Некогда гордая до высокомерия предводительница разбойниц превратилась в самую обычную рабыню, не осмеливающуюся поднять глаза.
— Значит, эта рабыня пыталась бежать, — уточнил Марленус.
— Пожалуйста, не наказывайте меня плетьми, — едва слышно пробормотала Хура.
Очевидно, первое знакомство с плетью, устроенное ей людьми Саруса, оказало на нее глубокое воздействие. Впрочем, у каждой женщины это знакомство остается в памяти надолго.
Марленус хозяйским жестом поднял девушку на ноги и внимательно осмотрел ее со всех сторон от макушки до пят.
— Ну что ж, эта рабыня мне нравится, — заключил он и, мельком взглянув на Хуру, резко бросил: — На колени!
Едва сдерживая дрожь во всем теле, Хура поспешно опустилась на колени.
— Где вторая пытавшаяся бежать рабыня? — спросил Марленус.
К нам вытолкнули Миру со связанными за спиной руками. На лице ее застыл испуг.
Шира стояла рядом со мной. Она тихонько прикоснулась щекой к моему плечу. Они с Вьерной, как Хура с Мирой, тоже исчезали из лагеря. Чтобы поймать Миру, Шире потребовалось меньше ана. Еще не рассвело, когда она, держа связанную пленницу за волосы, доставила ее моим людям. Мира после этого сидела в трюме «Терсефоры», закованная в цепи, и только сегодня утром с нее сняли кандалы и вместо этого связали кожаными ремнями, чтобы отвести на берег и выставить на всеобщее обозрение.
Марленус хмуро наблюдал за обеими разбойницами. Мира подняла ко мне умоляющий взгляд. В ее глазах стояли слезы.
— Вспомните, хозяин, — давясь рыданиями, пробормотала она, — ведь я ваша рабыня. Именно вам я принесла в лесу клятву покорности и послушания!
Я отвернулся от нее и перевел взгляд на широкие просторы Тассы, туда, где покачивались, стоя на якоре, «Рьода» и «Терсефора».
Я продрог. Холодный утренний воздух настойчиво забирался под шерстяные покрывала. Вся левая часть словно онемела, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой: они не хотели слушаться. Я был зол. Все это напрасно. Я посмотрел на Саруса, кажущегося в цепях жалким и беспомощным, и на его понуро опустивших головы воинов. Их было десятеро, но двое тяжелораненых пока избежали кандалов. А сколько пленников сейчас лежат в трюмах «Рьоды» и «Терсефоры» из числа тех тиросцев, что управляли кораблями во время их движения к назначенному месту встречи? Кроме того, в верхнем трюме «Терсефоры» у меня содержались все доставшиеся в ходе экспедиции рабыни. Все, за исключением лишь одной бывшей разбойницы из банды Хуры по имени Руисса, той, что осталась охранять своих отравленных наркотиком подруг в лагере Саруса. Я надел на нее не цепи, а ошейник и ножной браслет с подвязанными к нему колокольчиками. Она находилась на попечении Илены, носившей сейчас не шелковую прозрачную накидку, а, как и Шира, белую шерстяную тунику. Едва девушка оказалась у нее в подчинении, Илена не преминула продемонстрировать свою власть, и не успел я отойти, как она придралась к какой-то мелочи в поведении подопечной и ударила ее плетью. Руисса, я заметил, сдерживая готовые хлынуть слезы, гордо подняла голову и взглянула ей в глаза.
Даже отсюда, с берега, я хорошо мог различить Кару, положившую голову на плечо стоящего рядом с ней Римма. Она все еще носила белую шерстяную тунику, но ошейника на ней уже не было. Я подарил свободу этой хорошенькой ласковой рабыне. Она ее достойна. Отношений свободного спутничества в Порт-Каре не существовало, но я знал, что девушка последует за Риммом в наш город. Он нежно поцеловал ее в плечо, и Кара радостно потянулась к нему губами. — Я не рабыня, — заявила Вьерна Марленусу из Ара, хотя и носила его ошейник.
Долгое время они смотрели друг другу в глаза. В последнем лагере тиросцев она спасла ему жизнь, заслонив убара своим телом от Саруса. Через мгновение арбалет в ее руках был направлен в сердце Марленуса, и никто из нас не сумел бы ее остановить, реши она выстрелить. В это мгновение убар полностью находился в ее власти. Он бросил ей вызов.
— Стреляй! — сказал он ей, но она не нажала на спуск. Она отдала арбалет одному из стоящих рядом воинов Ара.
— Я не хочу вас убивать, — сказала она.
Вчера она сама, по собственной воле, вернулась из леса на берег и привела с собой пойманную женщину-пантеру по имени Хура.
— Снимите с нее ошейник, — приказал Марленус и хриплым голосом добавил: — Она не рабыня.
