позади мастерской в первом этаже, за ней спряталось и отхожее место в виде пристройки, нависавшей на водами реки. Сооружение это было весьма удобным для обитателей дома, однако временами доставляло массу хлопот проплывавшим внизу лодочникам – тем приходилось держать ухо востро, чтобы ненароком не угодить под зловонный дождь или, того хуже, град.
Вечером, после того как мастер Хаббарт запер мастерскую, муж и жена попросили иезуита исповедовать их. После ужина все трое еще некоторое время сидели за столом, обсуждая католический приход. Иеремия собрался с утра побеседовать со всеми членами паствы и выяснить, кто нуждался во вспомоществовании.
Ночь Иеремия спал спокойно, несмотря на не умолкавший ни на минуту шум воды и скрип водяных колес. И хотя иезуит привык вставать рано, его уже в пять утра разбудил шум на мосту – скрип колес повозок, развозивших товары и еду. Но это было не самое страшное – через мост прогоняли стада свиней и коров, вопивших и мычавших так, что разбудили бы мертвого. Вообще место это оказалось шумным – перебранки погонщиков, выкрики бродячих торговцев, соленые шутки лодочников, тоскливые крики чаек, лай собак, цокот копыт не стихали до позднего вечера.
Иеремия открыл окно и выглянул на реку, усеянную всевозможными судами. Между внушительными торговыми кораблями и баржами сновали юркие лодочки. Кое-где на пристань сгружались товары. Неподалеку возвышались серые башни Тауэра, бдительного стража Лондона. Четыре увенчанные луковками крыш башни крепости четко выделялись на боне синего весеннего неба. Ветер доносил сюда и шум Биллингсгейтского рынка. Это место Всевышний явно назначал тем, кому надлежало учиться смирению. Помолившись, Иеремия спустился вниз позавтракать в обществе своих новых хозяев.
Глава 18
Ален, занятый своими мыслями, шел по Патерностер-роу.
– Как вы думаете, мастер, понравится миссис Милтон? – нарушил молчание Кит, шедший рядом.
Ален, повернув голову, посмотрел на светловолосого мальчика, выжидающе смотревшего на него.
– Честно говоря, не знаю, Кит, – ответил он. – Она уже не молоденькая.
Миссис Милтон была вдовой владельца паба, умершего этой зимой от чумы и оставившего ей одни лишь долги. Пару дней назад пожилая женщина попала под повозку, которая протащила ее несколько ярдов, в результате чего у нее оказалась раздроблена рука. Ален обработал переломы, но опасался, что рука усохнет – были разорваны сухожилия и связки. Теперь он регулярно посещал миссис Милтон на дому, следя за выздоровлением. И так как она была женщиной бедной, и ей полагалось вспомоществование, Ален отказался брать с нее плату за лечение.
И вот они с Китом возвращались в лечебницу, где за хозяина оставался Николас. Они были уже в нескольких шагах от дома, как вдруг Алена словно кольнуло. Кто это выходит от них? Уж не Мартин ли Лэкстон? Чего этому лоботрясу делать в лечебнице? К счастью, молодой Лэкстон направлялся в противоположную сторону и не заметил появления Алена, и надо сказать, кстати. В лечебнице все было как обычно. Крикнув Ника, Ален настороженно спросил:
– Что здесь делал Мартин Лэкстон? Надеюсь, не буйствовал?
Ник покачал головой.
– Я и не видел, как он вошел, мастер. Я был в саду – ходил посмотреть, как там наши травы. По-моему, он зашел увидеться с сестрой. Во всяком случае я слышал, как они бранились у нее в комнате. Так что вы бы ее спросили. А бранились они так, что и на улице было слышно.
Похлопав подмастерья по плечу, Ален решил наведаться на второй этаж. В спальне он обнаружил Энн и ее тетушку. У Энн по щекам текли слезы. Элизабет, желая успокоить ее, гладила по голове, но Энн, похоже, была безутешна.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Ален.
