Подзаголовок: «Клубная смерть». Автор – Кеннет Прагер. Вводная фраза: «Подобно своим тезкам, Леопольду и Лебу, эта парочка, Леопольд и Лоис, тоже убийцы – убийцы музыки».
Джесси отнюдь не считала себя поклонницей Леопольда и Лоис. Воплощение дурного вкуса, перебродившая ирония Ист-Виллиджа. Ругательная рецензия на них – вот что ей нужно сейчас. Ничто так не поднимает настроение в неудачный день, как это: бездарные выскочки наконец-то получили по носу. Сложив газету поудобнее, она принялась читать.
– Думаешь, ты совсем один, чужой в чужом городе, и вдруг видишь знакомое лицо.
Мужской голос у нее за спиной прозвучал слишком громко и отчетливо, словно человек разговаривал по мобильному. Она даже не оглянулась.
– Джесси! Привет, это я.
Теперь она повернула голову.
Он уже стоял за ее спиной, нависая, высокий и тощий, длинные темные волосы небрежно собраны в хвост на затылке.
– Чарли?
Глупо ухмыляется, будто ждет, что она ему обрадуется.
– Неплохо, – ответил он, хотя никто вроде не спрашивал, как он поживает. – А ты? Я присяду?
– Да, конечно.
Сложил свое длинное тело и опустился на стул. За те два года, что Джесси не видела Чарли Уокера, он не изменился. Сорокалетний мальчишка. Черная футболка, черные джинсы, длинные волосы – студент, да и только. Чарли Уокер, ее бывший муж.
– Как увидел тебя здесь, глаза на лоб полезли от удивления. Мир тесен.
– Ты вернулся в Нью-Йорк?
– Нет, заехал ненадолго. Делаю озвучку на закрытом показе. Работаю на «Файзер» и прочие силы ада.
Хотя Чарли одевался как музыкант, но был звукооператором. Десять лет назад он работал в театре. Технические работники не так эгоцентричны, как актеры, и более приземленны. Какое-то время ей это нравилось. А потом Чарли выяснил, что корпорации платят больше и в срок. Примитивная практичность сожрала его с потрохами, словно волк.
– Мы поехали в «Джэвитс Сентр», рассчитывали получить микшерский пульт, а его привезут только к пяти. Вот я и решил смотаться в эти края, побывать в знакомых местах. Здесь была лучшая греческая кофейня, а теперь вот «Старбакс».
Он пристально смотрел в глаза Джесси. Давняя, ничего не значащая привычка, ею же и привитая. Это она постаралась избавить Чарли от застенчивости: надо прямо глядеть людям в глаза. А он и рад стараться – таращился и на мужчин, и на женщин. Геев, вроде ее брата, это сбивало с толку. Голубые глаза, бледные, словно выцветшая акварель. Сексуален, на ленивый, сдержанный, сонный манер. Женщины так уставали от Чарли, что соглашались лечь с ним в постель.
– Ты по-прежнему с… – начала Джесси. – Прости, забыла ее имя.
– Жюстин. Да-да. Мы купили дом в Трентоне. Недвижимость там дешевая. Мы поженились.
– Вот как? – Странные, противоречивые чувства. Джесси не могла выразить их словами. Только смотрела, прищурившись.
Чарли пожал плечами, захихикал:
– У нас с тобой ничего не вышло, но это не значит, что брак сам по себе плох. Да и расстались мы по-дружески.
– Потому что нам нечего было делить, – вставила Джесси. – Ни денег, ни дома.
Ни иллюзий, ни любви, ни разбитого сердца.
– Да уж, не было даже ночного горшка, – кивнул он и опять захихикал своим противным мультяшным смешком, будто в горле фантики шуршат. – Ладно, ты-то как? Жизнь идет?
– У меня все в порядке. – Надо же, именно в такой паршивый денек наткнуться на бывшего мужа!