В вещах великого у бара, принесенных его охотниками в лагерь Саруса, нашли ключ и отперли им замок на ошейнике. Полосу металла с именем владельца сняли с шеи Вьерны, женщины-пантеры из северных лесов. Она не мигая смотрела в лицо великому убару.
— А теперь отпустите на волю моих девушек, — сказала Вьерна.
Марленус обернулся к своим людям.
— Освободите их, — приказал он.
С изумленных, не верящих своим глазам разбойниц сняли стягивающие руки кожаные ремни. Они оторопело стояли на этом диком песчаном берегу, потирая затекшие запястья, и обменивались недоумевающими взглядами. Одну за другой обошли их охотники Марленуса и сняли с них ошейники.
— Я очень недовольна вами, — сказала разбойницам Вьерна. — Вы насмехались надо мной, когда я стояла на коленях, как рабыня, и носила шелковую накидку, надетую на меня мужчинами. Вы насмехались, видя эти серьги у меня в ушах. — Она окинула разбойниц суровым взглядом. — Время насмешек прошло. Найдется среди вас хоть одна, кто пожелала бы сразиться со мной, сразиться насмерть?
Разбойницы единодушно покачали головами. Вьерна повернулась ко мне.
— Проколите им уши, — попросила она, — и наденьте на них шелковые накидки.
— Вьерна! — взмолилась одна из девушек.
— Ты хочешь сразиться со мной? — спросила Вьерна.
— Нет, — ответила та.
— Сделайте все, как она просит, — сказал я Турноку.
Меньше чем через ан разбойницы покорно стояли перед Вьерной, опустившись на колени. Все они были в прозрачных шелковых накидках, и в ушах каждой из них покачивались небольшие сережки.
— Из вас получились бы довольно смазливые рабыни, — заметила Вьерна, прохаживаясь перед ними.
В длинном ряду разбойниц я увидел Рейну — девушку, с которой провел ночь в лагере Марленуса. Она была здесь самой красивой.
Я единственный среди всех сидел в капитанском кресле, укутанный теплыми шерстяными покрывалами. Я был здесь важной персоной, и это, безусловно, тешило бы мое самолюбие, если бы не онемение, охватившее всю левую часть тела. И самое досадное, что все это напрасно.
— Как вы себя чувствуете в шелковых накидках? — прервал мои размышления голос Вьерны.
Разбойницы молчали, низко опустив головы.
— Отвечать! — приказала Вьерна, обращаясь к первой стоящей в ряду девушке.
— Я чувствую себя обнаженной перед всеми этими мужчинами, — ответила девушка.
— Тебе хочется ощутить прикосновение их рук, их губ к своему телу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Значит, эта рабыня пыталась бежать, — уточнил Марленус.
— Пожалуйста, не наказывайте меня плетьми, — едва слышно пробормотала Хура.
Очевидно, первое знакомство с плетью, устроенное ей людьми Саруса, оказало на нее глубокое воздействие. Впрочем, у каждой женщины это знакомство остается в памяти надолго.
Марленус хозяйским жестом поднял девушку на ноги и внимательно осмотрел ее со всех сторон от макушки до пят.
— Ну что ж, эта рабыня мне нравится, — заключил он и, мельком взглянув на Хуру, резко бросил: — На колени!
Едва сдерживая дрожь во всем теле, Хура поспешно опустилась на колени.
— Где вторая пытавшаяся бежать рабыня? — спросил Марленус.
К нам вытолкнули Миру со связанными за спиной руками. На лице ее застыл испуг.
Шира стояла рядом со мной. Она тихонько прикоснулась щекой к моему плечу. Они с Вьерной, как Хура с Мирой, тоже исчезали из лагеря. Чтобы поймать Миру, Шире потребовалось меньше ана. Еще не рассвело, когда она, держа связанную пленницу за волосы, доставила ее моим людям. Мира после этого сидела в трюме «Терсефоры», закованная в цепи, и только сегодня утром с нее сняли кандалы и вместо этого связали кожаными ремнями, чтобы отвести на берег и выставить на всеобщее обозрение.
Марленус хмуро наблюдал за обеими разбойницами. Мира подняла ко мне умоляющий взгляд. В ее глазах стояли слезы.
— Вспомните, хозяин, — давясь рыданиями, пробормотала она, — ведь я ваша рабыня. Именно вам я принесла в лесу клятву покорности и послушания!
Я отвернулся от нее и перевел взгляд на широкие просторы Тассы, туда, где покачивались, стоя на якоре, «Рьода» и «Терсефора».
