Дело в том, что жемчуг, подаренный кавалером, приносит несчастье. Говорят, каждая жемчужина – это тысячи слез. Вы этого не знали? Как хорошо, что вы попали на специалиста.
– Что-нибудь еще?
– Я растекаюсь мыслью по древу? Может, надо говорить короче? Это не просто. Тут все взаимосвязано. И вам это нравится. Я вижу.
– Продолжайте.
– Один острослов как-то изрек: я выражаюсь столь пространно потому, что мне не хватает времени выразиться кратко.
– Но у нас есть время.
– Может быть, у вас.
– Ну ладно, продолжайте.
– Я направился в небольшую гостиницу, которую мне порекомендовал администратор оркестра. Администратор… К тому времени курортные оркестры уже приказали долго жить. А прежде шестьдесят, семьдесят и даже восемьдесят музыкантов сидели в огромной раковине перед публикой. Именно перед публикой. Не то что сегодня. Тогда все являлись на представление – старший судебный советник и бургомистр, все это вызывало шум в ушах и возбуждение, барышни были в лаковых туфлях, а пирожное с земляникой стоило целое состояние; мы же исполняли не визгливые зонги из мюзикла «Кошки», а Чайковского, Дворжака, Легара и Кальмана. Еще попадались дирижеры в ослепительно белых смокингах и концертмейстеры в черных как смоль костюмах, которые после антракта находили на своих пюпитрах букеты роз и коробки шоколадных конфет или благоухавшие духами конверты с записочками, на которых были указаны название отеля, гостиничный номер и конкретное время встречи, что позволяло назначить свидание между грязевой ванной и массажем. Тогда мы называли этих дам пультовыми ласточками, дальними родственниками кафедральных ласточек, которые по воскресным дням атаковали пасторов…
– Боже праведный.
– Прежде всего это был настоящий оркестр, который мог позволить себе группу струнных инструментов – действительно целую группу, – а кроме того, деревянные и медные духовые инструменты и даже пианиста. Конечно, я не мог обеспечить концерт из двух отделений, потому что публика не была в восхищении от камерных номеров, требуя величественных звуковых переливов, за что, собственно, и платила деньги. А еще по традиции такая работа, как моя, была связана с иными обязанностями. В то время широкое распространение получил анекдот – курортному городу требуется флейта-пикколо, побочное занятие – стрижка газонов. Так я стал отвечать за нотное обеспечение музыкантов в Бад-Пирмонте. Их архив лежал в стропильной ферме курзала, где приходили в негодность ноты, оказавшиеся между пожелтевшими папками про «Голубой Дунай» и страдания сердца, партии, расписанные от руки по отдельным инструментальным группам выцветшими от времени чернилами – вальсы, польки, серенады… Что происходило со всем этим, никого ни в малейшей степени не волновало.
Сегодня в обширной раковине располагается лишь небольшая джаз-группа, однако грохот устраивает, достойный огромного оркестра: они развешивают динамики даже на деревьях, чтобы добраться до каждого. И вот уже все посетители парка становятся жертвами этих ди-да, ди-да-да – и влюбленные парочки, ищущие уединения под розмарином, и учительница с романом на коленях, которая дома слушает Баха, и только Баха, и оказавшиеся в парке мопс и пудель.
Н-да! Небольшая джаз-группа. Но администратор оркестра, хотя оркестра больше не было, там остался – знаете, как в некоторых странах на электровозах продолжают ездить кочегары. Его конторка представляла собой чулан, куда складывали всякую всячину – тряпки, старые программки, деловые бумаги. Он записал адрес гостиницы на обратной стороне нотного листа. Потом с ухмылкой повернул лист в мою сторону: «Я с удовольствием целовал бы женщин».
– Не может быть.
– Именно так. Между прочим, было бы откровенной пошлостью изобретать подобное. Госпожа доктор, меня во многом можно упрекнуть, но только не в отсутствии вкуса. Поверьте.
– Стиль не является смягчающим обстоятельством.
– Но в моем случае это так.
– Не будем торопиться.
– Гостиница точно совпала с моими ожиданиями. Душный особняк, заполненный всякими предметами с тускло мерцающими лампочками и обветшалыми потолками, венками из искусственных цветов, зеркальцами, ангелочками и прочим хламом. Хозяйка оказалась живой и разговорчивой. Посыпались вопросы. Женат я или холост? Есть ли дети? Где мой багаж? Я отвечал то, что ей хотелось услышать: дважды произнес «да», после чего пожал плечами. Вечная путаница в аэропортах. Чемоданы заслали куда-то в Карачи. Эта мысль ей явно пришлась по душе, поскольку она ни разу в жизни не летала на самолете. В комнате, где можно было позавтракать, какой-то клиент без умолку болтал по мобильному телефону.