– Где работаешь? Все еще пишешь сценарии в… как там его?…
– В театральном клубе Манхэттена? Нет. Это даже не предыдущая – три работы тому назад. – Пена в чашке осела. – Сейчас я личный помощник английского актера, который играет на Бродвее. Слышал такое имя – Генри Льюс?
– Нет. Ты же меня знаешь: все, кто не из «Стартрека», ускользают от моего радара.
– Да, он не так уж знаменит, – признала Джесси.
Однако сказав правду, она не загладила ложь, и эта ложь заставила еще острее ощутить горечь утраты.
– Помощница, – фыркнул Чарли. – Всего-навсего помощница.
И к тому же помощница малоизвестного актера, то есть – ничтожество.
– Ты так и живешь в нашей квартирке? – продолжал Чарли.
– Да.
– Хорошо. Хорошее место. Недорогое.
– Еще бы. Нелегальная субаренда. – Голос срывался, горло сжимал спазм. Ни работы, ни мужа, ни постоянного друга, ни даже законно оформленной квартиры. – А ты доволен жизнью в своем Трентоне?
– Ага. Нормальное местечко. У меня есть гараж, вожусь там с железками. Жюстин занимается садом. Работа тупая, но деньги платят приличные. Никаких технофанов, среди которых я был придурком. Плыву себе по течению.
– Дао города Трентона, – съязвила Джесси.
– Вот именно! – хмыкнул он. – Обрети мир в своем внутреннем Трентоне.
Джесси рассмеялась вместе с ним, но из ее глаз хлынули слезы.
Чарли продолжал улыбаться – подумал, что она плачет от смеха.
Горло снова свело судорогой, слезы продолжали течь.
– Ох, черт, – хрипло пробормотала она. – Что ж это я… – Хотела посмеяться над собой, но дыхание прерывалось всхлипами.
До Чарли, наконец, дошло. Он подался вперед, стараясь проявить заботу, вытаращился, как учили: «Смотри людям прямо в глаза». Потянулся рукой через стол, сжал ее пальцы.
– Джесси? Что случилось? Неужели из-за Трентона? Она рассмеялась презрительно, и от этого рыдания усилились.
– Черт! – вскрикнула она. – Черт, черт, черт! – Выдернула пальцы из его ладони, схватила салфетку, с силой прижала к глазам, прячась за тонким листом бумаги. Минута – и Джесси взяла себя в руки. Убрала от лица салфетку.
– Ты же не из-за нашей встречи расстроилась? – настаивал Чарли.
– Нет. Конечно, нет.
– Я так и думал.
Широко раскрыв рот, Джесси вдохнула поглубже, сглотнула, поморгала. Грубые коричневые салфетки «Старбакса» не годятся на роль носовых платков.
– Извини, – сказала она. – Извини, пожалуйста. Бывают такие дни – жить не хочется.
Чарли кивнул, словно и ему не чужды подобные эмоции. Встревожился, но головы не терял. Типично для Чарли. Когда-то его мужественная выдержка нравилась Джесси – или вызывала нестерпимое раздражение.
– Сколько мы прожили вместе? – спросил он ни с того, ни с сего.
– Три года. – Она втянула носом непролитые слезы. – Год были женаты.
Но Чарли не был настоящим мужем. Так, декорация.
– Всего-то? – Удивился он и снова включил этот ласковый, дружелюбный, пустой взгляд. – А кажется – намного дольше. Намного.
39
– Алло, Генри! Джесси! Кто-нибудь! Это снова Долли Хейс. Звоню, звоню, никто не отвечает.
– Адам Рабб звонил пять раз за последние два дня. Наглый осел. Делает этому миру одолжение тем, что живет в нем. Плевать. Но теперь он поставил ультиматум. Дал нам двадцать четыре часа. Я объясняла, что не могу дозвониться, но он сказал – снимает свое предложение, если мы не ответим до десяти часов. По твоему времени, Генри!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90