Я продрог. Холодный утренний воздух настойчиво забирался под шерстяные покрывала. Вся левая часть словно онемела, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой: они не хотели слушаться. Я был зол. Все это напрасно. Я посмотрел на Саруса, кажущегося в цепях жалким и беспомощным, и на его понуро опустивших головы воинов. Их было десятеро, но двое тяжелораненых пока избежали кандалов. А сколько пленников сейчас лежат в трюмах «Рьоды» и «Терсефоры» из числа тех тиросцев, что управляли кораблями во время их движения к назначенному месту встречи? Кроме того, в верхнем трюме «Терсефоры» у меня содержались все доставшиеся в ходе экспедиции рабыни. Все, за исключением лишь одной бывшей разбойницы из банды Хуры по имени Руисса, той, что осталась охранять своих отравленных наркотиком подруг в лагере Саруса. Я надел на нее не цепи, а ошейник и ножной браслет с подвязанными к нему колокольчиками. Она находилась на попечении Илены, носившей сейчас не шелковую прозрачную накидку, а, как и Шира, белую шерстяную тунику. Едва девушка оказалась у нее в подчинении, Илена не преминула продемонстрировать свою власть, и не успел я отойти, как она придралась к какой-то мелочи в поведении подопечной и ударила ее плетью. Руисса, я заметил, сдерживая готовые хлынуть слезы, гордо подняла голову и взглянула ей в глаза.
Даже отсюда, с берега, я хорошо мог различить Кару, положившую голову на плечо стоящего рядом с ней Римма. Она все еще носила белую шерстяную тунику, но ошейника на ней уже не было. Я подарил свободу этой хорошенькой ласковой рабыне. Она ее достойна. Отношений свободного спутничества в Порт-Каре не существовало, но я знал, что девушка последует за Риммом в наш город. Он нежно поцеловал ее в плечо, и Кара радостно потянулась к нему губами. — Я не рабыня, — заявила Вьерна Марленусу из Ара, хотя и носила его ошейник.
Долгое время они смотрели друг другу в глаза. В последнем лагере тиросцев она спасла ему жизнь, заслонив убара своим телом от Саруса. Через мгновение арбалет в ее руках был направлен в сердце Марленуса, и никто из нас не сумел бы ее остановить, реши она выстрелить. В это мгновение убар полностью находился в ее власти. Он бросил ей вызов.
— Стреляй! — сказал он ей, но она не нажала на спуск. Она отдала арбалет одному из стоящих рядом воинов Ара.
— Я не хочу вас убивать, — сказала она.
Вчера она сама, по собственной воле, вернулась из леса на берег и привела с собой пойманную женщину-пантеру по имени Хура.
— Снимите с нее ошейник, — приказал Марленус и хриплым голосом добавил: — Она не рабыня.
В вещах великого у бара, принесенных его охотниками в лагерь Саруса, нашли ключ и отперли им замок на ошейнике. Полосу металла с именем владельца сняли с шеи Вьерны, женщины-пантеры из северных лесов. Она не мигая смотрела в лицо великому убару.
— А теперь отпустите на волю моих девушек, — сказала Вьерна.
Марленус обернулся к своим людям.
— Освободите их, — приказал он.
С изумленных, не верящих своим глазам разбойниц сняли стягивающие руки кожаные ремни. Они оторопело стояли на этом диком песчаном берегу, потирая затекшие запястья, и обменивались недоумевающими взглядами. Одну за другой обошли их охотники Марленуса и сняли с них ошейники.
— Я очень недовольна вами, — сказала разбойницам Вьерна. — Вы насмехались надо мной, когда я стояла на коленях, как рабыня, и носила шелковую накидку, надетую на меня мужчинами. Вы насмехались, видя эти серьги у меня в ушах. — Она окинула разбойниц суровым взглядом. — Время насмешек прошло. Найдется среди вас хоть одна, кто пожелала бы сразиться со мной, сразиться насмерть?
Разбойницы единодушно покачали головами. Вьерна повернулась ко мне.
— Проколите им уши, — попросила она, — и наденьте на них шелковые накидки.
— Вьерна! — взмолилась одна из девушек.
— Ты хочешь сразиться со мной? — спросила Вьерна.
— Нет, — ответила та.
— Сделайте все, как она просит, — сказал я Турноку.
Меньше чем через ан разбойницы покорно стояли перед Вьерной, опустившись на колени. Все они были в прозрачных шелковых накидках, и в ушах каждой из них покачивались небольшие сережки.
— Из вас получились бы довольно смазливые рабыни, — заметила Вьерна, прохаживаясь перед ними.
В длинном ряду разбойниц я увидел Рейну — девушку, с которой провел ночь в лагере Марленуса. Она была здесь самой красивой.
Я единственный среди всех сидел в капитанском кресле, укутанный теплыми шерстяными покрывалами. Я был здесь важной персоной, и это, безусловно, тешило бы мое самолюбие, если бы не онемение, охватившее всю левую часть тела. И самое досадное, что все это напрасно.
— Как вы себя чувствуете в шелковых накидках? — прервал мои размышления голос Вьерны.
Разбойницы молчали, низко опустив головы.
— Отвечать! — приказала Вьерна, обращаясь к первой стоящей в ряду девушке.
— Я чувствую себя обнаженной перед всеми этими мужчинами, — ответила девушка.
— Тебе хочется ощутить прикосновение их рук, их губ к своему телу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103