– Ну и?
– Я без колебаний согласился переночевать в номере, который она мне показала. Там пахло какими-то старческими недугами. В номере был зимний сад, а еще – промасленная плита для готовки. В общем, этот номер мало чем отличался от большинства других, в которых мне приходилось останавливаться. Не удивляйтесь! Я никогда не работаю по своей специальности там, где останавливаюсь временно.
Норковый плащ я повесил в шкаф. Сняв ботинки и носки, лег в постель. Конечно, мини-бар отсутствовал. Зато было спокойно. А это самое главное. Никакой музыки. Никакой музыки, чтобы не мешать делу. Я не выношу. Не выношу мимолетность этой силы небесной. Запах прокисшего сиропа в лифтах и ресторанах. Ведь я – художник.
– Но вернемся к женщинам.
– Важно, что мои дамы не очень богаты. Лучше всего, когда это вдовы из среднего сословия, которым всю жизнь приходилось считать деньги, и, встретившись со мной, они еще раз пропускали через себя это жизненное убеждение. Чтобы наконец-то позволить себе заказать блюда из нижней части меню. Чтобы не экономить и выпить однажды настоящего шампанского, сохранив в память об этом пробку от бутылки. Они такие благодарные. А вот очень богатые недоверчивы. И абсолютно безответственны! Одна из них как-то меня разыграла. Так все устроила, чтобы ее пригласили да еще прислали ей цветы, а потом в один прекрасный день вместе со своим мужем заявилась на вечер танцев, именно на вечер танцев. С обручальным кольцом на руке, я это сразу заметил, такое никогда не ускользает от моего внимания, в конце концов, это моя профессия. А она, стерва, только с ухмылкой поглядывала вокруг. У меня от возмущения чуть не упали ноты.
– В общем, вас интересовали женщины в расцвете жизненных сил. Не очень бедные, но и не очень богатые.
– Так оно и есть. Моя героиня – дама средних лет. Из среднего класса. Почти достигшая поры зрелости. Фрукт из категории «паданцы», мечтающий о том, чтобы его успели сорвать еще раз, прежде чем он окончательно упадет на землю и сгниет.
– Стало быть, женщины буквально вешаются на вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Что-нибудь еще?
– Я растекаюсь мыслью по древу? Может, надо говорить короче? Это не просто. Тут все взаимосвязано. И вам это нравится. Я вижу.
– Продолжайте.
– Один острослов как-то изрек: я выражаюсь столь пространно потому, что мне не хватает времени выразиться кратко.
– Но у нас есть время.
– Может быть, у вас.
– Ну ладно, продолжайте.
– Я направился в небольшую гостиницу, которую мне порекомендовал администратор оркестра. Администратор… К тому времени курортные оркестры уже приказали долго жить. А прежде шестьдесят, семьдесят и даже восемьдесят музыкантов сидели в огромной раковине перед публикой. Именно перед публикой. Не то что сегодня. Тогда все являлись на представление – старший судебный советник и бургомистр, все это вызывало шум в ушах и возбуждение, барышни были в лаковых туфлях, а пирожное с земляникой стоило целое состояние; мы же исполняли не визгливые зонги из мюзикла «Кошки», а Чайковского, Дворжака, Легара и Кальмана. Еще попадались дирижеры в ослепительно белых смокингах и концертмейстеры в черных как смоль костюмах, которые после антракта находили на своих пюпитрах букеты роз и коробки шоколадных конфет или благоухавшие духами конверты с записочками, на которых были указаны название отеля, гостиничный номер и конкретное время встречи, что позволяло назначить свидание между грязевой ванной и массажем. Тогда мы называли этих дам пультовыми ласточками, дальними родственниками кафедральных ласточек, которые по воскресным дням атаковали пасторов…
– Боже праведный.
– Прежде всего это был настоящий оркестр, который мог позволить себе группу струнных инструментов – действительно целую группу, – а кроме того, деревянные и медные духовые инструменты и даже пианиста. Конечно, я не мог обеспечить концерт из двух отделений, потому что публика не была в восхищении от камерных номеров, требуя величественных звуковых переливов, за что, собственно, и платила деньги. А еще по традиции такая работа, как моя, была связана с иными обязанностями. В то время широкое распространение получил анекдот – курортному городу требуется флейта-пикколо, побочное занятие – стрижка газонов. Так я стал отвечать за нотное обеспечение музыкантов в Бад-Пирмонте. Их архив лежал в стропильной ферме курзала, где приходили в негодность ноты, оказавшиеся между пожелтевшими папками про «Голубой Дунай» и страдания сердца, партии, расписанные от руки по отдельным инструментальным группам выцветшими от времени чернилами – вальсы, польки, серенады… Что происходило со всем этим, никого ни в малейшей степени не волновало.