Не глядя на него, Элизабет ответила:
– Только что здесь побывал Мартин.
– Я видел, как он выходил. Что ему было нужно?
– Деньги! Он всегда был транжирой, транжирой и остался. Пьет да бегает по домам… Сами понимаете по каким.
– Так он выпрашивал у Энн деньги?
– Не выпрашивал, а требовал, – презрительно рявкнула тетушка. – И когда она ему их не дала, ударил ее. Я вот, жаль, не успела, а не то я бы ему показала.
Ален присел на край кровати и ласково дотронулся до плеча Энн, но молодая женщина в испуге отпрянула.
– Не трогайте меня! – выкрикнула она, прижавшись к Элизабет.
Ален убрал руку.
– Я просто хотел вас успокоить, – обиделся Ален. – Хорошо, обещаю вам, что непременно схожу к вашему отцу и переговорю с ним о Мартине. Какое он имеет право приходить сюда и клянчить у вас деньги? А тем более заниматься рукоприкладством.
Обе женщины испуганно взглянули на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Мастерская Хаббарта расположилась среди новостроек левого ряда. За ней следовал незастроенный участок, потом снова начинались здания, тянувшиеся до самого Саутуорка. Хотя существовал план восстановления всех уничтоженных пожаром домов, пока что он так и оставался на бумаге. В этом месте проезжая часть моста ограждена заборчиком из узких деревянных досок, чтобы незадачливые прохожие в непогоду или туман не свалились в Темзу.
Над мастерской, где изготавливались медицинские инструменты, находилась выцветшая вывеска с тремя золотыми шарами. Едва Иеремия вошел, как навстречу ему показался мастер Хаббарт собственной персоной.
– Не могу выразить словами, какая это радость для меня принять вас под свой кров, святой отец, – широко улыбнулся мастер.
Хаббарт был худощавым сероглазым мужчиной с начинавшими редеть каштановыми волосами. Проработав в свое время оружейных дел мастером, он пришел к мысли наладить изготовление хирургических инструментов, и поскольку имел, что называется, золотые руки, вскоре стал процветать.
– Мэри, иди сюда, – позвал мастер Хаббарт.
Вскоре появилась жена мастера, такая же худая, как и он сам, только выглядевшая куда менее приветливо.
– Проводи нашего гостя в его комнату да покажи и расскажи ему все, чтобы он знал, где что находится.
Иеремия пропустил Мэри вперед. Дом был трехэтажным. Мансарда оказалась достаточно просторной – в ней можно было не только жить, но и отправлять мессу. Сундук с сутаной и всем необходимым для мессы уже доставили. Как и многочисленные книги. После того как Иеремия выложил из карманов все предметы личного обихода, миссис Хаббарт показала ему дом. Кухня находилась позади мастерской в первом этаже, за ней спряталось и отхожее место в виде пристройки, нависавшей на водами реки. Сооружение это было весьма удобным для обитателей дома, однако временами доставляло массу хлопот проплывавшим внизу лодочникам – тем приходилось держать ухо востро, чтобы ненароком не угодить под зловонный дождь или, того хуже, град.
Вечером, после того как мастер Хаббарт запер мастерскую, муж и жена попросили иезуита исповедовать их. После ужина все трое еще некоторое время сидели за столом, обсуждая католический приход. Иеремия собрался с утра побеседовать со всеми членами паствы и выяснить, кто нуждался во вспомоществовании.
Ночь Иеремия спал спокойно, несмотря на не умолкавший ни на минуту шум воды и скрип водяных колес. И хотя иезуит привык вставать рано, его уже в пять утра разбудил шум на мосту – скрип колес повозок, развозивших товары и еду. Но это было не самое страшное – через мост прогоняли стада свиней и коров, вопивших и мычавших так, что разбудили бы мертвого. Вообще место это оказалось шумным – перебранки погонщиков, выкрики бродячих торговцев, соленые шутки лодочников, тоскливые крики чаек, лай собак, цокот копыт не стихали до позднего вечера.