Сегодня в обширной раковине располагается лишь небольшая джаз-группа, однако грохот устраивает, достойный огромного оркестра: они развешивают динамики даже на деревьях, чтобы добраться до каждого. И вот уже все посетители парка становятся жертвами этих ди-да, ди-да-да – и влюбленные парочки, ищущие уединения под розмарином, и учительница с романом на коленях, которая дома слушает Баха, и только Баха, и оказавшиеся в парке мопс и пудель.
Н-да! Небольшая джаз-группа. Но администратор оркестра, хотя оркестра больше не было, там остался – знаете, как в некоторых странах на электровозах продолжают ездить кочегары. Его конторка представляла собой чулан, куда складывали всякую всячину – тряпки, старые программки, деловые бумаги. Он записал адрес гостиницы на обратной стороне нотного листа. Потом с ухмылкой повернул лист в мою сторону: «Я с удовольствием целовал бы женщин».
– Не может быть.
– Именно так. Между прочим, было бы откровенной пошлостью изобретать подобное. Госпожа доктор, меня во многом можно упрекнуть, но только не в отсутствии вкуса. Поверьте.
– Стиль не является смягчающим обстоятельством.
– Но в моем случае это так.
– Не будем торопиться.
– Гостиница точно совпала с моими ожиданиями. Душный особняк, заполненный всякими предметами с тускло мерцающими лампочками и обветшалыми потолками, венками из искусственных цветов, зеркальцами, ангелочками и прочим хламом. Хозяйка оказалась живой и разговорчивой. Посыпались вопросы. Женат я или холост? Есть ли дети? Где мой багаж? Я отвечал то, что ей хотелось услышать: дважды произнес «да», после чего пожал плечами. Вечная путаница в аэропортах. Чемоданы заслали куда-то в Карачи. Эта мысль ей явно пришлась по душе, поскольку она ни разу в жизни не летала на самолете. В комнате, где можно было позавтракать, какой-то клиент без умолку болтал по мобильному телефону.
– Ну и?
– Я без колебаний согласился переночевать в номере, который она мне показала. Там пахло какими-то старческими недугами. В номере был зимний сад, а еще – промасленная плита для готовки. В общем, этот номер мало чем отличался от большинства других, в которых мне приходилось останавливаться. Не удивляйтесь! Я никогда не работаю по своей специальности там, где останавливаюсь временно.
Норковый плащ я повесил в шкаф. Сняв ботинки и носки, лег в постель. Конечно, мини-бар отсутствовал. Зато было спокойно. А это самое главное. Никакой музыки. Никакой музыки, чтобы не мешать делу. Я не выношу. Не выношу мимолетность этой силы небесной. Запах прокисшего сиропа в лифтах и ресторанах. Ведь я – художник.
– Но вернемся к женщинам.
– Важно, что мои дамы не очень богаты. Лучше всего, когда это вдовы из среднего сословия, которым всю жизнь приходилось считать деньги, и, встретившись со мной, они еще раз пропускали через себя это жизненное убеждение. Чтобы наконец-то позволить себе заказать блюда из нижней части меню. Чтобы не экономить и выпить однажды настоящего шампанского, сохранив в память об этом пробку от бутылки. Они такие благодарные. А вот очень богатые недоверчивы. И абсолютно безответственны! Одна из них как-то меня разыграла. Так все устроила, чтобы ее пригласили да еще прислали ей цветы, а потом в один прекрасный день вместе со своим мужем заявилась на вечер танцев, именно на вечер танцев. С обручальным кольцом на руке, я это сразу заметил, такое никогда не ускользает от моего внимания, в конце концов, это моя профессия. А она, стерва, только с ухмылкой поглядывала вокруг. У меня от возмущения чуть не упали ноты.
– В общем, вас интересовали женщины в расцвете жизненных сил. Не очень бедные, но и не очень богатые.
– Так оно и есть. Моя героиня – дама средних лет. Из среднего класса. Почти достигшая поры зрелости. Фрукт из категории «паданцы», мечтающий о том, чтобы его успели сорвать еще раз, прежде чем он окончательно упадет на землю и сгниет.
– Стало быть, женщины буквально вешаются на вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45