Иеремия открыл окно и выглянул на реку, усеянную всевозможными судами. Между внушительными торговыми кораблями и баржами сновали юркие лодочки. Кое-где на пристань сгружались товары. Неподалеку возвышались серые башни Тауэра, бдительного стража Лондона. Четыре увенчанные луковками крыш башни крепости четко выделялись на боне синего весеннего неба. Ветер доносил сюда и шум Биллингсгейтского рынка. Это место Всевышний явно назначал тем, кому надлежало учиться смирению. Помолившись, Иеремия спустился вниз позавтракать в обществе своих новых хозяев.
Глава 18
Ален, занятый своими мыслями, шел по Патерностер-роу.
– Как вы думаете, мастер, понравится миссис Милтон? – нарушил молчание Кит, шедший рядом.
Ален, повернув голову, посмотрел на светловолосого мальчика, выжидающе смотревшего на него.
– Честно говоря, не знаю, Кит, – ответил он. – Она уже не молоденькая.
Миссис Милтон была вдовой владельца паба, умершего этой зимой от чумы и оставившего ей одни лишь долги. Пару дней назад пожилая женщина попала под повозку, которая протащила ее несколько ярдов, в результате чего у нее оказалась раздроблена рука. Ален обработал переломы, но опасался, что рука усохнет – были разорваны сухожилия и связки. Теперь он регулярно посещал миссис Милтон на дому, следя за выздоровлением. И так как она была женщиной бедной, и ей полагалось вспомоществование, Ален отказался брать с нее плату за лечение.
И вот они с Китом возвращались в лечебницу, где за хозяина оставался Николас. Они были уже в нескольких шагах от дома, как вдруг Алена словно кольнуло. Кто это выходит от них? Уж не Мартин ли Лэкстон? Чего этому лоботрясу делать в лечебнице? К счастью, молодой Лэкстон направлялся в противоположную сторону и не заметил появления Алена, и надо сказать, кстати. В лечебнице все было как обычно. Крикнув Ника, Ален настороженно спросил:
– Что здесь делал Мартин Лэкстон? Надеюсь, не буйствовал?
Ник покачал головой.
– Я и не видел, как он вошел, мастер. Я был в саду – ходил посмотреть, как там наши травы. По-моему, он зашел увидеться с сестрой. Во всяком случае я слышал, как они бранились у нее в комнате. Так что вы бы ее спросили. А бранились они так, что и на улице было слышно.
Похлопав подмастерья по плечу, Ален решил наведаться на второй этаж. В спальне он обнаружил Энн и ее тетушку. У Энн по щекам текли слезы. Элизабет, желая успокоить ее, гладила по голове, но Энн, похоже, была безутешна.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил Ален.
Не глядя на него, Элизабет ответила:
– Только что здесь побывал Мартин.
– Я видел, как он выходил. Что ему было нужно?
– Деньги! Он всегда был транжирой, транжирой и остался. Пьет да бегает по домам… Сами понимаете по каким.
– Так он выпрашивал у Энн деньги?
– Не выпрашивал, а требовал, – презрительно рявкнула тетушка. – И когда она ему их не дала, ударил ее. Я вот, жаль, не успела, а не то я бы ему показала.
Ален присел на край кровати и ласково дотронулся до плеча Энн, но молодая женщина в испуге отпрянула.
– Не трогайте меня! – выкрикнула она, прижавшись к Элизабет.
Ален убрал руку.
– Я просто хотел вас успокоить, – обиделся Ален. – Хорошо, обещаю вам, что непременно схожу к вашему отцу и переговорю с ним о Мартине. Какое он имеет право приходить сюда и клянчить у вас деньги? А тем более заниматься рукоприкладством.
Обе женщины испуганно взглянули на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129